Сборник статей - И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

• Название: И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
• Автор: Сборник статей
• Жанр: История

Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям. В аналитических и комментаторских работах исследуются прежде ускользавшие от внимания либо вызывающие споры эпизоды истории русской культуры трех столетий. Наряду с сочинениями классиков (от Феофана Прокоповича и Сумарокова до Булгакова и Пастернака) рассматриваются тексты заведомо безвестных «авторов» (письма к монарху, городской песенный фольклор). В ряде работ речь идет о неизменных героях-спутниках юбиляра – Пушкине, Бестужеве (Марлинском), Чаадаеве, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве. Книгу завершают материалы к библиографии А.Л. Осповата, позволяющие оценить масштаб его научной работы.

---

«Адские» рисунки и стихи у Пушкина имеют общие черты не только с гётевской темой Мефистофеля (о чем много написано8), но и с Данте, которого Пушкин перечитывал в подлиннике9. В фантастическом круге произведений особенно отчетливая параллель с Данте обнаруживается в «Гробовщике». Цитата «упал сото corpo morte cadde» описывает падение гробовщика [Шмидт: 58], она соответствует пушкинским стихотворным строкам «.. падает на ложе, / Как хладный падает мертвец», представляющим собой скрытый перевод того же оборота Данте [Лотман: 353].

К тому слою образов, который можно было бы считать в широком смысле архетипическим, в «Уединенном домике…» и «Пиковой даме» относится мотив карточной игры10. В титовском рассказе он возникает дважды, сперва в связи с играми, в которых участвует демонический персонаж – Варфоломей вместе с героем, а потом в сценах в доме графини И., где в карты, как и в адских стихах Пушкина, играют черти. В работах той предструктуральной школы, которая в 1920-1930-х годах в России изучала архаические ритуалы и мифы в их связи с литературой, была показана значимость карточной игры как одного из эквивалентов древней обрядовой игры в кости; он был раскрыт (в трудах О.М. Фрейденберг) и по отношению к Пушкину. Из работ представителей этой школы и ее современных продолжателей можно сделать вывод о том, что к архетипическим символам, связываемым в разных традициях со смертью, принадлежат не только уже названные череп, скелет, гробовщик или кладбищенский сторож, но и возница и карты для игры и гадания [Иванов 2000], [Иванов 2004]. У позднего Пушкина весь комплекс связанных с картами и числами образов, которые могут быть соотнесены и с хорошо ему известной с юности масонской символикой, в последнее время связывают с побеждающим в начале XIX века в Европе направлением, проявившимся в готическом романе и распространении оккультных иррациональных символов. Но едва ли стоит несколько одностороннее представление советских пушкинистов о Пушкине как об атеистическом гармоническом поэте заменять новым односторонним образом иррационального оккультного писателя с барочной поэтикой.

Для Пушкина, читавшего и сохранившиеся среди его книг трактаты по теории вероятности, за ролью отмеченного в его стихах подстерегающего нас Случая проступало то новое мировоззрение, к которому приходит наука XX века, простившаяся с рационалистическим детерминизмом. В какой мере эта перемена во взглядах поэта связана с историческим опытом его и всей страны, покажут возможные будущие исследования. Но уже сейчас нельзя не заметить, что этот вероятностный взгляд на мир, где все определяется Случаем, отчетливо выражен (пусть часто в гротескной фантастической форме) в тех именно произведениях, где Пушкин (как в «Уединенном домике…», по мнению многих историков и пушкинистов, включая Ахматову (ср. [Иванов 2004]) выражает скорбь по поводу гибели повешенных друзей-декабристов и сооружает загадочный реквием, втайне им посвященный и, быть может, содержащий описание пути к их могиле на острове Голодай11.

Примечания

1 Явные натяжки в толкованиях, с гневом отмеченные в свое время [Выготский], не мешают тому, что часть рассуждений Ермакова на биографическую тему сохраняет силу. Попытке описать сюжет «Домика в Коломне» в духе современных литературоведческих рассуждений о «(мужском и женском) роде» см.: [Worthey].

2 По отношению к петербургскому тексту, о котором пойдет речь, достаточно сослаться на двойное толкование сочетания «стройный вид» (о Петербурге) в контексте любви Пушкина к городу («Люблю твой стройный, строгий вид» в «Медном всаднике») и в сочетании с отрицательными свойствами города («Дух неволи, стройный вид» в стихотворении «Город пышный, город бедный…»), причем в обоих случаях используется рифма с «гранит», ср. [Ivanov 2008].

3 О возможной перекличке с «Притчей» Сумарокова [Иванов 2004: 55–56, примеч. 85].

4 «Станционным смотрителем», прозаическими отрывками («В 179… году возвращался я…», «Марья Шонинг») [Лямина].

5 [Цявловская 1960:114–116, рис. 4], [Цявловская 1980: 67–69], ср. иное толкование [Шульц 1985: 66, но, 119], [Schulz: 192], здесь рисунок сопоставляется с более ранним прозаическим наброском «Наденька» (с хронотопом, отличным от позднейшего инфернального петербургского). Конкретные отождествления изображенных лиц сомнительны [Жуйкова: № 385,387], [Невелев: 160]; в любом случае остается в силе мысль Эфроса, по которой Пушкин внес портретные черты (если они и были) в сюжетную композицию.

6 Ср. об этой сцене в «Гробовщике»: [Шмидт 1998: 57–58], [Шульц 1985: 87].

7 Мимоходом сходство этих двух текстов и рассказа «Метель» отмечено [Debreczeny: 16].

