Алексей Писемский - Масоны

• Название: Масоны
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Но что же это за слова такие? - невольно полюбопытствовал Аггей Никитич.

Вибель вполне объяснить это несколько затруднился.

- Полагаю, что первая буква обозначает Адонирама, а вторая - Иегову.

Аггей Никитич выразил кивком головы, что это им понято. Он действительно об Иегове и об Адонираме слыхал и читал.

- Ответствующий, - снова приступил Вибель к поучению, - немедленно при этом поднимает ладонь к лицу своему и потихоньку шикает, напоминая тем вопрошающему о молчании; потом оба брата лобызаются, три раза прикладывая щеку к щеке... - Записали все мои слова?

- Записал-с, - отвечал Аггей Никитич покорным голосом.

- Поэтому перейдем теперь к символам! - возгласил Вибель (важность в нем и самодовольство увеличивались с каждым словом его). - Символы наши суть: молоток, изображающий власть, каковую имеет убеждение над человеческим духом; угломер - символ справедливости, поэтому он же и символ нравственности, влекущий человека к деланию добра; наконец, циркуль - символ круга, образуемого человеческим обществом вообще и союзом франкмасонов в частности. Эти-то три возвышенные идеи - истинного, доброго и прекрасного составляют три основных столба, на которых покоится здание франкмасонского союза и которые, нося три масонских имени: имя мудрости, имя крепости и имя красоты, - служат, говоря языком ремесла, причалом образа действий вольного каменщика. "Мудрость, - говорят масоны, - руководит нашими поступками, крепость их основывает, а красота украшает". Иных тайн масоны не имеют никаких; но зато масонство само есть тайна, потому что его истинное и внутреннее значение может открыться только тому, кто живет в союзе масонском и совершенствуется постоянным участием в работах.

Аггею Никитичу, старательно писавшему под диктант Вибеля, становилось, наконец, невыносимо скучно и утомительно; но разговорившийся ритор не замечал того и потянул со стола довольно толстую писаную тетрадку, предполагая, по-видимому, из нее диктовать.

- Это - ритуал одной ложи, - сказал он, но в это время, к неописанной радости Аггея Никитича, послышался стук и миленький голосок пани Вибель:

- Прошен исьць пиць гербатен, мне без вас тенскно!*

______________

* Прошу идти пить чай, мне без вас скучно! (Прим. автора.).

- О, с этим чаем! - произнес с досадой Вибель; но, подумав, присовокупил: - А повиноваться надо!

Аггей Никитич ничего на это не сказал и в душе готов был обнять Вибеля за такую покорность того жене.

Старик между тем поднялся и, подумав немного, сказал:

- Этот ритуал вы возьмите домой! Переписан он, как вы видите, прекрасно; изучите его, и я вас проэкзаменую потом.

- Очень вам благодарен; непременно выучу! - подхватил Аггей Никитич.

За чаем, собственно, повторилось почти то же, что происходило и в предыдущий вечер. Пани Вибель кокетливо взглядывала на Аггея Никитича, который, в свою очередь, то потуплялся, то взмахивал на нее свои добрые черные глаза; а Вибель, первоначально медленно глотавший свой чай, вдруг потом, как бы вспомнив что-то такое, торопливо встал со стула и отнесся к Аггею Никитичу:

- Извините, мне еще нужно нечто обдумать для нашей завтрашней беседы; вы придете, да?

- Непременно! - ответил радостно Аггей Никитич.

- Gute Nacht!* - произнес в заключение Вибель и ушел.

______________

* Доброй ночи! (нем.).

- Можете вы мне сказать, о чем я вас спрашивала вчера? - проговорила тотчас же после его ухода пани Вибель.

- Могу, - протянул Аггей Никитич.

- Говорите! - приказала она ему, и лицо ее приняло такое плутоватое выражение, по которому смело можно было заключить, что она, кажется, сама догадалась, о чем беседовали Вибель и Аггей Никитич; но только последнего она хотела испытать, насколько он будет с ней откровенен.

Аггей Никитич несколько мгновений соображал.

- Муж ваш, - произнес он как бы несколько затрудненным голосом, масон.

- Да, - ответила ему пани, уставив взгляд свой на Аггея Никитича.

- И я тоже посвящаюсь в масонство, - объяснил он ей.

Пани Вибель заметно при этом вспыхнула.

- Для масонства собственно? - спросила она.

Тут уж Аггей Никитич покраснел.

- Отвечу вашим выражением: отчасти! - придумал он ответить.

- Моим выражением? - повторила пани. - Ах, я ужасно рада, что вы сделаетесь масоном; вы тогда будете самым близким другом моего мужа и станете часто бывать у нас!

- Буду часто бывать, как только вы позволите!

