Пьер Декс - Клеопатра

• Название: Клеопатра
• Автор: Пьер Декс
• Издательство: Ростов/Д.: Изд-во «Феникс», 1998. — 320 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00181-4

Автор «Клеопатры» французский писатель Пьер Декс (род. в 1922 г.) создал ряд интересных книг, переведенных на русский язык («Убийца нужен», «Глубокая река» и др.) В юности он участвовал в движении Сопротивления, был схвачен гестапо и брошен в Маутхаузен, оттуда совершил успешный побег.

В «Клеопатре» Декс выступает как историк и эссеист. Среди многих произведений о самой знаменитой женщине Древнего Востока эта книга занимает особое место. Оперируя богатым материалом, автор создает не научный трактат, а повествование, в котором на сцену выходят живые люди.

Мудрая и обаятельная книга является современной в лучшем смысле этого слова.

---

Глава XVI

Тайна Цезариона

Клеопатре был нужен сын.

Необходимо было, в самом деле, обеспечить преемственность династии. Положение ее как царицы упрочилось бы с появлением наследника. Наличие сына давало к тому же возможность без труда вывести из игры в случае необходимости брата-супруга, когда тот достигнет отроческого возраста.

Пока брат-супруг еще ребенок, ей нужно родить сына от Цезаря. С точки зрения священной египетской генеалогии все обстоит как нельзя проще. Великий бог Амон-Ра воплотился в Цезаря и оплодотворил Афродиту, принявшую облик Клеопатры. Следовательно, их дитя — это не более и не менее, как сам Амур.

Мало того, что из всех античных историков не сыщешь и двоих с одинаковым взглядом на дату рождения сына Клеопатры и Цезаря, любопытно, что один и тот же истолкователь выдвигает исключающие друг друга версии.

Путаница столь велика, что Плутарх, который в «Жизнеописании Цезаря» говорит, что ребенок родился в Александрии вскоре после его отъезда, то есть в 47 году, в «Жизнеописании Антония» уверяет нас в том, что Цезарион появился на свет уже после смерти Цезаря весной 44 года. Светоний сообщает нам промежуточную дату, относящуюся к пребыванию Клеопатры в Риме, где Цезарь, согласно его сведениям, дозволил дать ребенку свое имя.

Таковы вкратце вопросы, связанные с Цезарионом. Добавим к этому, что в античное время никто не сомневался в отцовстве Цезаря или, по меньшей мере, в том, что Цезарь признал ребенка Клеопатры своим сыном. Для этого пришлось ждать почти два тысячелетия, когда появится член Французской академии Жером Каркопино и припишет отцовство Цезариона Антонию.

Рассмотрим же возможные даты рождения Цезариона, принимая при этом в расчет, что Клеопатре нужен был сын и что требовалось бесспорное признание отцовства со стороны Цезаря. Ну, прежде всего девять месяцев после отбытия Цезаря из Александрии истекли в феврале 46 года. Затем следует период пребывания Цезаря в Риме, начиная с мая 45 года (царица приезжает туда в августе 46-го).

При наиболее ранней дате опираемся на один из текстов Плутарха. Представляется, однако, весьма сомнительным, чтоб Клеопатра отправилась в путешествие к истокам Нила на последних месяцах беременности, более вероятным кажется, что ребенок был зачат на свадебном корабле или вскоре после поездки. Нынешние биографы Клеопатры, кстати, не забивают себе голову подобными проблемами. Один из них даже представляет царицу в ту александрийскую ночь чем-то вроде девственницы или полудевы, зачавшей при первой же возможности. Однако думать, что такая царевна, как Клеопатра, существовавшая в том мире, где жизнь женщины в семье сводилась к проблеме политики, была воспитана по рецептам Арнольфа, который поучает Агнессу в «Школе жен» Мольера, значит дойти до абсурда.

Иные поклонники Цезаря, полагающие, что этот повелитель мира, беспредельно властвуя над своей плотью, не желал одарить египтянку ребенком, забывают при этом, что не мужчина, а женщина решает главный вопрос. В период, наступивший вслед за отъездом Цезаря, у Клеопатры возникли возможности действовать по собственному усмотрению. Ее связь с «царем Цезарем» была всем известна и протекала на глазах у ее подданных и у римлян. Родись в отсутствие Цезаря ребенок женского пола, можно было бы скрыть тайну в недрах дворца, но появление мальчика утаить труднее.

Последняя догадка по поводу сроков рождения Цезариона наилучшим, быть может, образом объясняет, почему Цезарь просил Клеопатру направиться к нему в Рим лишь тогда, когда пришел к выводу, что с врагами покончено. Тем, кто решает эту проблему, надо, конечно, учесть, что, в силу сомнительности и противоречивости данных, решений может быть множество.

Версия, основанная на частном письме Цицерона, написанном после смерти Цезаря, из которого можно предположить, что он недавно услышал о Цезарионе, лишь подтверждает точно установленный факт: о ребенке узнали только после 44 года. Почему Клеопатра скрывала до времени факт его рождения, мы поймем из дальнейшего повествования. Впрочем, ни у нее, ни у Цезаря не было оснований воздерживаться от сообщений на эту тему. Однако для того, чтобы событие обрело определенный смысл, нужно было рассеять тучи на политическом горизонте и объявить Цезаря царем не только в Египте, но и в Риме.

