Григорий Богослов - Собрание сочинений святителя Григория Богослова

• Название: Собрание сочинений святителя Григория Богослова
• Автор: Григорий Богослов
• Издательство: Сибирская Благозвонница
• Жанр: Религия
• Год: 2010

«Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей» открывают два тома Творений святителя Григория Богослова. В первый том вошли знаменитые 45 Слов святителя, создавшие ему немеркнущую славу не только знаменитого подвижника Православной Церкви, но и великого богослова, прославленного церковного писателя и блестящего оратора. Эти произведения представляют лучшее, что создал Свт. Григорий на ниве церковного богословия. В них отразилась вся сила таланта святителя. Написанные по различным поводам и в разные периоды жизни Св. Григория, они открывают нашему духовному взору возвышенную красоту богословских умозрений, талант полемиста и защитника церковного учения от еретиков, наблюдательного бытописца, дающего важные исторические сведения о своей эпохе, событиях и лицах своего времени. На особом месте стоит ораторский талант Св. Григория, проявившийся в Словах. Уже вскоре после своей святой кончины святитель Григорий был назван «христианским Демосфеном» в честь знаменитого и непревзойденного античного оратора. Многие из представленных 45 Слов были произнесены Св. Григорием в качестве церковных проповедей и своей удивительной силой воздействовали на сердца и умы слушателей. Исключительную роль сыграли знаменитые 5 Слов о богословии, во многом переломившие судьбу противостояния между арианами и православными в Константинополе в 380 г. и послужившие благодатной почвой для созыва в 381 г. Второго Вселенского Собора. В приложении помещено одно из лучших отечественных исследований жизни и учения Св. Григория — книга свящ. Н. Виноградова «Догматическое учение Св. Григория Богослова», а также указатель цитат из Священного Писания. Настоящее издание положит прекрасное начало домашнему собиранию и изучению лучшего достояния из сокровищницы Священного Предания Церкви.

---

106. К нему же (54)

Благодарит за поздравление с праздником Пасхи и просит дать епископа Назианзской Церкви.

Научившись видеть ожидаемое издали (воспользуюсь твоим началом), мы увеселяемся уже и настоящим. Ибо святой день Пасхи, который мы сретили, сколько знаю, есть тайноводство к тамошним благам, как один из преходящих праздников. И ты хорошо сделал, что напомнил мне об этом и своей посылкой, и своим письмом. А я пережил уже многие Пасхи, — и это одно из приобретений долговременной моей жизни. Но теперь, исшедши из этого Египта — из этой многотрудной и примрачной жизни, и освободившись от брения и плинфоделания, к которому мы привязаны, чище желаю переселиться в землю обетования. Помолись, чтобы мне сподобиться сего, если заботишься о том, чтобы оказать мне наибольшее благодеяние. А тебе, при долголетней жизни, да дарует Господь многократно праздновать со всей Церковью! Если же дадите вы мне спокойно окончить старость, дав этой Церкви епископа, кого укажет Дух Святой, то сделаете дело доброе и, скажу так, достойны будете отеческих благословений.

107. К Прокопию (55)

На приглашение императора Феодосия, сделанное через Прокопия, присутствовать на соборе в Константинополе, дает решительный отказ.

Если должно писать правду, то моя мысль — уклоняться от всякого собрания епископов, потому что не видал еще я ни одного собрания, которое бы имело во всех отношениях полезный конец и более избавляло от зол, нежели увеличивало их. Любопрительность и любоначалие (не почти меня невежливым, что пишу так) выше всякого описания; и кто судит чужой порок, скорее сам подпадет обвинению, нежели положит конец пороку. Поэтому заключился я сам в себе и безмолвие признал единственной безопасностью для души. А теперь побуждает меня к такому решению и болезнь, от которой всегда я почти при последнем издыхании и ни на что не могу употребить себя. Поэтому да извинит меня твой высокий ум, а чрез тебя да убедится и благочестивейший царь, не осуждать моей лености, но извинить немощь, по которой и дозволил он мне удалиться, чего просил я себе как благодеяния.

108. К нему же (56)

На вопрос о своем положении отвечает словами афинских послов, возвратившихся из Лакедемона.

Спрашиваешь: каковы дела мои? Отвечу тебе, рассказав одну историю. Говорят, что афиняне, когда

притесняли их тираны, отправили посольство к лакедемонянам; а целью посольства было возбудить там к себе некоторое человеколюбие. Потом, когда послы возвратились и некто спросил: каковы к нам лакедемоняне? — они отвечали: «Как к рабам — весьма милостивы, а как перед свободными — весьма надменны». Это и я должен написать. Со мной обходятся человеколюбивее, нежели как с людьми отверженными, но презрительнее, нежели как с людьми, готовящимися предстать пред Бога. Болезнь еще мучит меня, а друзья не перестают мне делать зло и сколько можно вредить. Но молись, чтобы Бог был ко мне милостив и дал одно из двух — или вовсе избегнуть бедствий, или переносить их терпеливо. И это уже довольно уменьшает несчастье.

109. К нему же (157)

Просит покровительства Анфиму, который расстроил свое здоровье, участвовав в одном знаменитом военном деле.

