Стивен Кинг - Худей!

• Название: Худей!
• Автор: Стивен Кинг
• Издательство: Джой
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85507-002-7

Довольный жизнью адвокат из маленького городка сбил машиной старуху из цыганского табора — и не понес наказания за содеянное. Тогда «цыганский барон» покарал его сам — и покарал так, что смерть в сравнении с этим проклятием была бы милостью…

---

— Что случилось, то случилось. Мне кажется, единственная причина, по которой я вас впустил, — необходимость знать, что кто-то еще верит в случившееся, неважно, насколько оно немыслимо. А может, я впустил вас потому, что мне одиноко… Страшно… Очень страшно. А вы боитесь, Халлек?

— Да, — просто признался Вилли.

— Знаете, что пугает меня больше всего? Я могу жить таким образом довольно долго. Вот что пугает меня. Миссис Каладжи все мне покупает, приходит дважды в неделю убирать в доме и стирает. У меня есть телевизор, я люблю читать. За годы у меня скопился сносный счет в банке, и если я буду бережлив, смогу спокойно дожить до глубокой старости. А как много соблазнов у человека в моем положении? Может, мне купить яхту, Халлек? А может, самолет и слетать с подружкой в Монте-Карло, посмотреть за гонками на гран-при в следующем месяце? Что думаете? На сколько вечеринок пригласили бы человека со сгнившим лицом?

Вилли только отупело помотал головой.

— Итак. — я мог бы жить здесь… и это просто продолжалось бы. Все вот так, как сейчас, каждый день, каждую ночь. Это пугает меня, потому что нельзя продолжать жить таким образом. Каждый день я едва удерживаюсь от самоубийства, каждый день я сижу здесь в темноте, глядя в телевизор, а цыганский хор на экране смеется надо мной.

— Тогда… когда он?..

— Коснулся меня? Около пяти недель назад, если это имеет значение. Я поехал в Милфорд навестить своих родителей, отвез их на ленч, выпил несколько бутылок пива перед этим и добавил еще во время еды, и зашел в туалет. Дверь оказалась закрыта. Я подождал, когда она откроется. Потом вышел он. Тот самый старик с гнилым носом. Он коснулся моей щеки и что-то сказал.

— Что?

— Я не расслышал. Как раз в этот момент кто-то на кухне уронил целую груду тарелок на пол. Но мне не нужно было слышать это. Все, что мне нужно сделать, — это посмотреть на себя в зеркало.

— Вы не знаете, они останавливались в Милфорде?

— По этому вопросу я специально справился у местного шефа на следующий день, — сказал Хопли. — Назовите это профессиональным любопытством. Я узнал старого цыгана: никогда не забыть это лицо, если видел его однажды.

— Да, — сказал Вилли.

— Они стояли лагерем на восточной окраине Милфорда четыре дня. Такая же сделка, как та, что они заключили с Арнкастером. Коп, с которым я разговаривал, сказал, что следил за ними довольно пристально. Уехали они именно в то утро.

— После того, как старик коснулся вас.

— Именно.

— Вы не думали, откуда он мог знать, где вы появитесь? Почему именно в том ресторане?

— Раньше я никогда не возил туда своих стариков, — ответил Хопли. — Этот ресторан только открылся после ремонта. Обычно мы посещаем итальянский ресторан в другой части города. Это была идея матери. Она хотела посмотреть, как оформили ресторан, ковры, панно и прочее. Вы же знаете, каковы женщины?

— Вы не ответили на мой вопрос. Вы не думали, что цыган мог знать, куда вы поедете?

Полулежащая в кресле фигура долго молчала.

— Да, — наконец сказал Хопли. — Да, я думал. Снова безумие, Халлек, верно? Хорошо, что никто не записывает нашу беседу?

— Да, — согласился Вилли. — Наверное так.

Своеобразное тихое хихиканье, напоминающее скорее жалобное поскуливание, вырвалось из его горла.

— Что у вас за идея, Халлек? Я не очень хорошо сплю. Обычно в это время я начинаю вертеться в постели.

Вилли почувствовал всю абсурдность мысли, которую хотел высказать, ее слабость и необоснованность… даже не конкретную мысль, а всего лишь слабую идею.

— У юридической фирмы, где я работаю, заключен договор с компанией детективов, — сказал он. — «Частное сыскное бюро Бартона».

— Я слышал о них.

— Они считаются лучшими в своем деле… Я… как бы вам сказать… — Он почувствовал нетерпение, волнами излучаемое этим человеком, хотя Хопли совсем не двигался. Вилли собрал все оставшееся достоинство, говоря себе, что имеет полное право высказаться, ведь, в конце концов, это происходит и с ним.

— Я хочу найти цыгана, — сказал Вилли. — Хочу встретиться с ним лицом к лицу и рассказать обо всем, что произошло. Думаю… думаю, что нужно быть до конца откровенным, хотя мне кажется, если он такое с нами сделал, он должен и сам все знать.

