Юрий Леж - Перевертыш

• Название: Перевертыш
• Автор: Юрий Леж
• Жанр: Детективная фантастика

Странное происшествие с обычными, кажется, людьми, но в очень необычном, так похожем на наш, мире...

---

— А этого, значит, вы? — вернулся к началу Овсянников.

— Рядовой Панов, снайпер в моей роте, — указал Успенский. — Открыл огонь на поражение по вооруженному мотоциклисту, едущему нам навстречу…

— А этот гад нам про оружие ничего не сказал, товарищ старший лейтенант, — вмешался в разговор один из патрульных с лычками младшего сержанта. — Вроде, просто застрелили кого-то — и все.

— Он вам про перестрелку из всех стволов не рассказывал? — улыбнулся Успенский.

— А что? — встрепенулся Овсянников.

— Был один выстрел из «семена», вот что, — ответил Успенский. — Служивый этого мотоциклиста снял, мы посмотрели, ружьишко его я об асфальт разбил, и пошли дальше, в бар вот заглянули. Здесь единственный на всю улицу, где водка есть.

— А я на этой улице день через день по службе бываю, а не знал, — удивился старлей. — Вот ведь штурмовики! находчивые вы ребята.

— Так вам еще тут служить и служить, а мы — пополнение вот подбросят и — неизвестно где завтра будем, — засмеялся Успенский. — Приходится быть шустрым.

— Да я сам из бывших танкистов, после контузии в комендатуру попал, врачи говорят, нельзя пока обратно, а поближе к фронту тут ничего и нет, не на материк же возвращаться? — навел ясность старлей и тут же, будто невзначай, спросил: — Дежурный-то по части знает, где вы?

— Я сейчас на должности комвзвода, — ответил Успенский.

Это прозвучало как: «Те, кому положено — поймут», и старлей понял. Сержант на офицерской должности, это вам не первые годы на западном фронте, когда старшины ротами командовали. Значит, не просто заслужил, а, скорей всего, дожидается на этой должности звания, а офицер без ведома дежурного по части из расположения отлучаться не может уже просто потому, что он офицер.

Отвлекая от разговора двух офицеров, настоящего и, возможно, будущего, на спине патрульного противно зазуммерила рация, и тот ловко левой рукой подхватил откуда-то из рюкзачка неприметную внешне простую телефонную трубку. «Рядовой Асатов… Так точно… Зову…»

— Товарищ старший лейтенант, на связь, дежурный по городу! — позвал он своего командира.

— Хорошо вам отдохнуть, парни, — попрощался Овсянников.

В ответ теперь уже все бойцы, а не один Успенский, взяли под козырек. Впрочем, к Пельменю это не относилось, он и так во время разговора вел себя, как застуканный за онанизмом подросток, а когда старлей прощался, на лице переводчика возникла блаженная улыбка, и он не только честь отдать позабыл, но даже и выпрямиться, что бы хоть чуть-чуть напоминать солдата штурмового батальона.

«И чего это я перетрухнул, как первогодок, — с досадой подумал Пан, провожая взглядом отошедший в сторонку патруль. — Надо же, стрелял в мотоциклиста — не боялся, а тут, будто застыл, хоть и знал, что взводный на себя все возьмет, да и выкрутится из любой передряги. Недаром про него столько историй в батальоне рассказывают… А вот на тебе…»

— Постойте, ребята, — позвал Пан уже тронувшихся в дальнейший путь друзей. — Мне тут официанточка из бара, похоже, записку подбросила. Пельмень, прочитай, пока еще на свету стоим…

— Так-так, — потер руки Успенский, — а ты, Парамоша — азарт, как говорится, сразу девчонку чем-то подцепил…

— Да ладно… — засмущался, было, Пан, но его перебил поднесший к глазам написанную карандашом записку Пельмень:

— «Хозяин торгует героином. Я бы могла вам помочь. Ненавижу наркотики. Джейн». Вот и всё…

— Н-да, не тебе это вовсе записочка, Пан, обознался я, — задумчиво сказал Успенский.

— Может, вернуться? поговорить с хозяином еще разок, — предложил Пан.

— Знаешь, я ведь там, в сортире, не шутил, что мне все равно, чем местные травятся… Вот только, правда, до тех пор, пока это нас не касается. А наркотики — такая зараза, что окружающих непременно коснется, — ответил Успенский. — А уж если ты, Пан, так помочь людям хочешь, то записку эту мы в особый отдел комендатуры передадим. Да не просто так, а с нашими отчетами: где были, что делали… И не морщи морду, рядовой Пельмень! Это ты у себя в университетах на госбезопасность можешь фрондерствовать, как Атос какой-нибудь на короля Людовика очередного, а в прифронтовой зоне особист не блох вылавливает, а обеспечивает нашу с тобой безопасность от диверсантов и вражеской агентуры. Понятно? Отвечать!