Пани на это ничего не отвечала и только как бы еще более смутилась; затем последовал разговор о том, будет ли Аггей Никитич в следующее воскресенье в собрании, на что он отвечал, что если пани Вибель будет, так и он будет; а она ему повторила, что если он будет, то и она будет. Словом, Аггей Никитич ушел домой, не находя пределов своему счастью: он почти не сомневался, что пани Вибель влюбилась в него!

IV

Могучая волна времени гнала дни за днями, а вместе изменяла и отношения между лицами, которых я представил вниманию читателя в предыдущих трех главах. Прежде всего надобно пояснить, что Аггей Никитич закончил следствие о Тулузове и представил его в уездный суд, о чем, передавая Миропе Дмитриевне, он сказал:

- Я очень рад, что развязался с этим проклятым делом!

Но Миропа Дмитриевна, кажется, была не рада этому: как женщина практически-сообразительная, она очень хорошо поняла, что Аггей Никитич потерял теперь всякое влияние на судьбу Тулузова, стало быть, она будет не столь нужна Рамзаеву, с которого Миропа Дмитриевна весьма аккуратно получала каждый месяц свой гонорар. Эта мысль до такой степени рассердила и обеспокоила ее, что она с гневом и насмешкой сказала своему вислоухому супругу:

- Как же ты так дорожил прежде этим делом, а теперь радуешься, что развязался с ним?

- Не век же им дорожить; я все, что мне следовало, исполнил.

- Ну, ты еще погоди, что тебе будет за это исполнение твое! продолжала с той же досадой Миропа Дмитриевна.

В ответ на это Аггей Никитич только презрительно усмехнулся, что, конечно, еще более рассердило Миропу Дмитриевну, и она, не желая более рассуждать с подобным олухом, поспешила побежать к Рамзаевым, чтобы поразведать, как и что у них происходит.

Анна Прохоровна, приняв Миропу Дмитриевну с тем же уважением и с той же дружбой, как и прежде, сама даже первая заговорила о тулузовском деле:

- От Аггея Никитича поступило, наконец, это дело в уездный суд!

- Да, он мне говорил об этом, - подхватила Миропа Дмитриевна.

- Вчера к мужу сам судья привозил все дело; они рассматривали его и находят, что Аггей Никитич почти оправдал Василия Иваныча, - продолжала уже с таинственностью откупщица, и слова ее отчасти были справедливы, ибо Аггей Никитич, весь поглощенный совершенно иным интересом, предоставил конец следствия вести секретарю, который, заранее, конечно, подмазанный, собирал только то, что требовалось не к обвинению, а для оправдания подсудимого.

Миропа Дмитриевна между тем знаменательно качнула головой.

- Иначе быть не могло; я постоянно ему это внушала, - произнесла она.

- Мы с Теофилом Терентьичем так и поняли, - продолжала с прежнею таинственностью откупщица, - и говорим вам за то тысячу раз наше merci.

- Это уж слишком! - возразила Миропа Дмитриевна. - Я главным образом пришла к вам не затем, чтобы от вас слышать благодарность, а вас поблагодарить за ваши благодеяния нашему семейству и сказать, что мы теперь, конечно, не имеем более права на то...

- Что вы, что вы! - воскликнула откупщица с испугом. - Теофил Терентьич, напротив, желает увеличить вам плату. Помилуйте, исправник всегда нужен для откупа!

- Нет-с, этого увеличиванья я никак не допущу! - воскликнула, в свою очередь, Миропа Дмитриевна.

- Мы там увидим! - заключила откупщица.

Успокоившись в этом отношении, Миропа Дмитриевна начала соображать, зачем Аггей Никитич почти каждый вечер ходит к аптекарю, и спросила как-то его об этом.

- Как зачем? - произнес тот, не пошевелив ни одним мускулом в лице. - Я хожу, потому что посвящаюсь в масонство, которое, ты знаешь, всегда было целью моей жизни.

- Мало ли что было! - заметила злобно-насмешливым тоном Миропа Дмитриевна. - А теперь тебе зачем оно нужно?

Аггей Никитич пожал плечами.

- Я не понимаю, что ты хочешь сказать, - отозвался он сурово.

- Чего ж тут не понимать? - продолжала тем же злым тоном Миропа Дмитриевна. - Ты прежде желал масоном быть, чтобы получить место, которое было получил, но назло мне бросил его.

- Да, я точно так же по милости масонов исправник теперь, - сказал, тоже не совсем добрым смехом засмеявшись, Аггей Никитич.

- Пожалуйста, прошу тебя, не ссылайся на это! Ты без всяких масонов можешь быть всю жизнь исправником, потому что тебя все очень любят и считают за примерного чиновника.

- Но я вовсе не для служебной выгоды желаю масонства, а этого требует мой дух, - душа моя! - объяснил, наконец, Аггей Никитич.

- Не говори ты мне этих глупостей! Душа его, дух требует!.. - почти крикнула Миропа Дмитриевна.