— Да, — согласился Хопли.

Чуть приободрившись, Вилли продолжал:

— Я расскажу ему свою часть истории. Это была моя вина. Я должен был успеть вовремя остановиться, и при обычных обстоятельствах остановился бы. Это была вина моя и моей жены. Вина Россинггона в том, что отбелил это дело, а ваша — в непринужденном расследовании и изгнании цыган из города.

Вилли сглотнул.

— Потом я скажу, что это была и ее вина. Она считала ворон, Хопли, а посему это не то преступление, за которое наказывают газовой камерой. Смысл в том, что это противоречит закону, потому что может привести нас к смерти, как привело ее.

— Вы хотите сказать все это ему?

— Я не хочу, но мне придется это сделать. Она вышла между двух припаркованных машин. В третьем классе учат, что это не рекомендуется делать.

— Не думаю, чтобы она проходила курс правильного поведения на улице в третьем классе, — сказал Хопли. — Не думаю, что она вообще ходила в третий класс.

— Все равно, — упрямо сказал Вилли. — Элементарный здравый смысл…

— Халлек, вам не хватает вашего наказания? — спросила тень. — Сейчас вы теряете вес — хотите получить гран-при? В следующий раз он может остановить вашу кишечную деятельность, поднять температуру вашего тела до ста десяти градусов или…

— Но я не собираюсь просто сидеть в Фэрвью и ждать! — яростно сказал Вилли. — Возможно, он сможет дать этому обратный ход, Хопли. Вам это приходило в голову?

— Я перечитал много литературы на эту тему, — сказал Хопли. — Думаю, я догадался, что происходит, когда первые прыщи появились у меня на бровях, там, где у меня они всегда появлялись в первую очередь еще в школе. Как я сказал, я люблю читать. Должен заметить, Халлек, что написаны сотни книг о том, как насылают проклятия и наваждения, но почти нигде ничего не говорится о том, как повернуть процесс вспять.

— Что ж, может, цыган и не сможет ничего сделать. Но я все же пойду к нему, черт возьми! Я посмотрю ему в лицо и скажу: «Вы отрезали мало кусков от пирога. Вам следовало бы отрезать один для моей жены и один для своей, раз уж мы принялись за дело. А как насчет порции для себя? Где вы находились, когда она выходила на улицу, не глядя по сторонам? Если она была непривычна к городскому движению, вам следовало бы это знать. Так где же были вы? Почему вы не взяли ее под руку и не довели до ближайшего перехода? Почему вы…»

— Достаточно, — сказал Хопли. — Если бы я входил в состав судейского жюри, вы бы убедили меня, Халлек. Но вы забыли о других факторах.

— О чем же?

— Человеческая природа. Мы можем быть жертвами сверхъестественных сил, но с чем мы фактически имеем дело? С человеческой натурой. Как полицейский офицер, прошу прощения, бывший полицейский офицер, я не могу согласиться, что существует что-то абсолютно верное или абсолютно неверное. Есть просто один серый тон, переходящий в другой оттенок, более светлый или более темный. Но уж не думаете ли вы, что ее муж купится на ваши речи?

— Я не знаю, — ответил Халлек.

— Я знаю, — продолжал Хопли. — Я знаю, Халлек. Я могу читать мысли того парня так хорошо, что иногда мне кажется, будто он посылает мне мысленные радиограммы. Всю свою жизнь он находится в движении, его гонят с места на место, как только «добропорядочный народ» закупит марихуану или гашиш, когда проиграет свои лишние четвертаки на Колесе Удачи. Всю свою жизнь он только и слышал, как его называют грязным цыганом. Этот парень, Халлек, видывал, как сжигали ради шутки их брезентовые палатки в тридцатых и сороковых, а может, в какой-то из палаток сгорели младенцы и старики. Он видел, как его дочери и дочери его друзей подверглись нападению, а может, и изнасилованию, потому что «добропорядочный народ» знает, что цыгане сношаются как кролики. Его участие ничем не поможет… Пое…ь! Чтобы вы лучше эту фразу усвоили. Цыган видел, как его сыновей или сыновей его друзей избивают чуть ли не до смерти… и за что? За то, что они дети, чьи отцы крутили Колесо Удачи. Всегда одно и то же: они приезжают в город, «добропорядочные жители» берут у них все, что им нужно, а потом вышвыривают. Иногда вам позволяют пожить с неделю на одной из пригородных ферм. А потом, Халлек, раздается щелчок хлыста. Один разгоряченный юрист стремя подбородками и щеками, как у бульдога, наезжает на улице на вашу жену. Ей лет семьдесят, может, семьдесят пять. Она полуслепая. Наверно, она так быстро шла, чтобы побыстрее добраться до своего лагеря пока не обмочилась, а старые кости ломаются так легко, как стекло. И вы задерживаетесь в городе, надеясь, что в этот раз, может быть, в единственный раз, восторжествует справедливость… правосудие, которое искупит унижения всей вашей жизни…