Ирэн Фрэн - Желания

• Название: Желания
• Автор: Ирэн Фрэн
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02558-Х

«Желания» — магический роман. Все его персонажи связаны друг с другом роковой судьбой и непостижимыми тайными страстями. И все они находятся в плену желаний. Главный герой романа, молодой биолог Тренди желает любви покинувшей его Юдит, юной художницы. Та, в свою очередь, желает разгадать тайну Командора, знаменитого кинопродюсера. Командор и оперная дива Констанция Крузенбург желают власти. А еще персонажи романа пытаются избавиться от страха, порожденного предсказанием конца света.

---

— Ты думаешь… Ты думаешь о Командоре? О его неизвестном отце?

Он кивнул.

— И этот отец, Малколм… ты думаешь, это…

— Трудно утверждать, когда так мало данных…

— Тогда Ирис и Командор… И Командор знал об этом? И мой отец допустил это? Ради «Короля рыб»? Ради корабля, простого корабля? Сводный брат, сводная сестра… Инцест?

Слово, которое Малколму пришло в голову, как только он прочитал брачное свидетельство, сорвалось с губ Рут. Она поморщилась. Корнелл подумал, что она сейчас разрыдается. Он попытался обнять ее и прижать к себе. Рут вырвалась из его объятий, как на следующий день после ухода дочери, и ее внезапная холодность сбила его с толку. Она вернулась к окну и показала ему на маленький садик за окнами их спальни:

— Похоже, снег тает. Сегодня, наверное, будет лучше, чем вчера.

Малколм молчал. Рут была чересчур спокойной. Это было плохим знаком. Если только ее не переполнял гнев. Гнев на Командора.

— Значит, первая история случилась на острове, — тихо сказала она. — Я должна была бы об этом догадаться. Там, на краю моря, в этом отвратительном месте. Недаром они все хотели туда вернуться — Ирис, Командор, мой отец.

— Но не ты.

— Я всегда ненавидела этот остров.

— Ты не хотела себе зла. Инстинктивно сопротивлялась. В тебе говорил инстинкт самосохранения.

— У Ирис тоже был инстинкт.

— Но Ирис была слишком влюбчива. Как все артисты. Ты же предлагаешь нечто большее, кроме самой себя.

Вопреки ожиданиям Рут улыбнулась и заправила в пучок выбившиеся пряди.

— Надо предупредить Юдит.

— Она все знает, возможно, уже давно. И потом, предупредить ее о чем? Это только наши предположения.

Рут взяла с комода шпильки и грациозными, спокойными жестами, которых он уже давно у нее не видел, начала вкалывать их одну за другой в пучок.

— Мы больше не можем так жить, — сказала она.

Наконец-то она его услышала. Но что она собирается предложить? С его губ рвались упреки, он сдерживался, чтобы не сказать ей, что она проходит мимо счастья, что пора перестать страдать из-за других и надо немного подумать о себе, о нем, что другой дом, другой корабль ждут ее на другом берегу моря, на холме, на Барбадосе, среди плантаций сахарного тростника, в городке под названием Бачеба. Но надо было молчать и ждать. Это был их последний шанс. И если Рут скажет: «Малколм, давай расстанемся», — ему придется подчиниться.

— Я не могу уехать, не попытавшись сделать последнюю вещь.

Корнелл услышал только начало фразы. Рут сказала уехать. Она не сказала вернуться. Он не решался в это поверить.

— Я должна увидеть Тренди, — продолжала Рут. — Если он здесь, в Париже…

— Он здесь. Я видел его вчера в Опере. Он сказал, чтобы ты заперла все его записи и скелеты.

— Это уже сделано.

Рут вложила свои руки в руки Малколма и заявила:

— Между ним и Юдит было нечто сильное!

— И такое короткое. Но он любит ее. Уверен, он от этого страдает.

На самом деле в этот момент Малколма меньше всего волновали переживания влюбленного. Он едва о них вспомнил. Рут сказала, что поедет с ним. Ему хотелось смеяться. Все складывалось превосходно. Он чувствовал себя молодым. Он больше не нуждался ни в библиотеке, ни в пишущей машинке. Спящие рыбы, дьяволы, гномы и все легионы тьмы никогда не существовали. Была только Рут, ее зрелое и гибкое тело, ее белокурые волосы с несколькими седыми нитями, ее глаза, в которых он тонул, словно в водах «Светозарной». Конец мира мог наступать. Ему все равно. Он будет с Рут.

— Я должна слушаться своего инстинкта, — повторила Рут. — Должна повидать Тренди. А потом…

Малколм вдруг испугался. Рут, должно быть, почувствовала, как он дрожит:

— …Потом я поеду с тобой.

Их взгляды встретились. Когда она произносила эти слова, звучавшие, словно клятва, Малколм по ее глазам понял, что она говорит правду. Ее рана зарубцевалась, и Рут начинала новую любовь, новую мечту, в которой, наконец, был он и другие ветры, другие волны.