Если даже Цезарион уже существовал, у Клеопатры не было необходимости вытряхивать из рукава свою козырную карту, С точки зрения римлян, это был всего лишь бастард Цезаря, но отнюдь не наследник египетского престола и не сын римского царя, как того желала Клеопатра.

Вот почему Клеопатра хотела, чтобы сперва позиции Цезаря укрепились, и лишь потом намеревалась объявить во всеуслышание о ребенке. Таков наш взгляд.

Тем более что они, этот зрелый муж и эта юная женщина, произвели Цезариона в момент любви, и потому рождение сына должно было повлиять на планы, которые Цезарь строил в отношении Клеопатры. Светоний, надо полагать, прав, когда утверждает, что Цезарь еще при жизни дозволил ребенку носить-свое имя.

Зато есть бесспорные подтверждения, что Клеопатра прибывает по зову Цезаря в Рим в конке лета или в начале осени 46 года, когда уже отгремели его триумфы. Единственный член ее семьи, который официально сопровождает царицу, это ее брат-супруг Птолемей XV.

Глава XVII Клеопатра в Риме

Цезарь поселил царицу вместе с ее свитой в своем доме в окрестностях Рима, на противоположном берегу Тибра. Это была великолепная вилла, известная красотой своих садов, и Клеопатра, устроившись со свойственным ей вкусом, зажила на широкую ногу.

Цезарь, разумеется, жил официально в своем доме великого понтифика (верховного жреца), где находилась также его жена Кальпурния. Но Цезарь и Клеопатра были, думается, близки, как прежде. Цезарю было не впервой бросать вызов общественному мнению, которое с трудом мирилось с его приключениями даже вдали от Рима на Востоке. А теперь всё протекало в Риме, или почти в Риме, и потому имело особый смысл. Одолеть путь до садов на берегу Тибра было пустяком для человека, который одолел уже тысячи миль на тех средствах передвижения, которые в наши дни заставили бы призадуматься многих мужчин пятидесятилетнего возраста. Исследователи расходятся в оценке тех чувств, которые связывали Цезаря и Клеопатру. Но если, вместо того чтобы пускаться в рассуждения о страсти, представить себе галантную связь наподобие тех, какие были в моде во французском обществе XVIII века, где политический интерес переплетался со взаимным влечением, — то можно приблизиться к истинному пониманию вещей.

Ныне, по прошествии веков, вся эта история изъедена, как ржавчиной, мнениями комментаторов, избравших Цезаря кто предметом восхищения, кто объектом для хулы, и потому приходится продираться не сквозь факты, сравнительно малочисленные, а сквозь теоретические выкладки, пристрастные к Клеопатре и лестные для Цезаря. Люди различных эпох, нравственных взглядов и устремлений, трактующие по-своему как гипотетическую, так и реальную судьбу этих двух повелителей мира, без конца обсуждают их поступки и реализацию ими своих замыслов. Не это ли доказательство принципиально новой основы их поведения?

Они изобрели друг друга, она — его, он — ее. И оба они никогда не опускались до того уровня, который задним числом им пытаются приписать. Цезарь не считался с традициями, Клеопатра бросала вызов общественному мнению, особенно римскому. У нас, разумеется, сохранились лишь свидетельства их недругов, как, свяжем, Цицерона, этого медлительно вращающегося флюгера, чье литературное самолюбие уязвила Клеопатра, а также мнение тех матрон, которым не терпелось излить свою желчь. Клеопатра — это более чем чужеземка, соблазнившая первого соблазнителя Рима, Клеопатра — это Восток, это сказочные богатства Египта, это мощь тысячелетней цивилизации, а с другой стороны ей противостоит Рим, лишь недавно ставший центром империи, и ни в географическом, ни в экономическом, ни в интеллектуальном отношении он еще не готов полностью к своей новой роли.

Цезарь олицетворяет собой тот мир, который сдвинут с основ, соскочил с оси и потому непонятно куда устремляется, привычные нравственные устои рушатся, и трудно угадать за бунтами рабов, за выступлениями римских плебеев и распутством женщин нечто такое, что уже в скором времени вырвется из гигантского бурлящего тигля и потрясет хронологию, нравы и жизнь людей куда глубже, чем это намеревался сделать Цезарь: имя этому явлению — Христос и христианство. Чтобы понять происходящее, нужно проникнуться опасениями той эпохи, предваряющей христианскую эру по меньшей мере на одно поколение, нужно жить ее тревогами, ощутить гигантскую приливную волну, швырнувшую сменяющих друг друга полководцев в горнило битвы, услышать наконец грохот от падения этого дуба — Помпея. Попытаться стать такими же, как люди того времени, жертвами слухов, поддающихся проверке лишь через недели, а то и через месяцы, представить себе этот сумбур, превращающий любой политический расчет в сложнейшую дилемму, по сравнению с которой наши головоломки со ставками на ипподромах кажутся детской забавой, и погрузиться в пучину неизвестности, когда пользы от средств связи было столько же, сколько от нынешней телепатии. «Что же до дерзостей этой женщины, жившей в садах на другом берегу Тибра, — пишет Цицерон после отъезда Клеопатры из Рима, — то я и сегодня не могу говорить о них без досады. Самое лучшее не знаться с людьми подобного толка. Они воображают, будто мы начисто лишены чувств и той гордости, которая им присуща».