Ядвига Войцеховская - По ту сторону стаи

• Название: По ту сторону стаи
• Автор: Ядвига Войцеховская
• Жанр: Ужасы и Мистика

Приквел "Этой стороны". Дарк-фентези-мир. Меняется время и место, меняется режим, меняются "свои" и "чужие". Стая - постоянна. В центре повествования - судьба женщины, жизнью которой большей частью была война. Ядвига Близзард прошла путь леди Винтер, но её война закончилась и она вынуждена вести размеренное существование помещицы Салтыковой: победа обернулась проклятьем. Страшные, порой извращённые понятия о чести, долге и о "своих". Проблема постбоевого синдрома и поиск своего места в мире, где места для неё нет - потому что, когда ты достигаешь всего, к чему стремился, выясняется, что Жизнь осталась позади, там, где были кровь и пепел. Честь и долг сочетаются с жестокостью, если в твою кровь навсегда вошла сталь, но понятие "свои" оказывается на деле не таким, как казалось сначала, потому что мир устроен сложнее. Если ты не можешь быть человеком, и у тебя сущность зверя, - то, может быть, когда-нибудь ты получишь второй, и даже третий шанс. Ты можешь оказаться на противоположной стороне баррикад, и узнаешь, что только Стая постоянна - по обе стороны решётки, вне времени, территории и политики. Warning: нервным и беременным читать не рекомендуется. Взгляд изнутри Дикой Охоты.

---

   - Милорд, - она вздрагивает, когда слышит скрип двери.

   - Опять, миссис Монфор? - спрашивает он.

   - Опять... Милорд, - тихо отвечает Близзард. И сжимается, и он видит, как напрягается её лицо. Она готова. Она хочет, жаждет чёрного марева болевого удара, а, может быть, даже смерти.

   - За что ты хочешь, чтобы я наказал тебя, Ядвига? - отвечает он на её невысказанную мольбу. - Потому что ты делаешь то, что тебе нравится?

   Она кивает. Он подходит к столу и садится в кресло.

   - Ты любишь боль. Ты приносишь её другим и готова сама в любой момент принять её, - продолжает он. - Но ты ведь помнишь - всё, что ты хочешь. Что до меня, то я просто думаю, что это иррационально, вот и всё.

   - Зато я так не думаю, - она опускается на колени и прижимается к его ногам.

   - Тебя разрывает на две части, Ядвига. Всю твою сущность, - он убирает с её щеки мокрые волосы.

   - Я знаю, Милорд, - еле слышно говорит она.

   - Не каждому удаётся за одну жизнь прожить не один круг.

   - Прикажите мне. Пожалуйста, - просит Близзард.

   - И ты будешь глушить алкоголь, как воду, а потом просить Легран довести тебя до обморока, чтобы ни о чём больше не думать, - он слышит её мысли так, как будто она произносит их вслух.

   - Помоги мне, - она поднимает на него безумный взгляд, острый, как лезвие кинжала.

   Лена крадучись идёт по тёмному дому. Она пошла почти следом за Близзард, сама не зная, зачем - будто чуя неладное.

   Рядом с ней появляется управляющий, но она встряхивает его за шкирку и говорит:

   - Молчи. Или будешь наказан.

   Он начинает шмыгать носом, потому что понимает, что, если не будет наказан ей, то это сделают хозяйка или Милорд. Он управляющий этого дома, этого поместья, он должен - во что бы то ни стало - выполнять свои обязанности. И Лена чувствует, как маленькие, но сильные пальцы вцепляются в её накидку - без единого звука.

   Подменыш всё ещё висит на ней, когда она поднимается по лестнице и подходит к комнатам Близзард. Дверь приоткрыта, и на пол коридора падает тусклый неровный свет.

   - Помоги мне, - слышит она.

   - Похоже, я знаю, что будет, - говорит хозяин, и в его голосе Лене чудится печаль. - Ещё один круг жизни. Я дам тебе ещё один шанс, Ядзя. И всё будет зависеть только от тебя.

   Шанс? Круг жизни? Какой круг? Создатель всемогущий, нет! Она не могла столько ждать, чтобы снова быть низвергнутой в пропасть. Лена не боится пропасти, она боится оказаться там без Близзард.

   - Ты найдёшь меня, Ядзя, - голос хозяина еле слышен. - Когда-нибудь. Ты поймёшь, где искать. Если вспомнишь.

   Шум дождя отсюда почти не слышен, и даже вцепившийся в неё подменыш замер, как статуя, услыхав голоса за дверью, но Лене будто бы чудится, словно холодом окатив всё её существо, почти неслышное журчание речной воды, запах ракушек и речного песка на прибрежной полосе... "Забудь", - слышит она.

   Лена резко отталкивает управляющего и с силой распахивает приоткрытую дверь.

   - Одну я её не оставлю... Милорд, - говорит она, задыхаясь - словно бежала долго и вот она, наконец-то - цель. - Отпустите и меня.

   Тело Близзард становится мягким, руки её разжимаются, и она медленно сползает к его ногам, без чувств опускаясь на ворсистый ковёр. Милорд нагибается к ней и проводит рукой по щеке. Невесомо, нежно. Прощаясь. А в дверях стоит Лена Легран и говорит те же слова, которые он сказал много лет назад, уходя и не зная, что будет дальше.

   И он понимает, что их судьбы навечно сплавлены воедино - вместе с металлом утгардских решёток, чёрным огнём болевой волны и ледяными звёздами над дорогой вникуда. Как, наверное, и их души где-то там, за гранью разбитого зеркала.

