Дэвид Уайз - Охота на «кротов»

• Название: Охота на «кротов»
• Автор: Дэвид Уайз
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1994
• ISBN: 5-7133-0792-1

Автор книги — известный американский публицист, знаток секретных служб США — живо и убедительно рассказывает об одной из самых болезненных для ЦРУ историй — истории о том, как дезинформация, умело запущенная КГБ, в значительной мере парализовала работу американской разведки против СССР и его европейских союзников.

Для широкого круга читателей.

---

Весной 1966 года, спустя год после обыска ФБР галереи Орлова, дело приняло новый потрясающий оборот. Советский офицер КГБ, проходивший под кличкой «Китти Хок», вышел на контакт с ЦРУ и предложил, среди прочих товаров, свежую информацию об Орлове.

Дело «Китти Хок» было и остается одним из самых противоречивых советских дел за весь период.

Игорь Петрович Кочнов, который и был «Китти Хок», приехал в Вашингтон в конце марта 1966 года в короткую командировку в качестве советского дипломата[191]. Примерно через неделю он позвонил домой заместителю директора ЦРУ Ричарду Хелмсу, проживавшему на северо-западе Вашингтона. Хелмса не оказалось дома, и Кочнов переговорил с тогдашней женой Хелмса Джулией, наследницей состояния компании «Барбасол», занимающейся производством крема для бритья. Кочнов сказал, что у него имеется информация, представляющая интерес для ЦРУ[192].

Когда сотрудники ЦРУ встретились с Кочновым после его телефонного звонка, он сделал предложение, которое, не первый взгляд, казалось возмутительным. Его отправили в Соединенные Штаты, сказал он, чтобы попытаться найти Николая Шадрина, советского перебежчика, подлинное имя которого было Николай Федорович Артамонов, и установить с ним контакт. В 1959 году Артамонов, самый молодой командир эсминца на советском военно-морском флоте, переплыл через Балтийское море в Швецию на маленькой лодке со своей польской подругой Евой Горой, которая теперь стала его женой[193]. Если ЦРУ поможет ему выполнить это задание, сказал Кочнов, его карьера в КГБ стремительно рванет ввысь и он будет для ЦРУ уже внедренным агентом. Поскольку ЦРУ охраняет перебежчиков, часто — как и в данном случае — изменяя их имена, просьба Кочнова была дерзкой, если не сказать хуже.

Но ЦРУ и ФБР согласились на эту операцию. Куртленд Джонс обговорил ее с Элбертом Тэрнером («Бертом»), который был назначен ведущим оперработником Кочнова от ФБР. Совместно с ЦРУ было принято решение свести Кочнова с Артамоновым и посмотреть, куда это приведет. «Мы включили его в игру и стали предо* ставлять соответствующий материал, — сказал Джонс. — Мы с Тэрнером чувствовали, что это необходимо сделать, а что нам было терять? Я собирался в отпуск в Аутер-Бэнкс. Билл Брэниган, начальник отдела, вызвал нас, и один из нас сказал: «Как мы назовем эту операцию?» Билл и я проводили отпуск в Аутер-Бэнкс. Я сказал: «Билл, я еду завтра в Китти Хок. Не назвать ли нам ее «Китти Хок»?» Он ответил: «Почему бы нет?»

«Китти Хок», по сведениям нескольких бывших агентов ФБР, сообщил американской разведке, что Орлов работает на русских. Сотрудник КГБ, по словам Куртленда Джонса, также сообщил ФБР, что Орлов посещал советское посольство в 1965 году. По словам другого бывшего сотрудника ФБР, имевшего отношение к этому делу, «Китти Хок» сказал, что когда Орлов явился в посольство, он рассказал там, что в настоящее время сотрудники ФБР допрашивают его, и попросил таблетки, чтобы покончить с собой, на тот случай, если они понадобятся. А когда мы спросили об этом Орлова, он ответил, что обращался в посольство справиться о своих родственниках.

Операция «Китти Хок» кончилась катастрофой. Кочнов установил контакт с Шадриным, который в то время работал в РУМО. Под контролем ФБР Шадрин сделал вид, что изменил убеждения, и передавал Кочнову информацию, подготовленную американской разведкой. Через несколько месяцев Кочнов объявил, что вынужден вернуться в Советский Союз, но он передал Шадрина другим ведущим из КГБ. Шадрин встречался с русскими несколько лет, один раз в Вене[194]. Затем в декабре 1975 года он снова отправился в Вену в сопровождении Брюса Соли, сотрудника управления безопасности ЦРУ, и Синтии Хаусманн, сотрудницы контрразведки. Вечером 20 декабря Шадрин назначил встречу с советским агентом на ступенях Фотифкирхе на Рузвельтплац, недалеко от американского посольства. Больше его не видели[195].

Десятилетие спустя советский перебежчик Виталий Юрченко поведал окончание этой истории. Прежде чем снова перебежать в Советский Союз, Юрченко сообщил ЦРУ, что сотрудники КГБ в Вене похитили Шадрина. Поскольку он оказывал сопротивление, сидя на заднем сиденье автомобиля, вывозившего его из Австрии, сказал Юрченко, сотрудники КГБ дали ему слишком большую дозу хлороформа, и он умер.

