Алексей Писемский - Масоны

• Название: Масоны
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Для нас очень хорошо и полезно, что черт его унес... Ну, а дела моего еще не прислали сюда?

- Никак нет-с, не шлют!

- Но как же они смеют это делать?.. Значит, тебе опять надобно ехать туда.

Савелий при этом приказании вспыхнул в лице.

- Ехать-с, Василий Иваныч, я готов, но пользы от того не будет никакой! - возразил он. - Тамошний господин исправник недаром Зверевым прозывается, как есть зверь лютый... Изобьет меня еще раз, тем и кончится... Нельзя ли вам как-нибудь у генерал-губернатора, что ли, или у тамошнего губернатора похлопотать?

- Нигде я не могу хлопотать, понимаешь ли? Меня судьба лупит со всех сторон! - воскликнул Тулузов.

- Это точно, что с кажинным человеком бывает... Вот тоже один из свидетелей наших ужасно как начинает безобразничать.

- Кто такой? - спросил Тулузов с более и более возрастающим гневом.

- Все тот же безобразный поручик... требует себе денег, да и баста...

- Ему давали уж денег, и сколько раз после того! - кричал Тулузов.

- А он еще хочет, и если, говорит, вы не дадите, так я пойду и скажу, что дал фальшивое показание.

Тулузов при этом окончательно вышел из себя.

- Так зачем же ты, каналья этакая, меня с такими негодяями свел?.. Я не с них, а с тебя спрошу, - ты мой крепостной, - и изволь с ними улаживать!

Тут, в свою очередь, Савелий обозлился.

- Улаживать с ним можно только одним - дать ему денег.

- Ну, так ты и давай из своего кармана. Довольно ты их у меня наворовал.

- Да ведь это что же-с?.. И другие, может, еще больше меня воровали...

Тулузов, поняв, на чей счет это было сказано, бросился было бить Савелия, но тот движением руки остановил его.

- Не смейте меня пальцем тронуть! Не вы мне, а я вам нужен! проговорил он.

- Никто мне не нужен! - ревел на весь дом Тулузов. - Я убью тебя здесь же на месте, как собаку!

- Нет, не убьете! Вы людей убивали, когда в бедности были, а теперь побережете себя, - возразил, каким-то дьявольским смехом усмехнувшись, Савелий и затем пошел.

- Я тебя завтра же на каторгу сошлю! - кричал ему вслед Тулузов.

- Не сошлете! - отозвался опять с тем же демонским смехом Савелий.

XIV

Савелий Власьев не ошибся, говоря, что барин не сошлет его; напротив, Василий Иваныч на другой же день, ранним утром, позвал его к себе и сказал ему довольно ласковым голосом:

- Тебе глупо было вчера так грубить мне!

- Да это простите, виноват! Обидно тоже немного показалось, - слегка извинился Савелий Власьев.

- Ну, и этому негодяю поручику дай немного денег! - продолжал Тулузов.

- Непременно-с надобно дать! Он уверяет, что никаких средств не имеет, на что существовать.

- Я готов ему помочь; но все-таки надобно, чтобы предел был этой помощи, - заметил Тулузов.

- Предел будет-с; решись только дело в вашу пользу, мы ему сейчас в шею дадим, да еще и самого к суду притянем, - умно сообразил Савелий Власьев.

- И нужно будет это сделать непременно, - подхватил Тулузов, - но ты сегодня же и дай ему!

- Сегодня, если только найду; а то его, дьявола, иной раз и не сыщешь, - объяснил Савелий.

- Где ж он, собственно, живет? - спросил Тулузов.

- Это трудно сказать, где он живет; день пребывает около Иверских ворот, а ночи по кабакам шляется или посещает разных метресс своих, которые его не прогоняют.

- Ну, а другие свидетели ничего не говорят?

- Из других старичок-чиновник помер; замерз ли он, окаянный, или удар с ним был, - неизвестно.

- А другой, молодой?

- Тот ведь-с человек умный и понимает, что я ему в те поры заплатил дороже супротив других!.. Но тоже раз сказал было мне, что прибавочку, хоть небольшую, желал бы получить. Я говорю, что вы получите и большую прибавочку, когда дело моего господина кончится. Он на том теперь и успокоился, ждет.

Объяснив все это барину, Савелий Власьев поспешил на розыск пьяного поручика, и он это делал не столько для Тулузова, сколько для себя, так как сам мог быть уличен в подговоре свидетелей. Произведенный, однако, им розыск поручика по всем притонам того оказался на этот раз безуспешным. Тщетно Савелий Власьев расспрашивал достойных друзей поручика, где тот обретается, - никто из них не мог ему объяснить этого; а между тем поручик, никак не ожидавший, что его ищут для выдачи ему денег, и пьяный, как всегда, стоял в настоящие минуты в приемной генерал-губернатора с целью раскаяться перед тем и сделать донос на Тулузова. Обирай заявления у просителей и опрашивай их какой-нибудь другой чиновник, а не знакомый нам камер-юнкер, то поручик за свой безобразно пьяный вид, вероятно, был бы прогнан; но мизерный камер-юнкер, влекомый каким-то тайным предчувствием, подошел к нему первому.

- Вы имеете надобность до князя? - спросил он.

- Имею!.. - отвечал нетвердым голосом поручик. - Я пришел с жалобой на... фу ты, какого важного барина... Тулузова и на подлеца его Савку управляющего.