   - Хорошо, Лена, - говорит он, и конец фразы тонет в оглушительном раскате грома.  

Часть четвёртая. "Город без памяти"

Глава 3

      Машинка негромко жужжит, обводя контуры оскаленной звериной морды на моём правом плече. Волк. Я чувствую к волкам что-то необъяснимое. Нравятся они мне, что ли? Старик-китаец Ли от усердия нагнулся совсем низко, так боится накосячить. Старайся-старайся, старый хрыч, и тогда никто не узнает о маленькой курильне опиума в твоем подвале. Надо же, двадцать первый век на дворе, рулят героин и крэк, а ты всё по старинке. Люблю, когда от меня кто-то зависит. Но почему, чёрт возьми, совсем не больно? Я люблю, когда больно.

   Он поднимает глаза, как будто услышал, что я про него думаю.

   - Ну? - спрашиваю я.

   - Готово, - он выключает машинку.

   Ну, что, совсем неплохо. Ах, да, на другом плече у меня уже есть рисунок: просто зигзаг, похожий на зеркальную "S" с перекладиной посередине. Я не помню, что это значит, было ли мне больно тогда, и кто делал ту наколку, потому что она странного коричневого цвета; иногда мне даже кажется, что она рельефная наощупь, и это как-то чудно. А на самом деле я еще много чего не помню.

   Меня зовут Ева Райс, тридцати семи с лишним лет. Но это не моё имя, да и возраст тоже приблизительный. Я попала под машину, и мне напрочь отшибло мозги.

   Так говорят врачи в больнице, куда меня привёз тот грёбаный водила. Они же придумали мне имя. Ева - надо думать, от Адама и Евы, потому что больница была благотворительная и половину персонала заменяли монашки Ордена Милосердия. Прелесть какая! А Райс, потому что кто-то из медсестёр читал в то время "Интервью с вампиром" Энн Райс, и вообразил, что мои глаза смахивают на вампирские. Или на глаза человека, перебравшего наркоты. Острые, как они выразились. Вампиры - голливудский бред, наркотиков в крови не обнаружили, но фамилия прилипла. Зато они открыли, что я, видимо, уже успела побывать в какой-то переделке. Всё моё тело покрыто шрамами, которые взялись чёрт знает откуда, а на лице рубец рассекает левую бровь и проходит через край глаза. Они послали кучу запросов, в том числе чуть ли не в Министерство обороны, но ответа так и не получили. Я не помню никакой дурацкой войны. Но вот крови я уж точно не боюсь, как, впрочем, и смерти. Это стало понятно, когда я пошла работать в полицию.

   До недавнего времени я была простым кинологом. То есть поначалу просто рабочим в собачьем питомнике при Подразделении служебных собак, а потом выяснилось, что собак я чувствую, как никто другой. Мой разум и сердце как бы разделены надвое, и вторая половина принадлежит отнюдь не мне. Мы умудрялись отыскивать такие тайники, которые другие пропускали мимо. Потому что я вижу глазами собаки, чую, чем пахнет воздух и земля, когда она бежит по следу, и вместе с ней подбираю тело в последнем, решающем броске.

   - У тебя поэтому нет друзей, - говорит Джои из нашего отдела. - Тебе достаточно собак.

   - О чём я буду говорить с людьми, Джои? - шучу я. - О трупах и пакетах с белым порошком?

   Это на самом деле так. Мне наплевать и на трупы и на белый порошок, но я вижу это каждый день и ни о чём другом просто не думаю. Честно говоря, мне наплевать и почти на всех людей тоже.

   С недавних пор отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков сильно поредел, и я превратилась из кинолога в детектива. Подозреваю, что не без помощи Джои, у которого были какие-то завязки в Управлении по борьбе с особыми преступлениями. Мне это было не так уж нужно, но шеф сказал:

   - Райс, ты первый претендент, хоть и не скажу, что мне это сильно по душе. Только не переусердствуй.

   Он намекает на то, что я подчас чересчур жестока. Это замечают не сразу, потому что вне работы я общаюсь только с собаками, которые - часть меня. На работе же... Если честно, у меня не заржавеет всадить пулю в башку какому-нибудь чёртову нигерийцу с желудком, набитым героином. Пусть погибнет он, а не кто-то из отдела. Проклятые черномазые! Наводнили Лондон, как дерьмо в переполненном сортире! И воняют так же, как дерьмо. Им рядом с белыми не место. Будь моя воля, я бы установила запрет на въезд в страну этой мрази.

   Я вхожу в здание участка и иду к лестнице. Аквариум почти пуст - те, кто посерьёзней, сидят в камерах, а шушеру отпинали и распустили по домам. До следующей ночи.

   Дежурный дремлет с полуоткрытым ртом. На столе перед ним полная кружка кофе и сандвич с сыром, который лежит на самом краю. Меня так и подмывает остановиться и немного подумать о том, чтобы сандвич упал. Со мной такое случается часто. Вот захочу, чтобы что-то произошло - и оно и вправду происходит: кто-нибудь роняет стаканчик с кофе, или из сортира раздаётся вопль Джои, потому что там сломался толчок. Совпадения, наверное.

   Бьётся в стекло муха. Дежурный продолжает храпеть, я быстро отвожу взгляд от его обеда и взбегаю по лестнице на второй этаж.

   Джои уже там. Этот придурок сидит на моём столе и, неудобно выгнувшись, что-то рассматривает на экране монитора.

   - Убирай отсюда свою задницу, - вместо приветствия говорю я.