В 1978 году Орловы поселились на Кингстрит, в старой части Александрии, туда же они перевели свою галерею. Периодическое наблюдение ФБР продолжалось 15 лет, но не дало никаких результатов.

«Мы не могли установить, что Орлов — это «Саша», — сказал Джонс. — Орлов отрицал, что он «Саша», и все. Что мы могли сделать?»

ФБР, однако, продолжало заниматься этим делом не столько из-за нажима со стороны ЦРУ, сколько из опасения, что Орлов, даже если он больше не является активным советским шпионом, может оказаться законсервированным агентом, который начнет действовать в неизвестный момент в будущем. «В любом таком расследовании, — сказал Джонс, — мы смотрели, не является ли он законсервированным агентом, как с ним войдут в контакт: по почте, телефону или радио».

Хотя Энглтон, Майлер и многие другие сотрудники ЦРУ по-прежнему были убеждены, что Орлов — советский агент, это мнение разделяли не все даже в стенах ЦРУ. Высокопоставленный бывший сотрудник ЦРУ, знакомый с этим делом, пришел к такому выводу: «Мы не думали, что Орлов когда-либо находился под контролем КГБ. Мое общее впечатление состоит в том, что у нас фактически никогда не было обвинений против Орлова. Масса подозрений, но никаких обвинений».

2 мая 1982 года в возрасте 60 лет Игорь (Грегори) Орлов скончался от рака в своей квартире над галереей. «За два дня до смерти, — сказала его жена, — один из наших бывших клиентов, священник, пришел и спросил: «Могу я помолиться за вас?» Игорь сказал, что в этом нет необходимости, но если вы считаете, что это хорошо, можете сказать несколько слов. Священник сказал: «Жизнь — словно река; мы — люди на берегу, заходим в реку и немного плывем по ней, затем возвращаемся на берег». Игорь сказал: «Да, вы правы. Но я действительно хотел бы, чтобы мой прах покоился в России, а не в Америке». Затем он повернулся ко мне и сказал: «Кремируй меня и отнеси мой прах в советское посольство, они знают, что делать». Я посмотрела на священника. Он сказал: «Госпожа Орлова, это вполне естественно. Все мои друзья с Востока, когда приходит время умирать, хотят, чтобы их похоронили на родине».

Сыновья были с Сашей всю ночь. Он впал в кому и умер в воскресенье утром. Мистер Танси распорядился насчет похорон. Никакой службы не было, когда он умер. В понедельник его кремировали».

Элеонора Орлова не выполнила распоряжения своего мужа. «Его прах наверху, на камине, — сказала она. — В урне, украшенной российским орлом».

Несмотря на последнее желание Орлова и его давнюю просьбу о предоставлении убежища в Советском Союзе, после 34 лет совместной жизни Элеонора Орлова сказала, что ее муж никогда не выражал симпатии к советской системе и ничем не намекнул на то, что он мог работать на русских. Скорее наоборот, настаивала она. «Он очень осторожно относился к лицам русского происхождения. Он никогда не пускал никого в дом. Он боялся, что русские его отравят».

В Берлине, сказала она, «мы до смерти боялись русских. Он опасался, что они убьют его. Сначала из-за Власова, а потом из-за того, что он работал на американцев. В Западном Берлине его пытался отравить грибами доктор из Восточной Германии. Недостаточно, чтобы умертвить его, но, может быть, они планировали перевезти его через границу к русским. Это было время похищения людей в обеих частях Берлина».

Почему она никогда не настаивала на том, чтобы ее муж рассказал свою подлинную биографию, например назвал имя, полученное при рождении? Элеонора Орлова улыбнулась и сказала: «Вы знаете легенду о Лоэнгрине. Вам известно, что случилось с Эльзой»[196]. Однажды она спросила о татуировке в виде цветка на его левой руке. «Не твое дело», — сказал он.

Верила ли Элеонора Орлова, что ее муж — советский шпион? Не верила, сказала она, и не хотела верить. «Где-то в глубине души я сомневаюсь. Я просила ФБР разрешить мне поговорить с Голицыным. Они рассмеялись мне в лицо. „Не может быть и речи“. Мне хотелось знать, откуда ему известно о „Саше“ и букве „К“».

Даже само предположение о том, что ее муж был шпионом, глубоко ранит ее, сказала она. «В течение семи лет он развозил на грузовике газету «Вашингтон пост» в два часа ночи, а днем работал в галерее. Он работал с 2 до 9 часов утра, и каждый понедельник в течение всего дня ему приходилось собирать плату с аптек и киосков, торгующих газетой». Если бы Саша Орлов имел деньги от своей шпионской деятельности, спросила она, стал бы он этим заниматься?

Нет, она не могла поверить, что он был шпионом. «Я не верю, что это так. Нет ни малейшего доказательства. Если это так, — в ее глазах показались слезы, — это было бы низостью. Не могу поверить, что человек лгал своей семье в течение 30 лет, и не помог нам в нашей борьбе. Дом, который мы купили, был в ужасном состоянии. Я год отдирала штукатурку. Я работала как в ГУЛАГе. Если он допустил это, если он действительно был шпион…» Ее голос сорвался.