Бо Грёнбек - Ханс Кристиан Андерсен

• Название: Ханс Кристиан Андерсен
• Автор: Бо Грёнбек
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

Книга о выдающемся датском писателе Хансе Кристиане Андерсене подготовлена издательством в связи с юбилеем — 175-летием со дня рождения Андерсена, исполняющимся в 1980 году. Сочетая точность изложения и живость прозаического произведения, книга Бо Грёнбека подробно знакомит читателя с жизнью писателя, огромным кругом его друзей и почитателей, с его творческим процессом, реакцией критики на его романы, драматургию, повести и сказки, иными словами — со всем тем, что составляло его жизнь, что сделало его одной из выдающихся личностей Европы.

---

Без сомнения, к этому времени он уже решительно отказался от мысли жениться и завести семью. Ему не суждены были домашний уют и забота жены. Он был и остался богемным поэтом и потому сам решил, что должен следовать своей натуре. А беспокойная натура постоянно требовала перемен. Он неохотно жил в Дании больше года подряд. Правда, после поездки на Восток он говорил, что «возвращение домой — это венец всего путешествия», но внутреннее беспокойство было настолько сильнее любви к Дании, что венец быстро увядал. Удовольствие покинуть любимую Данию было столь же велико, как и привязанность к дому, и пребывание в чужих краях постепенно превратилось для него в жизненную потребность. В основном его маршруты после 1850 года пролегали в Германию, Австрию и Швейцарию (с заездами в Северную Италию); много раз он был в Париже, один раз в Лондоне, в Риме в четвертый и последний раз в 1861 году, один раз в Швеции и в 1871 году по инициативе Бьёрнсона первый и единственный раз в Норвегии. Кроме того, неутомимый писатель предпринял две длинные и трудные поездки на Иберийский полуостров: в 1862 году в Испанию, а в 1866 — до самой Португалии. В середине пятидесятых годов он собирался отправиться в Соединенные Штаты (приглашений было предостаточно), где давно уже знали и любили его произведения, но отказался от этих планов в 1858 году, после страшной катастрофы, постигшей немецкий корабль «Австрия», который направлялся в Америку и, потерпев кораблекрушение при пожаре в Атлантическом океане, пошел ко дну; погибло несколько сот человек, среди них друг Андерсена Хенриэтта Вульф.

Те немногие годы, что он не бывал за границей, он путешествовал по Дании и каждый год подолгу гостил в датских имениях, особенно в Глорупе на Фюне и в Баснэсе и Холстейнборге возле Скельскёра. Остальное время, примерно полгода или чуть больше, он жил в Копенгагене. Собственного дома он так и не завел. Короткие отрезки времени он жил в гостиницах или нанимал несколько меблированных комнат, всегда в районе Новой Королевской площади, поближе к театру. Когда в 1866 году ему все же пришлось купить собственную мебель, он был вне себя: проклятые вещи привязывали его к определенному месту! Его особенно приводила в ужас кровать, в его неуемной фантазии она была символом того, что свободному существованию пришел конец, что он уже не сможет путешествовать, как ему вздумается, что он скоро умрет и кровать переживет его и станет ему смертным одром! (Она им не стала, но действительно пережила хозяина и теперь стоит в музее в Оденсе.)

Живя в городе, он проводил время за чтением, писанием писем, ходил в театр и навещал своих многочисленных друзей. Но сочинялось ему гораздо лучше в более спокойной обстановке усадеб. Он говорил, что там успевает за неделю сделать столько же, сколько за месяц в городе. Если он вообще жил в Копенгагене, которого не любил, называя его мокрым, серым, обывательским городом, то лишь потому, что нужно было иметь постоянное место жительства; маленькие наемные комнаты и ежедневные визиты к друзьям заменяли одинокому человеку дом и семью. Но надолго он никогда не задерживался и снова отправлялся в путь. Натура перелетной птицы брала верх.

Насколько беспокойной была его жизнь, настолько стабильным было его положение на международной арене. Его произведения были уже переведены не только на основные европейские языки, но и на многие другие, тысячи читателей любили его книги и знали о его жизни. Многие знали его в лицо. Он с трудом путешествовал инкогнито. При дворах европейских монархов он чувствовал себя как дома, и величайшие люди искусства того времени были его друзьями.

* * *

Даже в Дании критика постепенно перестала ругать его произведения и его самого. Какой-нибудь молодой сорвиголова, вроде критика Клеменса Педерсена{60}, решался раз-другой высказать свое собственное мнение об одной из его книг (романе «Быть или не быть»), но в целом его считали национальным сокровищем. Все поняли, что критика только ранит его и едва ли он извлечет из нее какую-нибудь пользу. Странно было бы требовать этого от писателя с мировой славой. В социальном отношении он не мог подняться выше. После смерти Кристиана VIII он регулярно был гостем при дворе Фредерика VII, а затем Кристиана IX. Когда в 1866 году он проводил день своего рождения в Париже, кронпринц (будущий Фредерик VIII), который также был в городе, лично засвидетельствовал ему свое почтение, а в последние годы жизни, когда ему уже трудно было выходить, король нередко сам наносил визиты.

