Елена Каменева - Шизофрения: клиника и механизмы шизофренического бреда

• Название: Шизофрения: клиника и механизмы шизофренического бреда
• Автор: Елена Каменева
• Издательство: Научно-исследовательский институт психиатрии
• Жанр: Медицина
• Год: 1957

В настоящей монографии подытоживается опыт многолетних наблюдений больных шизофренией, находившихся в 3 Московской психоневрологической больнице, а также в Институте психиатрии МЗ СССР на базе больницы им. Кащенко.

---

Глава восьмая

Парафренические бредовые синдромы

Принадлежность парафрении Крепелина к шизофрении в настоящее время мало у кого вызывает сомнения. Помимо клинических особенностей: благоприятность течения, длительная сохранность личности, эти больные отличаются от больных с обычными повседневными параноидными формами шизофрении своеобразием доминирующих параноидных синдромов. В картине последних мы видим новые симптомы по сравнению с рассмотренными выше, характеризующими обычную параноидную форму шизофрении, и вся эта картина отличается значительно большей пышностью, богатством оформления и многообразием.

Основные из этих новых бредовых симптомов, входящие или все вместе, или лишь частично в парафренические синдромы, следующие: 1) ретроспективные интерпретации; 2) конфабуляции; 3) ложные узнавания; 4) пышные бредовые идеи величия; 5) бредовое фантазирование; 6) своеобразные расстройства мышления. Первые три симптома входят чаще всего в один синдром. Их объединяет общая черта — включение в бред переживаний прошлого, частично реальных, но бредовым образом интерпретированных фактов, частично вымышленных — конфабуляций.

В литературе последнего времени у некоторых авторов имеется тенденция к рассмотрению парафрений в качестве непроцессуальных психозов, развивающихся на основе приобретенного шизофренического дефекта, и даже как своеобразных исходных состояний шизофрении (Аккерман, Берце, Бюргер и др.).

Несомненным является тот клинический факт, что пышные парафренические синдромы развиваются обычно у больных шизофренией, перенесших в прошлом шизофренический приступ иногда другого характера, но чаще с обычным параноидным синдромом. Парафреническая картина развивается, таким образом, чаще всего на следующем этапе заболевания, дебютируя появлением новой симптоматики, указанной выше.

Помимо этого и весь бредовой синдром трансформируется, принимая особо широкий размах и фантастическую неправдоподобную окраску в противоположность обычным картинам параноидной шизофрении, где он имеет более правдоподобное содержание; как правило, он обогащается яркими идеями величия. Этот новый парафренический синдром, как будет видно из последующих рассуждений, не может быть выведен из одного дефекта, являющегося следствием предыдущего психотического состояния, и рассмотрен как развитие личности на основе этого дефекта. Многие из указанных симптомов, не образуя связной системы, могут встречаться в острых шизофренических вспышках различного характера.

Симптом бреда величия чаще других парафренических симптомов встречается в острых шизофренических вспышках кататонического или другого характера. В дальнейшем он подвергается обратному развитию, хотя в параноидных формах шизофрении он встречается чаще не в начальных, а в последующих процессуальных стадиях, указывая на большую тяжесть расстройства, на дальнейшее распространение процесса. Он при мыкает иногда непосредственно к выраженному бреду отношения и значения, являющихся, несомненно, процессуальными симптомами. Рудимент его содержится в высказываемых предположениях этих больных, что о них особо заботятся, их готовят к особой роли и пр. Иногда и в параноидных формах шизофрении он развивается остро в течение нескольких дней или даже минут путем «интуиции».

Приведенные ниже наблюдения параноидной формы шизофрении являются примерами такого внезапного возникновения бреда величия и обратного его развития в острых психотических картинах.

Больной Л., 30 лет. Первый приступ шизофрении перенес в 1938 г. При этом имели место слуховые галлюцинации угрожающего характера, идеи отношения и преследования. После этого поправился и работал. С начала 1940 г. — наступило обострение; стал снова замечать преследование, слышал голоса, которые то угрожали ему, то его возвеличивали, говорили, что он — «большой человек». Видел машины, троллейбусы, людей, которые провожали его как большого человека. В больнице, куда он поступил в апреле 1940 года, слышит голоса, замечает особое отношение к нему больных, воздействие на него, особую речь. Обычной речи в этом состоянии больной не понимает; чувствует какую-то рассеянность в мыслях. Замечает, что по временам им овладевает какое-то воображение «не по образованию» — как будто он гений, перевернет весь мир; он один будет существовать для всего мира и т. п. Рассказывая о своих переживаниях, больной частично как будто понимает, что все это бессмысленно. Кажется, что за дверью над ним смеются. После лечения инсулином слуховые галлюцинации и бредовые идеи прошли, появилась полная критика. Выписался в хорошем состоянии.