8 Традиционное пушкиноведение хотело избавить Пушкина от излишней тяги к инфернальным сюжетам и склонно было их приписывать Гёте и другим немецким авторам, которых якобы перелагал Пушкин.

9 См. литературу о Пушкине и Данте: [Лотман: 332, примеч. 2].

10 По поводу «Пиковой дамы» ср. [Лотман: 786–814], [Leighton 1977], [Leighton 1987], [Wolf], [Вольперт 1998: 279–280], [Falchikov], [Debreczeny: 189–190,195-201, 205–206, 229–230], [Cornwell]. По поводу строк о Случае, разбираемых в [Лотман: 806–808], надо иметь в видуи возможное воспоминание о дантовском «Democrito che 11 mondo a caso pone» (Inferno, IV, 136).

11 Пушкинский «Влюбленный бес» в его косвенных следах не только продолжает волновать тех, кто пробует понять его научными средствами. В последнее время возникло несколько литературных текстов, содержащих приближения (разной степени близости) к ненаписанному или потерянному подлиннику: проза Анатолия Королева «Похищенный шедевр: Реконструкция» (Знамя. 2005. № и), пьеса Сергея Макеева «Влюбленный бес» (www.kozma.ru/library/ authors/ makeyev/ dramas.htm).

Литература

Вольперт 1998 / Вольперт Л.И. Пушкин в роли Пушкина. М., 1998.

Вольперт 2004 / Вольперт Л.И. Казот //

Пушкин: Исследования и материалы. СПб., 2004. T. XVIII/XIX: Пушкин и мировая литература: Материалы к «Пушкинской энциклопедии».

Вольперт / Вольперт Л. Лермонтов и французская литература. Таллинн, 2005.

Выготский / Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1965.

Денисенко 1996 / Денисенко С. Рисунки Пушкина // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 19 т. М., 1996. Т. 18.

Денисенко 1997 / Денисенко С. Эротические рисунки Пушкина. М., 1997.

Ермаков / Ермаков И. Психоанализ литературы: Пушкин, Гоголь, Достоевский. М., 1999.

Жуйкова / Жуйкова Р.Г. Портретные рисунки Пушкина: Каталог атрибуций. СПб., 1996.

Иванов 200о / Иванов Вяч. Вс. К истолкованию фантастических произведений Пушкина // Studi е scritti in me-moria di Marzio Marzaduri (Eurasiatica-66 Universita degli studi Ca’ Foscari di Venezia). Padova, 2000.

Иванов 2004 / Иванов Вяч. Вс. О принципах и методах реконструкции не дошедшего до нас произведения («Влюбленный бес» Пушкина) // Иванов Вяч. Вс. Избр. тр. по семиотике и истории культуры. М., 2004. Т. 3.

Краваль / Краваль Л. А. Рисунки Пушкина как графический дневник. М., 1997.

Лотман / Лотман Ю.М. Пушкин. СПб., 1995.

Лямина / Лямина Е. Из комментария к «Домику в Коломне» // The real life of Pierre Delalande: Studies in Russian and Comparative Literature to honor Alexander Dolinin. Stanford, 2007. P. 1.

Модзалевский / Модзалевский Б.Л. Библиотека Пушкина. СПб., 1910.

Невелев / Невелев Г.А. Пушкин «об 14-м декабря»: Реконструкция декабристского документального текста. СПб., 1998.

Осповат / Осповат Л.С. «Влюбленный бес»: Замысел и его трансформация в творчестве Пушкина, 1821–1831 // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1986. Т. 12.

Фомичев / Фомичев С. А. Графика Пушкина. СПб., 1993.

Ходасевич 1922 / Ходасевич В.Ф. «Пиковая дама» Пушкина и повесть В. Титова «Уединенный домик на Васильевском» // Ходасевич В.Ф. Статьи о русской поэзии. Пг., 1922.

Ходасевич 1991 / Ходасевич В.Ф. Петербургские повести Пушкина // Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник: Избранное. М., 1991.

Цявловская 1960 / Цявловская Т.Г. «Влюбленный бес»: Неосуществленный замысел Пушкина // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1960. Т. 3.

Цявловская / Цявловская Т.Г. Рисунки Пушкина / 2-е изд. М., 1980.

Шмид / Шмид В. Проза как поэзия: Пушкин, Достоевский, Чехов, Авангард. СПб., 1998.

Шульц 1985 / Шульц Р. Пушкин и Книдский миф. München, 1985.

Шульц 1987 / Шульц Р. О внутренней связи двух «Домиков» Пушкина. (К теме «Пушкин и Казотт») // Записки русской академической группы в США. N.Y., 1987. T.XX.

Эфрос/ Эфрос А.М. Рисунки поэта, [б.м.], 1930.

Якобсон / Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.

Cazotte / Cazotte J. Œuvres badines et morales, historiques et philosophiques de Jacques Cazotte. Paris, 1816–1817.

Cornwell / The Gothic-fantastic in Nineteenth-century Russian Literature / Ed. by N. Cornwell. Rodopi, 1999.

Debreczeny / Debreczeny P. The other Pushkin: A study of Alexander Pushkin’s prose. Stanford, California, 1983.

Falchikov / Falchikov M. The outsider and the number game: some observations on “Pikovaya dama” // Essays in Poetics. 1977. № 2.

Harkins / Harkins W. The place of “Domik v Kolomne” in Pushkin’s creation // Alexander Pushkin: A symposium on the 175th anniversary of his birth. N.Y., 1976.

Ivanov 2008 / Ivanov Vv. “A Lonely Cottage on the Vasilyevsky Island” and Pushkin’s fantastic tales about St.-Petersburg // Russian Journal of Communication. 2008. № 1.