Мария Барышева - Дарители

• Название: Дарители
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Женщина остановилась возле перил, пьяно пошатываясь, к ненависти на ее лице примешалось совершенно детское изумление. Она качнулась влево, привалившись к перилам, потом ее мотнуло вперед. Руки упрямо тянулись к сидевшему совсем рядом человеку, ноги медленно, но верно снова начали делать шаг за шагом, таща за собой раскачивающееся тело, стукавшееся бедром о балюстраду.

Он не стал больше ждать, а одним легким прыжком соскочил с перил и перехватил одну из протянувшихся навстречу рук, дернув на себя и вбок так, что хрустнули суставы. Женщина завалилась вправо, ударилась животом о перила, издав странный квакающий звук, и перевалилась вниз, оставив на перилах широкий красный след. Она не закричала, но вскрикнул кто-то внизу, ставший свидетелем ее падения. Спустя секунду раздался глухой звук удара.

Художник слегка улыбнулся — удовлетворенно, умудренно и с едва заметной печалью, с какой много лет спустя люди смотрят на здание школы, в которой когда-то учились. Он перешагнул последнюю черту. Из всего неизведанного осталась только собственная смерть.

На подбородок попало несколько капель крови, он их вытер, потом склонился над перилами. Женщина неподвижно лежала на ступеньках, выгнувшись так, словно собиралась сделать кульбит. Его взгляд скользнул по ней походя, почти не задержавшись, не задержался он и на Баскакове, который, приоткрыв рот, только что выпустивший тот самый крик ужаса, смотрел на тело, а его рука плыла ладонью к левой стороне груди в удивительно плавном и красивом жесте, словно он долго отрабатывал его перед зеркалом. Но было там, внизу, нечто куда более интересное — там был человек — не обезумевший, не оцепеневший от ужаса, не поддавшийся панике. Он стоял недалеко от подножья лестницы и, подняв голову, смотрел на Художника. Судя по выражению его лица, он увидел его только что, и движение его правой руки лишь чуть-чуть, но все же запоздало за взглядом, и Художник уловил начало этого движения прежде, чем оно дошло даже до середины, и когда воздух пронзила серебристая вспышка, он уже сам двигался в сторону. Нож, завершая свой полет, лишь распорол ему плечо, хотя должен был вонзиться в ямку у основания шеи, по руке побежала тонкая, щекочущая струйка крови — забавное, смешанное с болью ощущение.

А метнувший нож человек уже бежал вверх по ступенькам.

* * *

Он не мог понять, как это произошло. Этого просто не должно было произойти. Так могло среагировать его собственное тело, с отточенной за долгие годы реакцией, но не ее. Он не никак не мог промахнуться. Но, тем не менее, это произошло, и Наташа молниеносно дернулась в сторону, так что нож пролетел мимо, не причинив ей особого вреда и лишь слегка задев руку. Девушка засмеялась — не без сочувственного снисхождения, склонилась над перилами и сделала ему приглашающий жест левой рукой, по которой уже протянулась влажная яркая полоска, и даже с такого расстояния Андрей мог разглядеть безжалостное исследовательское любопытство в ее глазах.

Свой промах он увидел в движении — рванулся к лестнице сразу же после броска. Он еще не знал, что произойдет, когда достигнет последней ступеньки. Другого ножа у него не было, все патроны он давно расстрелял, прихватить чужое оружие возможности, да и времени не было. Если бы только он заметил ее раньше… но когда все началось, Андрей сразу же потерял Наташу из вида — она исчезла, как бесплотный призрак, и он даже не успел понять, как это произошло, отвлекся, как и все, когда на зал словно опустилось тяжелое черное облако. А потом в толпу ворвалась стая демонов, и все вокруг превратилось в мешанину из мечущихся людских тел. Наташа на какое-то время отошла на второй план, а первый занял процесс собственного выживания. Стрелять впустую, на испуг было бесполезно — сумасшедшие не знали страха и не понимали его, почти сразу выяснилось, что не понимали они и боли, остановить их могла только собственная смерть, но убивать он не хотел… кем бы они ни были, Андрей чувствовал свою долю вины перед этими существами, которых уже язык не поворачивался назвать людьми. Тело взялось за привычную работу, передвигаясь, уворачиваясь, ломая чужие кости, а глаза непрерывно искали ту, за которой пришел сюда — искали и не находили. Он увидел Чистову лишь когда наверху прогремели выстрелы, вскользь удивился, что не заметил ее раньше, и кинулся к лестнице, но тут как назло под руку подвернулось несколько чьих-то вусмерть перепуганных подростковых чад, за которыми целеустремленно неслись двое мужчин — судя по остаткам внешнего вида явно чьих-то недавних охранников. Сумасшедших он отшвырнул, задержав на время, а подростков, не церемонясь, как узлы тряпья, выпихнул в одно из разбитых окон, благо этаж был первым — лучше пусть ушибутся или сломают пару костей, чем останутся здесь, на полу, с разорванным горлом.