Больная В., 33 лет, инженер. Заболевание выявилось в ясной форме год тому назад. Стала хуже усваивать читаемое, была как во сне, ощущала на себе влияние какой-то силы, несколько месяцев назад по ночам просыпалась и появлялись неожиданные мысли, что она особенный человек, большая артистка, Богородица или Орлеанская Дева, что ей предназначено совершить что-то большое и т. п. По утрам к этим мыслям относилась с критикой. Считала их результатом гипноза, называла их фантазиями. В дальнейшем развернулся параноидный синдром с преобладанием бреда особого значения.

Иногда эволюция хронически развивающегося систематизированного бреда начинается с рудиментарных стадий и совершается постепенно с последующим развитием бреда величия, иногда скачками с промежутками ремиссий, затихания или вялого течения процесса. Первые представляют наибольший интерес, поэтому остановимся на них подробнее. В них выступают более четко расстройства мыслительной деятельности. Со стороны формальной здесь можно говорить об интенсификации умственных процессов, ускорении течения ассоциаций в определенном направлении, наплыве мыслей. Больные сообщают об усиленном притоке мыслей, об овладевающих ими, рождающихся иногда помимо их желаний и усилия новых необычных мыслях, которые они часто называют «фантазиями». Это название, употребляемое больными уже в стадии зарождения и формирования бредового синдрома и в дальнейшем исчезающее и сменяющееся непреложным утверждением, свидетельствует, как можно думать, о сохранении вначале каких-то элементов критики, частичном понимании нелепости необычности рождающихся идей и правильной оценки недоумения, которые они могут вызывать у окружающих. В этой стадии больные и сами говорят иногда о нелепости появляющихся у них идей. Самая эта «потребность к размышлению», «приток мыслей» ощущаются больным как что-то новое для себя. Содержание бредовых продукций у одних больных представляет как бы повторение событий прошлой их жизни, иногда с обильными конфабуляциями, ложными воспоминаниями, анализ отдельных фактов с ретроспективной бредовой интерпретацией их в направлении бреда величия, как это мы имеем, чаще всего, при формировании бреда высокого происхождения и назначения; у других больных размышления касаются не столько их жизни, сколько различных общих явлений, фактов, теоретических научных или литературных данных; они подвергаются анализу, обработке, сопоставлению и из них формируется сложная бредовая концепция философского, религиозного, социального, научного содержания в качестве выдающегося открытия. В центре ее обычно стоит личность больного, либо в качестве гениального автора, либо основного действующего лица ее содержания.

Что касается структуры парафренического бредового синдрома, то известна классификация Крепелина, выделявшего систематизированную, конфабуляторную, экспансивную и фантастическую парафрении. Однако эта классификация может иметь только условное значение, так как в каждом парафреническом бредовом синдроме можно найти различные элементы этих парафрений. Значительно большее применение в отношении классификации систематизированного бреда вообще и парафренического в частности имеет классификация А. Г. Иванова-Смоленского, который, опираясь на учение И. П. Павлова о сигнальных системах, в отношении структуры бреда в зависимости от преимущественного поражения первой или второй сигнальной системы, выделяет образный — эйдетический и вербальный бред. Эта классификация вытекает из характера расстройства мышления, лежащего в основе бреда, и соответствует клиническим данным. В самом деле, если у одной категории больных на первый план выступают пышные бредовые продукции, носящие яркий образный характер, приближающиеся к фантазиям (в отличие от фантазий у душевно-здоровых они носят непроизвольный характер и недоступны критике), у другой категории больных выступает нарушение речемыслительной деятельности: поверхностные словесные сопоставления, изменение значения слов, разложение звуковой стороны слова (симптом, о котором было упомянуто в главе, посвященной бреду значения, но в данном синдроме он встречается особенно часто).