Малколм был прав. Отвернувшись к деревьям за окном, с которых постепенно осыпался снег, Рут начала ощущать, как к ней возвращается счастье. Оно приняло очертания какого-то дома, ее дома в тропиках, у моря, в Бачебе. И она тоже подумала, что мир может умирать. Отныне не было ничего важнее ее счастья. Ей только хотелось еще раз увидеть Юдит. Юдит, словно Эвридику. На одно мгновение, пусть даже на пороге ада.

Глава 28

К сожалению, Рут не помнила адреса Тренди и, тем более, его настоящего имени и поэтому не могла поискать его в справочнике. В конце концов у Малколма возникла идея: все просто — надо найти Дрогона. Они позвонили ему. Дрогона дома не оказалось. Слуга уверил их, что он скоро придет, но проще всего дождаться начала следующей недели, тогда они без труда смогут встретиться с ним в музее. Итак, они решили подождать до понедельника, а пока насладиться недолгим затишьем. Стало не так холодно, но они все равно не выходили на улицу. Шли часы, успокоенная Малколмом и лишенными воспоминаний стенами отеля, Рут привыкала к мысли оставить «Светозарную». Она уверяла себя, что сделала правильный выбор, и ее мечты обретали формы. Как и Малколма, ее не покидала мысль, что цепь роковых событий, в которую она оказалась вовлечена, была вызвана молчанием. Она поднимет с мели неудавшуюся мечту Ван Браака, вновь отопрет «Светозарную», но не для себя. Надо отдать этот дом, как во времена Ирис, молодости, будущему, солнцу. А для этого надо найти Тренди. Какое течение развело их после того, как они все соединились? Его отнесло далеко от ее дочери, как и саму Рут.

Он, может быть, сумеет вернуть Юдит. Рут заставит себя говорить. Она объяснит все, что так долго скрывала, отыщет в глубине самой себя то, что скрывала, чтобы продолжать жить. Она расскажет ему даже о самом сокровенном, о своей безумной материнской любви. Тренди поймет ее. Несмотря на то, что произошло между ним и ее дочерью, Рут знала, что он не мог ее забыть. Для Тренди самым важным было то, что Юдит его не любит. Это было его слабым местом еще до встречи с Юдит — быть нелюбимым. Именно поэтому Рут верила, что он ее не забыл.

Ей на ум пришла мысль о болезни, но Рут удалось оттолкнуть ее. Однако в понедельник утром, узнав у дверей музея об ужасном конце Дрогона, она подумала лишь об одном: а если Тренди тоже суждено погибнуть… Несмотря на давние отношения с Дрогоном — она просто называла его доктором, и к тому же он был одним из лучших ее клиентов, — печальный рассказ служителя музея о произошедшей драме не произвел на Рут ни малейшего впечатления. На следующий день после спектакля Дрогон был очень расстроен тем, что все похвалы достались Крузенбург и Дракену, а о его либретто не сказали ни одного доброго слова. Уверенный, что его незаслуженно обошли, он начал открыто этим возмущаться и, явившись на одно светское мероприятие, оскорбил там журналиста, неосторожно заявившего, что либретто Дрогона не идет ни в какое сравнение с партитурой Дракена. Нечаянно или нарочно, журналист заявил даже, что, по его мнению, сей убогий текст не принадлежит перу профессора. Разъяренный Дрогон кинулся в музей, в свой кабинет, где, как он утверждал, у него хранились доказательства подлинности либретто и других его произведений. Но ничего там не обнаружил. Что произошло в музее — смертельный припадок, самоубийство или убийство — никто точно не знал и не имел ни малейшего желания об этом говорить, поскольку внезапное безумие являлось одной из редких, но возможных разновидностей ужасной болезни. Дрогона нашли лежащим на полу перед стенным шкафом, в котором он хранил свои записи. «Всю жизнь работать, — заключил служитель, — всю жизнь провести в исследованиях и бросить все в огонь. Должно быть, профессор сошел с ума…» И в доказательство своих слов он показал Рут в глубине кабинета обгоревшие фрагменты записей Дрогона.

Рут не утратила хладнокровия. Ей нужен не доктор, сказала она, а его ассистент, молодой человек, изучавший скелеты рыб. Служитель сказал, что в последнее время тот не появлялся. Но найти его не составит труда. Несколько минут спустя Рут получила адрес Тренди и покинула музей без единого слова сожаления о Дрогоне. А через полчаса они с Малколмом уже стояли у дверей его квартиры. Но здесь их ждало разочарование: Тренди дома не оказалось, и никто не знал, где его можно найти, а сам дом опустел. Рут пришла вечером — но результат был тот же. На следующий день она уже не была такой счастливой и начала думать, что никогда его не найдет.

Тренди действительно отсутствовал. По совету Беренисы они с Нюмансом вновь стали проводить ночи в библиотеке. В конце года библиотека закрылась для публики, и они могли сидеть в ней день и ночь. Тренди и Нюманс возвращались домой, только когда уставали от поисков. Танцовщица же каждый вечер ожидала у себя в гримерной Дракена. Но тот тоже исчез. Каждую ночь после выступления Берениса присоединялась к Нюмансу и Тренди в библиотеке. Заслышав ее шаги, Тренди понимал, что музыкант опять не пришел. Но он больше не обращал на это внимание. Он погрузился в море книг.