Игорь Пронин - Фэнтези-2005. выпуск 2

• Название: Фэнтези-2005. выпуск 2
• Автор: Игорь Пронин
• Издательство: М.: Изд-во Эксмо, 2005. — 576 с.
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12544-2

Знаете ли вы, как стать героем и отстоять честь воина, преодолеть проклятие любви, победить в битве магов и обуздать духов нижнего царства? Ведущие писатели, работающие в жанре фэнтези, в очередной раз представляют свои новые произведения, которые распахнут для вас двери в иные миры и экзотические королевства, населенные причудливыми существами.

---

— Ответь нам, герой, — повелел царь Фиванский. — Чем завершилось твое состязанье со Сфинксом? Твоей ли победой?

— Видишь ли, царь, — Эдип смотрел на старого правителя открыто и честно, старательно не замечая взглядов, которые бросала на него Иокаста, — состязание наше еще не закончилось. Последняя загадка, которую я задал Сфинксу, не может быть решена ни сегодня, ни завтра. Но, так как ответ на нее существует, хоть неизвестен до времени, условия соблюдены.

— Значит, оно проиграло? — вкрадчиво спросила Иокаста.

Эдип помотал курчавой головой.

— Нет, светлейшая царица. Об этом нельзя судить, пока не исполнится срок.

— Стало быть, ты проиграл? — грозно нахмурился Креонт.

— И это неверно. Ни Сфинкс, ни я этого покамест не знаем. Потому-то мы оба и живы.

— А когда станет ясно, кто выиграл? — не унималась Иокаста.

Эдип задумался.

— Точно не скажу, царица. Однако почти наверняка раньше, чем через год.

— Год? — взвизгнула Иокаста. — И что, весь год это страшилище будет жить в наших Стовратных Фивах? Не лучше ли было в заброшенном храме остаться?

— В храме не выжил бы я, — пожал плечами герой. — Там есть совсем нечего, кроме летучих мышей. Однако теперь я вижу, что и в Фивах, славных своим гостеприимством, нам не рады. Скре-пя сердце прошу вас, о царь, и ты, светлейшая царица, разрешения покинуть пределы вашего славного города вместе с моей соперницей, чтобы закончить состязание вдалеке от населенных мест.

Креонт пощипал густую бороду.

— Странное дело, — сказал он. — Много я видел героев, но никто из них не отличался такой покорностью судьбе, как ты, юноша. Вольно ж было загадывать Сфинксу загадку, ответ на которую тебе самому неизвестен… Что ж, если это желанье твое, то иди. Сфинкса-чудовище, погубившее многих фиванцев, ты от стен городских уведешь, и то счастье…

— Да пусть катится! — поддержала его раскрасневшаяся от злости Иокаста. — Далеко ли вот только уйдет на опухших своих он ногах?

«Эх, мама, — подумал Эдип, стараясь не встречаться с ней взглядом. — Знала б ты, от какого позора я тебя избавляю…»

— Да благословят вас боги, — поклонился он вежливо. Повернулся и, подмигнув Леокаю, пошел к выходу, демонстрируя царю и царице широкую расцарапанную спину.

Сфинкс сидела посреди опустевшей городской площади, неподвижная и величественная, как статуя. Из переулков, с безопасного расстояния, глазели на чудовище бесстрашные фиванские дети.

— Все получилось, — сообщил Эдип, подходя. — Можем двигаться в путь, красавица.

Сфинкс расправила заботливо вычищенные, блестевшие на солнце крылья и несколько раз хлопнула ими по воздуху, будто раздумывая, не полететь ли ей. Потом нехотя сложила их за спиной и с кошачьей грацией поднялась на ноги.

— Все-таки люди глупы. Неужели так сложно было догадаться?

Она потянулась всем своим большим львиным телом и слегка потерлась о бедро Эдипа лоснящимся рыжим боком.

— Прежде чем мы уйдем подальше из этого города… от этих глупых людей… от нашей злой судьбы… загадай мне свою загадку еще раз, любимый…

Эдип вздохнул, наклонился к прелестной девичьей головке, откинул в сторону завиток черных, как смоль, кудрей и прошептал в маленькое розовое ушко:

— Мальчик или девочка?

Владимир Аренев В ЛЕСАХ ПОД ЧЕРНИГОВОМ

А тут Соловью, ему и славу поют,

Ай славу поют ему век по веку.

То, что путь выбран правильно, Илья понял уже давно. Аккурат с тех пор, как заметил: вокруг стало подозрительно тихо и пусто. И трава, гляди, вся пожелтела. Хотя… ну, осень ведь; трава, говорят, осенью завсегда желтой становится.

С печи многого не увидишь, поэтому мир казался сейчас Илье новым захватывающим приключением.

Но что пусто так — это обнадеживало. Лес ведь, в лесу положено зайцам бегать, волкам выть, зубрам мычать…

Он вспоминал все, что знал о лесе, усердно загибая пальцы: «волки», «зубры», «мухоморы»… Чубарый под ним шел мягкой поступью, топтал пышный папоротник, почти не обращая внимания на блажь хозяина. Привык уже.