Взбегая вверх по ступенькам, Андрей еще раз успел обозвать себя идиотом — ждать той минуты, когда Наташа отправится уничтожать картины, дабы убить сразу двух зайцев, и не предположить, что она решиться доверить это Сканеру, боящемуся даже собственной тени. Дурак, ой дурак!

— Остановись, Схимник! — звонко и весело крикнули ему сверху. — Стой! Я не хочу тебя убивать! Спасай себя — ты все равно опоздал, не трать себя бестолку! Вы уже проиграли! Покинь это место с благодарностью!

Он не ответил и не остановился, передвигаясь не только вперед, но и из стороны в стороны, и зная, что там, наверху, Наташа водит дулом пистолета следом, стараясь поймать в прицел его голову.

— Ты удивлен неожиданным проворством? Но мне теперь видны малейшие оттенки движения — малейшие изменения чего-либо… Знаешь, ведь даже у времени есть цвет.

Грохнул выстрел, и по левому виску обжигающе чиркнуло, с неприятной щекоткой проворно побежали струйки крови. Теперь он перемещался, глядя на нее, снисходительную и обманчиво расслабленную, ловя малейшее напряжение мускулов, чтобы снова опережающе уйти с линии огня. Уж чточто, а этому его хорошо обучили. У вас просчитывание оттенков, госпожа художница, у нас — реакция — поглядим, кто кого. Тебе еще дважды стрельнуть осталось, так валяй!

— Ты дурак, Схимник! — теперь в голосе появилось и легкое разочарование. — Ты не смог оценить того, что тебе дали. Неужели тебе не жаль умирать теперь?

«Зло болтливо», — вдруг с усмешкой подумал он, и одновременно с метнувшейся в его голове мыслью, внизу, справа от лестницы голос, без труда опознанный Андреем как принадлежащий бывшему шефу, выкрикнул имя дочери в таком отчаянно-обреченном ужасе, что Андрей не выдержал и повернул голову, чтобы взглянуть вниз. В тот же момент Наташа шагнула назад, отступая от перил, и зафиксировала прицел на его затылке.

* * *

Когда Анна сбросила вниз женщину, в которую перед этим еще и выстрелила, Баскаков окончательно уверился в том, что избирательное безумие, насланное Чистовой (да полно, действительно ли она на такое способна?!), не миновало и несостоявшуюся владелицу антикварного магазина. Не выдержав, он вскрикнул и дернулся назад, в полукольцо своих телохранителей. Кто-то промчался мимо него к лестнице в легком уверенном беге — уверенность и собранность в данных обстоятельствах изумляла, но Баскаков не стал на него смотреть. Охранники торопливо потащили его к выходу, двое из них, изрядно помятые, сами еле передвигались.

— Быстрей, Виквантиныч!..

Но он почти сразу же остановился, как вкопанный, вяло отмахнувшись от них. Охранники не стали открывать дискуссию — молча подхватили под локти и почти понесли к выходу, а Баскаков выворачивал шею, не в силах оторвать мутного взгляда от мертвого лица жены, полуприкрытой скомканной занавесью. Инна лежала среди битого стекла неподалеку от одной из полукруглых ниш, убранство которой было разнесено в клочья. На раскрытых, с остатками помады губах подсыхала розовая пена, правый глаз, уже стекленеющий, походил на отполированный обсидиан, втиснутый в не по размеру распяленные, вздувшиеся веки. В левой глазнице торчала, глубоко всаженная черенком, тонкая, изогнутая курительная трубка. Золотые волосы веером рассыпались по полу… красивые волосы, волосы спартанки… У Баскакова задергалась челюсть, он отвернулся, мазнув напоследок мертвым взглядом по уже почти опустевшему пространству возле лестницы, и в нем вдруг всплеснулся живой ужас.

— Соня!!! — пронзительно и отчаянно взвыл он, рванувшись назад. — Моя дочь! Заберите мою дочь!

Охранники резко остановились, и двое помчались обратно к лестнице, хрустя битым стеклом. Они бежали очень быстро, но Баскаков какой-то, очень далекой частью своего сознания уже понимал, что они не успеют.

* * *

Сканер вошел в зал, цепляясь за двери, и остановился. Его лицо было черным от копоти, часть волос сгорела, на левой щеке и шее расцвели яркие пятна ожогов, обожженная левая рука висела, как плеть, серый френч был местами прожжен, местами выпачкан в крови. Широко раскрытые глаза смотрели бессмысленно и без всякого выражения.