— Да понял я, понял, — махнул рукой расстроенный почему-то Пельмень.

А Пану именно сейчас, когда Успенский проговорил пусть и казенные, но такие правильные слова, захотелось от души заехать в морду Пельменю за его пренебрежение и к воинским ритуалам вообще, и к особистам в частности. Бить его, конечно, Пан не стал, но взял за плечо и резко тряхнул, что б хоть немного вправить мозги.

— Всё, диспут окончен, учти только Пан, ты сам на себя кучу писанины навязал, — предупредил Успенский, — но отступать некуда, так что теперь — только вперед. Идем брать штурмом, но по взаимному согласию, одно веселое заведение…

Пройдя дальше по улице тройку домов с затемненными, наверное, уже спящими, окнами и ярко горящими витринами магазинчиков на первых этажах, перед поворотом в глухой переулок-тупичок Успенский завел всю компанию в аптеку, расположенную на углу.

Очутившись внутри, Пан подумал, что на самом деле не всегда надо читать газеты «между строк», кое-что в них написано абсолютно верно, вот например, про такие аптеки. Если судить по маленькой витрине внутри, то торговали здесь всем, чем только можно, от аспирина до минеральной воды, и от кожгалантереи до скобяных изделий.

— Слышь, Пельмень, спроси-ка у него презервативы, да самые лучшие, тонкие, — скомандовал Успенский, кивая на седенького, тщедушного еврейчика за прилавком, кажется сделавшегося еще меньше, чем он был на самом деле, при виде трех бойцов среди ночи вошедших в его аптеку и заговоривших по-русски.

Пельмень начал спрашивать, но, видимо, отвлекся, встретив соплеменника, впрочем, тот был совсем не рад подобной встрече и мечтал побыстрее расстаться с неожиданными и опасными, даже по внешнему виду, клиентами. На прилавочке быстро появились разноцветные, яркие коробочки, а Пельмень тем временем перевел цену.

— Это на всё? — с удивлением спросил Успенский.

— За каждый, — ответил Пельмень, и тут же услышал от старшего сержанта, что за такую цену он купит лучше пару литров бензина, обольет эту лавочку вместе с продавцом и спалит её к чертовой матери.

Уже не первый раз выходя в город, пошатавшись и по магазинам, и по барам, приценившись к разным вещам, Успенский прекрасно понимал, что старичок пользуется моментом: на дворе ночь, искать средства предохранения где-то еще, в чужом-то городе, себе дороже, а удовольствия — вот они — за углом, плати и будь счастлив. Однако, несмотря на то, что местные купюры достались старшему сержанту и его спутникам без труда, сдержать себя и не возмутиться Успенский не смог.

Переговорив с продавцом, совершенно правильно понявшим интонации сержанта, Пельмень сказал, что тот готов скинуть двадцать процентов по ночному времени и еще пять исключительно из уважения к этим конкретным покупателям.

Успенский, понимая, что продавца не переспоришь, а настроения и времени поторговаться у него не было, а было желание побыстрее покончить с покупками, тяжело вздохнул и попросил:

— Пан, прибери товар, а я пока…

Пан сгреб в карман упаковки с полусотней презервативов, подивившись в душе, куда им столько, а тем временем Успенский отшагнул чуть в сторонку, что бы его хорошо было видно из-за прилавка, и сказал громко, привлекая к себе внимание:

— А теперь — расчет!

Театральным, наигранным жестом он расстегнул кобуру и потянул оттуда… Пану даже показалось, что он чувствует неприятный запашок, пошедший от побледневшего и еще сильнее съежившегося продавца. Но — нет, обознался, хотя ожидать именно такого эффекта можно было вполне. А Успенский вытащил из кобуры пару зеленоватых купюр и, небрежно бросив их на прилавок, сказал на прощание:

— В следующий раз думать будешь, перед кем цену ломать…

И, кажется, продавец прекрасно его понял без всякого перевода.

Уже выйдя из аптеки на улицу, Пан, не имеющий опыта общения с профессионалками, спросил Успенского:

— Может, купить чего с собой, если и в правду к девчонкам пойдем?

— Если ты не против, как Пельмень, то пойдем, — усмехнулся Успенский, — а покупать этим девчонкам ничего не надо, они уже нам самим рады будут… ну, и содержимому наших карманов в первую очередь…

По узенькому, темному тупичку они прошли едва ли сто метров, как Успенский шагнул к темнеющей на более светлом фоне стены двери и нажал на кнопку звонка, расположенную прямо на дверном полотне.

— Пельмень! Отвечай, когда спросят, что гости пришли, отдохнуть до утра… — предупредил он Валентина.