Диплом почетного гражданина города Оденсе

Одной из самых больших радостей в старости на родине было его избрание почетным гражданином Оденсе в декабре 1867 года. Ответ поэта на письмо муниципального совета с извещением об этом показывает, как глубоко тронула его эта честь и с каким скромным достоинством он воспринимал свой жизненный успех:

«Сегодня вечером я получил послание уважаемого муниципального совета и спешу выказать свою глубокую благодарность. В вашем лице, милостивые государи, мой родной город оказывает мне такое признание, такую честь, о которой я не мог даже мечтать.

В этом году исполняется сорок восемь лет с тех пор, как я бедным мальчиком покинул родной город, и вот теперь, полного счастливых воспоминаний, меня, как любимое дитя, принимают в отчий дом. Вы поймете мои чувства; я был вознесен не из тщеславия, а милостью бога за те тяжкие часы испытаний и многие благословенные дни, которые он мне отпустил. Примите мою самую сердечную благодарность.

Я радуюсь возможности в назначенный день 6 декабря, если бог даст мне здоровья, собраться вместе с моими благородными друзьями в милом родном городе.

С благодарностью, уважающий вас Х.К. Андерсен»

Когда он приехал туда, на железнодорожном вокзале его встречал епископ, у которого он гостил во время своего пребывания. В знаменательный день собрался весь город. Детей отпустили из школ, люди толпились на улицах, чтобы хоть издали увидеть великого писателя; всюду развевались флаги. Андерсен просто заболел от напряжения. Когда утром он в сопровождении бургомистра и начальника полиции пришел в ратушу для вручения диплома, то был настолько ошеломлен потоками людей, приветственными выкриками, музыкой и всей праздничной суетой, что сказал своим спутникам: «Сколько мужества должно быть у человека, идущего на казнь! Мне кажется, я понимаю его ощущения».

Во время церемонии вручения он был так взволнован, что еле стоял на ногах, и не лучше чувствовал себя в четыре часа на торжественном обеде в ратуше. Было произнесено много речей, на которые ему пришлось отвечать, его попросили прочесть несколько сказок, а потом подвели к открытому окну, чтобы полюбоваться огромным факельным шествием в его честь. Теперь он наяву пережил то, что в детстве нагадала ему старуха: в Оденсе будет иллюминация в его честь. Этот эпизод Андерсен никогда не забывал упомянуть в своих автобиографиях, последний раз в «Сказке моей жизни», которую, конечно, читали в Оденсе, и не было ничего естественнее, чтобы жители его родного города помогли предсказанию сбыться.

Это была большая честь, но удовольствие доставила весьма сомнительное. По натуре нервный, поэт с трудом переносил душевные потрясения, а вдобавок ко всему он простудился, его мучила подагра, а по дороге из Копенгагена началась зубная боль, преследовавшая его многие годы, и по мере того, как в зале ратуши становилось жарче, она все усиливалась и стала просто невыносимой, когда он подошел к открытому окну смотреть на факельное шествие в морозном декабрьском воздухе. Он с удовольствием наслаждался бы «блаженством этих минут» (как он впоследствии писал), но не мог — он видел по тексту песни, «как много куплетов еще осталось спеть, прежде чем я буду избавлен от этой пытки, на которую из-за моих зубов обрекал меня холодный воздух». Он как следует прочувствовал, что он «всего лишь несчастный смертный, скованный земной немощностью».

* * *

Больших, эпохальных событий в последние двадцать пять лет его жизни не произошло. Неудачная война 1864 года произвела на него ужасное впечатление, но он не имел возможности проявить такую же активность, как в 1848–1850 годах, и важнейшим последствием войны лично для него стало то, что во время путешествий он уже не навещал своих немецких друзей. «Я не могу и не хочу быть среди немцев», — писал он.

Однако с течением времени в его личной жизни наметились другие, более важные изменения. Он все больше и больше страдал от одиночества. Хотя неисправимо богемный писатель стремился к полной свободе передвижений, все же он не мог избежать сознания того, что не имеет своего очага. С тех пор как он молодым человеком был принят в семью Коллинов, дом старого Йонаса Коллина был постоянным центром его существования, и он всегда рассматривал его как «Самый Главный Дом». Смерть фру Коллин в 1854 году ничего не изменила; но, когда в 1861 году глубоким стариком оставил этот мир Йонас Коллин, положение стало иным. Никто из поколения молодых Коллинов не мог обеспечить Андерсену того чувства уверенности, которое всегда было у него в семейном кругу «Отца». К счастью, как раз в это время у него появилось двое новых друзей, которые открыли перед ним свои дома и заботились о нем в последующие годы, когда силы начали изменять ему и он все более мучительно переживал отсутствие настоящей семьи.