— Лютики, сороки, вороны, ящерицы…

Вдалеке родился некий протяжный звук. Конь, заслышав его, вздрогнул и замедлил шаг.

— Ну-ну, — басовито проворчал Илья, хлопая его по шее. — Не балуй!

Чубарый восстановил сбившееся дыхание и побрел дальше. В памяти всплывали печальные истории, которые бабушка рассказывала, когда он был жеребенком. Что-то про нелегкую конскую долю, про то, что всегда обидчикам лошадиным воздается по заслугам. Для примера вспоминалась легенда о вещем коне, который заранее прознал о своей гибели и договорился с некоей гюрзой, чтобы та потом отомстила хозяину-убийце…

Увы, знакомых змей у чубарого не было. Да и пожить еще хотелось.

— Давай, давай, волчья сыть! — добродушно ругнулся Илья. И продолжал вспоминать: — Медведи, дикие кабаны, подосиновики, ко… колокольчики, кикиморы…

Звук усилился. Лес теперь казался мертвым: не только трава, но и деревья приобрели болезненный вид, а зверей по-прежнему было не видать.

— Нечистая сила, не иначе! — с непонятным наслаждением протянул Илья, поглаживая рукоять булавы.

Тридцать лет неотлучного пребывания на печи сказались на его здоровье — не только телесном, но и душевном. Первыми убедились в этом калики перехожие, научившие молодца ходить, — в порыве искренней благодарности Илья стиснул одного из них в объятиях, а потом неделю просидел над свежею могилой, бия себя в грудь кулаком и роняя скупую мужскую слезу. Сотоварищи покойного решили, что бескорыстность — основа всех добрых поступков, и покинули Карачарово с не свойственной их почтенному возрасту поспешностью.

В память о спасителях Илья поклялся верой и правдой служить простому люду, искореняя зло в любых его проявлениях.

А в этом лесу, по всему видать, без зла не обошлося.

Чем не повод для подвига?! Где тут супостаты, подавай их сюда!

Звук стал нестерпимо громким, и чубарый решил: все равно пропадать! Он замер как вкопанный и только косился на хозяина — может, передумает?

— Выпь, коростель, леший, черепаха…

Чубарый для виду потоптался на месте, нарочито тяжело дыша, кусая удила, и вдруг споткнулся — действительно — о черепаху. Бедное пресмыкающееся что было сил улепетывало как раз оттуда, куда ехал Илья.

У черепахи вообще выдался страшный денек. Сперва ее схватил и поднял высоко в небеса какой-то полоумный орел. Насмотревшись на то, что вытворял с черепахами знакомый гриф, орел тоже захотел попробовать их мясца. Черепаху поймал, какую удалось, — не степную, а болотную, из ближайшего пруда. С нею в когтях хищник долго кружил над лесом, однако метод грифа все-таки подразумевал наличие: а) степи; б) валуна, на который можно сбросить добычу, чтобы расколоть ее панцирь.

Степь была далеко, орел устал, выбрал ближайшую полянку, на которой лежал замшелый валун…

Странное существо в ветвях раскидистого дуба горе-охотник заметил слишком поздно — когда оно, набравши в легкие воздух, начало протяжно свистеть. Уронив одновременно черепаху, с десяток перьев и порцию свежего помета, орел рванул подальше отсюда.

Черепаха упала — не на валун, но возле самого дуба.

Так плохо за последние триста лет ей еще никогда не было. Мучаясь от головной боли, бедняга поджала хвост и поспешила — насколько могла — в сторону спасительного леса.

Там об нее споткнулся богатырский конь.

— Что ж ты, волчья сыть, травяной мешок, спотыкаешься? — грозно поинтересовался Илья. — Ненадежный ты, подожди-тка лучше здесь. — И он спрыгнул с чубарого… прямо перед носом у черепахи.

«Ей-же-ей, лучше бы родилась бабочкой», — тоскливо размышляла та, семеня по дороге.

А Илья по-богатырски хекнул, взвалил на плечо булаву и направился в сторону подозрительного звука.

Отсюда уже можно было и слова разобрать:

Соловеюшко ты мой, соловей,
Соловеюшко при-и-илю-бе-е-езный ты мой,
Ты зачемы же в садик ко мне прилета, прилетаешь?
Жалобынахонико и во саду поешь, и ты поешь?

Пели безоглядно, с душою. Аж на слезу пробивало.

«Ну точно нечистый шалит! Эх, проучу стервеца!»

Шибче, громыче, соловеюшко, свищи,
Поскорее милого, милого ко мне пришли, и ты пришли!

— Меня, что ль? — не понял Илья. Пели вроде мужским голосом. И вообще — какой это он «милый» колдуновым отродьям?!

Прибудь, миленький, ко мне, ко мне на часок,
На часок на последний, на последний вечерок,
И на последний ко мне…

Певец осекся, наконец разглядевши гостя.