Приветствую издали тебя, который заменяешь мне всех и выше для меня всех. И лично удостаивал ты меня великого своего благоволения, и заочно, как знаю, удостаиваешь того же. А за великое да будет воздана великая награда и подателю сего письма, сыну моему Анфиму. Какая же это награда? Пользоваться твоим покровительством во всем, что ему нужно. Просьбе моей придают особенную силу как самый этот человек, участвовавший в знаменитом военном деле и, может быть, известный людям важным, так и бедствие, расстроившее его телесный состав, которое ясно говорит само о себе, и сколько тяжко было бы для всякого, столько, как и естественно, тягостнее для него, потерпевшего это не по заслугам своим. Присовокупленное же к этому и мое прошение, как уверен я, еще более поможет успеху в том, чего домогаемся.

110. К Олимпию (76)

Приветствует его со вступлением в управление второй Каппадокией и просит написать в Константинополь о действительности его болезни.

Это для меня тягостнее болезни: мне не верят, будто я болен, но предписывают такое дальнее путешествие и принуждают вринуться в средину мятежей, от которых люблю удаляться, едва не принося за сие благодарения и телесному расстройству. Ибо беззаботное безмолвие предпочтительнее знаменитости людей должностных. О сем писал я и прежде к досточудному Икарию, получив то же приказание. А теперь написать за меня да соблаговолит и твое великодушие, потому что имею в тебе достоверного свидетеля моей болезни. Тебя же удостоверяет в ней самая потеря, которую несу теперь, будучи не в состоянии прийти и насладиться лицезрением такого начальника, столь удивительного своими добродетелями, что и самое вступление твое в начальствование досточестнее славы, какую приобретают другие во все время своего служения.

111. К нему же (174)

Поручает его человеколюбию вдову Филумену.

Другие милости, каких ты удостаивал, сколько знаю, получал я от твоего снисхождения; и за них да вознаградит тебя Бог Своими благами; а в числе сих благ и то, чтобы начальствование твое совершилось с похвалами и славой для тебя. Но милость, о

которой прошу теперь, такова, что (если не высокомерно будет сказать сие) намерен более оказать ее тебе, нежели получить от тебя. Представляю к тебе от себя несчастную Филумену, чтобы припала она к твоему правосудию и при твоем посредстве осушила слезы, которыми сокрушает мою душу. Какие и от кого терпит она обиды, объяснит это сама; потому что для меня не безопасно обвинять, кого бы то ни было. Самому же мне необходимо сказать одно то, что вдовство и сиротство имеют право на помощь, как вообще всякого благоразумного человека, так особенно имеющего у себя жену и детей — этот великий залог милосердия; потому что изрекаем суд людям, будучи и сами такие же люди. Извини меня, что прошу о сем письмом; болезнь лишает меня возможности видеть правителя, столько благосклонного и удивительного по своим доблестям, что и начало твоего правления досточестнее, нежели у иных слава, приобретенная к концу правления.

112. К нему же (77)

Просит принять свои меры против аполлинаристов, которые поставили в Назианзе своего епископа, когда Св. Григорий лечился на ксанксаридских теплых водах.

И седина иному учится, и старость не всегда, видно, достоверное свидетельство о благоразумии. Особенно зная мысли и нечестие всех аполлинаристов и видя их несносное высокоумие, думал я, что своим великодушием сделаю их кроткими и смягчу понемногу, что, по–видимому, и обещали они моим надеждам. Но незаметным образом, как оказалось, сделал я их еще худшими и неблаговременным любомудрием нанес вред Церкви, ибо кротость не приводит в стыд людей негодных. И теперь, если бы самому мне лично было можно доказать это, будь уверен, что, и сверх сил поднявшись, не обленился бы я припасть к твоей честности. Но поелику болезнь завела меня далеко и по совету врачей нужно стало пользоваться ксанксаридскими теплыми водами, то заменяю себя письмом. Эти злые и во зле погибшие люди, сверх всего прочего, призвав или (не могу сказать этого в точности) употребив в дело проезжавших епископов, которые низложены на Вселенском Восточном и Западном соборе, и воспротивясь всем царским постановлениям и вашим приказам, возложили имя епископа на одного человека, между ними нечестивого и подозрительного, ничем, как думаю, столько не обнадеживаемые, сколько (надобно сказать это) моей мертвостью. Если это сносно, да перенесет твоя твердость, перенесу и я, как и переносил неоднократно. А если тяжело и нестерпимо для самих благочестивейших царей, соблаговоли наказать за то, что ими сделано, хотя и не так строго, как заслуживало бы их высокоумие.

113. К нему же (176 и 211)

О разводе с мужем дочери Вириана.

Не везде похвальна поспешность. Потому и медлил я доселе ответом о дочери почтеннейшего Вириана, предоставляя и времени сколько–нибудь поправить иное, а вместе из того, что разведание дела поручил ты мне, о котором знаешь, как я не скор и осмотрителен в подобных случаях, догадываясь, что и доброта твоя не одобряет этого развода. Поэтому удерживался я доселе, и думаю, не без основания.

Поелику же обстоятельства дошли до крайности и необходимо сделать известным, что оказалось по исследованию и что мною дознано, то извещаю, что

дочь, по–видимому, колеблется между той и другой стороной, делится между уважением к родителям и привычкой к мужу, на словах заодно с родителями, а сердцем, не знаю, едва ли не на стороне мужа, как показывают это слезы. Ты, конечно, поступишь, как рассудится твоему правосудию и как угодно будет Богу, Который тобой во всем управляет. Я со своей стороны с большим удовольствием дал бы совет сыну Вириану оставить без внимания многое, только бы не был утвержден развод, который совершенно противен нашим законам, хотя римские законы и определяют иначе. Ибо необходимо соблюсти справедливость, которую и на словах и на деле желаю тебе всегда сохранять.