При имени Тулузова камер-юнкер впился в поручика и готов был почти обнять его, сколь тот ни гадок был.

- Чем именно обидел вас господин Тулузов? - сказал он, внимательнейшим образом наклонив ухо к поручику, чтобы слушать его.

- Чем он может меня обидеть?.. Я сам его обижу!.. - воскликнул тот с гонором, а затем, вряд ли спьяну не приняв камер-юнкера, совершавшего служебные отправления в своем галунном мундире, за самого генерал-губернатора, продолжал более униженным тоном: - Я, ваше сиятельство, офицер русской службы, но пришел в бедность... Что ж делать?.. И сколько времени теперь без одежды и пищи... et comprenez vous, je mange се que les chiens ne mangeraient pas*... а это тяжело, генерал, тяжело...

______________

* и, понимаете, я ем то, чего не стали бы есть собаки... (франц.).

И при этом у бедного поручика по его опухшей щеке скатилась уж слеза. Камер-юнкер выразил некоторое участие к нему.

- Вы успокойтесь и объясните, что же собственно сделал вам неприятного господин Тулузов?

- Он... - начал нескладно объяснять поручик. - У меня, ваше сиятельство, перед тем, может, дня два куска хлеба во рту не бывало, а он говорит через своего Савку... "Я, говорит, дам тебе сто рублей, покажи только, что меня знаешь, и был мне друг!.." А какой я ему друг?.. Что он говорит?.. Но тоже голод, ваше сиятельство... Иные от того людей режут, а я что ж?.. Признаюсь в том... "Хорошо, говорю, покажу, давай только деньги!.."

- Господа, прошу прислушаться к словам господина поручика! - обратился камер-юнкер к другим просителям, из коих одни смутились, что попали в свидетели, а другие ничего, и даже как бы обрадовались, так что одна довольно старая салопница, должно быть, из просвирен, звонким голосом произнесла:

- Как, сударь, не слыхать?.. Слышим, не глухие...

- И что же вы показали?.. - отнесся потом камер-юнкер к поручику.

У того от переживаемых волнений окончательно прилила кровь к голове.

- Не помню, пьян очень был... Кажется, сказал, что служил с ним...

- Но в самом деле вы не служили с ним? - расспрашивал камер-юнкер.

- Как же я служил с ним, - возразил с гневом поручик, - когда у нас в бригаде офицеры были все благороднейшие люди!.. А тут что ж?.. Кушать хотелось... Ничего с тем не поделаешь...

- Конечно, - согласился камер-юнкер; потом, вежливо попросив поручика подождать его тут и вместе с тем мигнув стоявшему в приемной жандарму, чтобы тот не выпускал сего просителя, проворно пошел по лестнице наверх, виляя своим раззолоченным задом.

Шел камер-юнкер собственно в канцелярию для совещаний с управляющим оной и застал также у него одного молодого адъютанта, весьма любимого князем. Когда он им рассказал свой разговор с поручиком, то управляющий на это промолчал, но адъютант засмеялся и, воскликнув: "Что за вздор такой!", побежал посмотреть на поручика, после чего, возвратясь, еще более смеялся и говорил:

- Это какой-то совсем пьяный... Он и со мной полез было целоваться и кричит: "Вы военный, и я военный!".

- Но как же, однако, с ним быть?.. Докладывать мне об этом князю или нет?

- Конечно, нет! - воскликнул адъютант, думавший, что князь по-прежнему расположен к Тулузову, но управляющий, все время глядевший в развернутую перед ним какую-то министерскую бумагу, сказал камер-юнкеру:

- Я полагаю, вам следует взять от поручика письменное заявление о том, что он вам говорил.

- Я и то уже сказал прочим просителям: "Прошу прислушать, господа!" объяснил камер-юнкер.

- Тогда потрудитесь все это оформить и составьте на законном основании постановление! - посоветовал ему управляющий.

Камер-юнкер поспешил сойти вниз и в какие-нибудь четверть часа сделал все нужное. Возвратясь к управляющему с бумагой, он спросил его:

- Вы доложите князю или я?

- Я-с, - отвечал управляющий, несколько ревнивый в этих случаях и старавшийся обо всем всегда докладывать князю сам. Просмотрев составленную камер-юнкером бумагу, он встал с своего кресла, и здесь следовало бы описать его наружность, но, ей-богу, во всей фигуре управляющего не было ничего особенного, и он отчасти походил на сенаторского правителя Звездкина, так как подобно тому происходил из духовного звания, с таким лишь различием, что тот был петербуржец, а сей правитель дел - москвич и, в силу московских обычаев, хотя и был выбрит, но не совсем чисто; бакенбарды имел далеко не так тщательно расчесанные, какими они были у Звездкина; об ленте сей правитель дел, кажется, еще и не помышлял и имел только Владимира на шее, который он носил не на белье, а на атласном жилете, доверху застегнутом. Захватив с собою постановление камер-юнкера, также и министерскую бумагу, управляющий пошел, причем начал ступать ногами как-то вкривь и вкось. Словом, обнаружил в себе мужчину нескладного и неотесанного, но при всем том имел вид умный. Направился первоначально управляющий в залу, где, увидя приехавшего с обычным докладом обер-полицеймейстера, начал ему что-то такое шептать, в ответ на что обер-полицеймейстер, пожимая плечами, украшенными густыми генеральскими эполетами, произнес не без смущения: