Павел Клюкин - Гибель химеры (Тайная история Погорынья)

• Название: Гибель химеры (Тайная история Погорынья)
• Автор: Павел Клюкин
• Жанр: Попаданцы

Из предисловия: «Эта „книжка“ возникла из чувства глубокого неудовлетворения…

К решению подтолкнули крики фанатов — „не нравится — не ешь“, „иди косточку огрызи“, „напиши лучше“ и т. д.

…И я подумал: а почему бы и нет? Пусть у персонажей трудности будут настоящими трудностями, а противники — живыми людьми, сильными и умными, со своими страстями и интересами, а не элементом декораций, да источником скилла для главного героя. Пусть крепости строятся не по мановению волшебной палочки, а по расчетам наличия рабочей силы, сроков и ресурсов, а самострелы стреляют так, как им положено по тактико-техническим характеристикам, не превращаясь в универсальное вундерваффе. В общем, пусть все будет максимально приближено к реальной жизни (хоть и с внесенными первыми пятью книгами Е.С.Красницкого допущениями — посчитаем их стартовыми вводными)».

---

Не успел он проехать и пары сотен шагов, как до него донесся стук нескольких топоров. Вскоре показалась и делянка, где десятка два мужиков во главе с рыжебородым Жагрой валили дубы и высокие, как однажды сказал Михайла — «мачтовые», сосны.

— Бог помощь!

— Спасибо на добром слове, паря! Как зовут-то тебя? Ты ж вроде как родич воеводы Корзня? — видно было, что Жагра рад новому человеку и не прочь чуток поболтать с ним. — К нам по делу или так, мимо проезжал?

— Кузьмой меня звать, а воеводе я внуком довожусь.

— Вон оно что, стало быть, ты брат Михайлы?

— Двоюродный. А мимо вас просто проезжал — я в лесной кузне у Неклюда был, а теперь в Ратное еду.

— А что за дело у тебя в кузне было? Пошабашьте пока, ребята, — повернулся он к своим лесорубам, — кваску вон испейте. Тебе, кстати, не налить? Мы сегодня брусничного с собой прихватили. Пока дерево свалишь — семь потов сойдет да вся глотка пересохнет, вот только квасом и спасаемся.

— А не откажусь, — Кузька соскочил на землю и повел коня в поводу вслед за Жагрой.

На дальнем конце делянки у небольшого шалашика стоял открытый бочонок, в котором плавал искусно вырезанный ковшик.

— На, держи. Первый завсегда гостю, — зачерпнув из бочонка, Жагра передал собеседнику ковш. — Так чего, говоришь, в кузню ездил?

— Ну да, хотел у Неклюда насчет угля узнать, — прохладный, чуть вяжущий напиток, как бы сам собой испарился из емкости. — А то у нас его и не осталось почти.

— А чего узнавать-то? Дело нехитрое, бери и жги. Али дерева мало в лесу?

— Так я хотел уже готового спросить. Да и не знаю я тонкостей этого дела.

— А тебе-то уголь зачем? Неклюд кузнечит, так пусть он и добывает себе уголь, когда потребно будет.

— Мой батя, Лавр Корнеич — тоже по железу работает, только в Ратном. А я в нашей Младшей Страже оружейный мастер. Вся воинская справа на мне. Ну и, конечно, простыми вещами тоже заниматься приходится. Вот почти весь запас угля, какой был, к концу и подошел.

— Стало быть, уголь нужен? Ну, а что взамен?

— Взамен? А чего нужно-то?

— Да в хозяйстве ведь завсегда железная ковань потребна. Давай так — я со своими людьми для вашей мастерской выжиг угля налажу, а ты с помощниками — нам в обмен из железа чего нам потребно изготовите — подковы там, гвозди, ну, что для хозяйства сгодится, словом.

— Пожалуй, я согласен. Только вот с отцом и Михайлой посоветуюсь — сколько за пуд угля железной ковани давать. И еще — расскажи, а как вы уголь-то жечь будете?

— Советуйся, конечно, раз твой отец кузнечит, то ему всякая цена на железный товар знакома — лишку не возьмем. А как уголь жгут? Расскажу, чего ж не рассказать — дело нехитрое, только времени да рабочих рук требующее. Вот, смотри: валим мы лес, отмеряем бревна нужного размера, а из ветвей, щепы да коры складываем кострище размером… сажень на сажень да высотой примерно в людской рост. Затем еще готовим дерн, и обкладываем им всю кучу.

— А это еще для чего?

— Чтобы дерево не сгорело почти все, а только «прожарилось». Вспомни костер — если оставить его свободно гореть — одна зола останется, а если вовремя землей забросать, то вот он уголь как раз и получится. Однако, не сбивай меня. Хочешь научиться — слушай, а потом, как делать будем — приезжай, смотри. Так вот, как кучу дерном обложили, поджигаем и день да ночь глядим, чтоб все как должно шло, чтоб открытого пламени не было. Чуть только появилось — надо его дерном заложить. Потом кучу заливаем водой, а после перебираем да просеиваем, на это еще день. Всего, стало быть, за раз выходит двадцать — двадцать пять пудов угля. А сколько вам его всего потребно — это ты сказать должен.

— Да уголь лишним никогда не бывает. Вот только сомнение меня берет — разве столько много веток останется, чтобы из них хоть пудов триста угля получить? А ведь этого едва-едва на десять пудов ковани хватит.

— Сомневаешься? Ну, пошли, глянем.

Вместе они прошагали к противоположному концу вырубки, где возился с длинной жердью высокий сутулый мужик.

— Скажи-ка, Бажен, сколько всего на строительство бревен будет потребно и каких?

— А ты что, проверять меня вздумал, старшой? Так ведь я не Сучок, и не Алексей, я за все градские дела не в ответе.

— Да нет, никто тебя не проверяет. Тут вот ведь какая штука. Вот Кузьма, ты его видал, небось? Так вот мы с ним договорились насчет обмена — уголь на железную ковань.

— Дело хорошее, — он сделал топором зарубку на поваленном стволе и повернулся к подошедшим. — Ну, а я здесь каким боком?

— Так он и хочет посмотреть — много ли после разделки на бревна веток остается, сколько мы сможем ему угля жечь. Глядишь, и из Ратного заказ на уголь будет.

— А… Тогда совсем другое дело. Значит так. Гляди, Кузьма, — с этими словами Бажен снова взялся за свою жердь. — От башни до башни считаем двадцать пять саженей, да в высоту — сажени четыре. Стало быть, на все про все нужно: бревен пятисаженных сто да еще полста, четырехсаженных — восемь сотен без трех десятков, да трехсаженных — одиннадцать сотен без малого. А кроме того — тесниц двухсаженных — две сотни, да полуторасаженных — тыщи полторы. Это только на стену между башнями. На сами же башни отдельно надо считать.

— Вот у меня жердь, — подходя к лежащей сосне, продолжал он. — Я ее длиной как раз в одну сажень сделал. Ею я все сваленные дерева меряю. Из одного — одно бревно нужной длины и выходит. Редко когда два трехсаженных выкроить удается. Ближе к вершине для градского дела дерева нет — уже и ствол тонкий совсем и веток и суков полно, словом, возни много, а толку чуть. Да и, правда сказать, не в пустой степи живем — вон, вокруг дерева сколько. Так что, если всего лес считать — половина на половину выходит. Половина — бревна да тесницы, другая половина — дрова.

— Не забудь, что разное дерево на разные дела идет, на одни дуб, на другие — сосна, а на третьи — липа.

— Ну, это он, небось, и сам понимает, парень-то смекалистый. Нет, это ты, старшой, здорово придумал — попутно уголь жечь. Кстати, и пни также выгорать будут. Только надо все начинать тогда, когда на новую делянку переберемся.

— Почему? — удивился Кузьма.

— Уж больно угарно от угольного огнища будет, — снисходительно глядя на Кузьку, пояснил Жагра. — Вот ты, небось, замечал, что от долгой работы в кузне голова болит, на свежий воздух выйти тянет? А здесь, почитай, целый день такая кузня будет.

— Ага, понял.

— Ну, раз понял, то совсем молодец. Тогда езжай, да скажи отцу, чтобы приехал для обстоятельного разговора. Мы пока потихоньку все потребное готовить станем, а как по рукам ударим, то сразу все дело и пойдет.

— Ладно, прямо сейчас поеду передам. Наверно, и Михайла придет — он же в Академии старший.

— Пусть и он приходит. Нам сговариваться все равно с кем. А дело хорошее, для всех от него польза будет — так что, думаю, сумеем поладить.

— Тогда поскакал я, как приеду, расскажу, чем дело кончилось. Счастливо оставаться!

— И тебе доброго пути!

Да, в отличие от первой половины дня, вторая складывалась на удивление удачно. Довольный новым знакомством и полезным разговором Кузьма подхлестнул коня. Еще не ясно было, как посмотрят на всю эту затею дед Корней и отец, но хорошее настроение уже вернулось к юному оружейному мастеру, скакавшему во весь опор по дороге в Ратное.

Но вся радость Кузьмы мгновенно испарилась, едва он подъехал к селению. Площадь перед церковью, несмотря на вечернее время, была полна возбужденно переговаривающимися ратнинцами, да и вообще все происходящее напоминало растревоженный пчелиный улей. Что случилось, и в чем причина такого скопления народа никто толком объяснить не мог. Кузьма, ткнувшись с вопросом к одному, другому, третьему и не получив никакого внятного ответа, наконец набрел на тетку Варвару, взахлеб рассказывающую подслушанные новости собравшимся вокруг бабам:

— Как есть — целая орда нагрянула. И половцы, и угры, и ляхи и кого там только нет. Мужиков режут, а баб и детишек в полон берут. До Игнатовой усадьбы уже добрались, всех там перебили, один Сережка Игнатов, Бычок который, оттуда еле убег. Сейчас его Настена обихаживает. Живого места на нем нет, того и гляди помрет, ни дать, ни взять, что тот его конь, который, вон, у ворот загнанный валяется.

— Ох, Варварушка, что за страсти ты рассказываешь! Откуда такая напасть на нашу голову?

— А все кара божья за грехи наши! Вон, холопов некрещеных сколь в село привели! Добычи сколь понабрали в походе да величалися по приезду — аж седьмицу целую! А вклад на церковь святую — хуть бы один сделал! Надо к отцу Михаилу идти, покаяться да просить слезно, чтобы молебен отслужил Царице Небесной, заступнице нашей. Глядишь и смилуется, отведет от нас беду.

— Эй, Варька, ты говори, да не заговаривайся! Орду какую-то выдумала! Аль сама оную видала, своими зенками? — подошедший Лука попытался остановить разгоряченную Фаддееву жену.