Сборник статей - Путь в Европу

• Название: Путь в Европу
• Автор: Сборник статей
• Жанр: Экономика

Книга «Путь в Европу» объединяет материалы инициированного Фондом «Либеральная миссия» цикла дискуссий между российскими экспертами и представителями стран Восточной Европы и Балтии, вошедших в последние годы в состав Европейского союза. В центре внимания дискуссий – экономические и политические реформы, которые эти страны осуществили в течение последних 20 лет.

---

Мы пытались также отстоять некоторые наши латвийские традиции, которые хотели сохранить. И нам это удалось. Вот один только пример. В Европе перестреляли волков, о чем сейчас сожалеют, а у нас их хоть отбавляй: каждый год по 500 волков стреляем и будем стрелять. У нас нет оснований от этого отказываться. Поэтому мы конвенцию по защите природы не могли механически заимствовать, как делали другие европейские государства. Мы добились ее адаптации к нашим условиям.

Но это, повторяю, частности. Все основные ценности и принципы, которые лежат в основе демократического строя европейских государств, у нас не вызывали никаких вопросов. Независимость прессы, независимость суда, свобода выражения мнений – все это не ставилось под сомнение.

Лилия Шевцова: Есть ли какие-то количественные данные о том, как отнеслись к вступлению в ЕС население и его отдельные группы? Об этнических русских Нилс Муижниекс уже говорил – большинство из них восприняло это без энтузиазма. А остальные?

Андрис Тейкманис: На референдуме, который был проведен в Латвии, за ее вступление в Евросоюз проголосовали 67% взрослых жителей страны. Согласитесь, что это – довольно внушительная цифра.

Лилия Шевцова: А реакция на вступление в НАТО? Какой была она?

Андрис Тейкманис: Поддержка членства в НАТО была выше, чем поддержка членства в ЕС, и составляла 80%. Она была выше не только среди латышей, но и среди русских – в разных возрастных группах она колебалась от 20 до 45%. Объяснить это легко – население стремилось иметь свою, причем эффективную, систему безопасности.

Лилия Шевцова: Наши литовские коллеги, говоря о мотивации Литвы и литовского населения по поводу вступления в НАТО, упомянули события в России – победу Жириновского на выборах 1993 года, наметившийся у нас рост авторитарных и державно-националистических тенденций. Эти события усилили стремление Литвы присоединиться не только к ЕС, но и к НАТО. Происходило ли что-то подобное в Латвии?

Андрис Тейкманис:

Не думаю, что события в России сыграли решающую роль. У Латвии был выбор, который широко обсуждался, – остаться нейтральной страной или интегрироваться в европейские и евроатлантические структуры. Другие варианты (скажем, вступление в СНГ) не обсуждались. Решение же политической элиты определялось тем, что латвийская политика нейтралитета 1930-х годов оставила нам горький опыт, показав, к чему это может привести. Второй раз на одни и те же грабли мы наступать не хотели.

Так что реальной альтернативы членству не только в ЕС, но и в НАТО практически не существовало, и политическая элита сумела убедить в этом большинство населения. А с 1999 года членство прибалтийских стран в НАТО стала рассматривать как реальную перспективу и Западная Европа. До этого она колебалась, оглядываясь на Россию и опасаясь ее негативной реакции.

Оярс Кехрис:

Я не стал бы преуменьшать влияние ситуации в России на наш выбор. Мы не могли не видеть, что Россия развивалась как страна, события в которой трудно прогнозировать. Было непонятно, как и почему принимались в Москве те или иные решения. Невозможно было предвидеть, куда перетечет завтра власть в Кремле. Россия становилась все более закрытой страной, все меньше было правдивой информации в российских СМИ о том, что происходило и во власти, и в обществе. Да и внешняя политика Кремля становилась все более агрессивной, особенно в отношении балтийских стран.

Все это, безусловно, усиливало среди нашего населения поддержку вступления страны в НАТО. Если бы Россия развивалась по демократическому пути, то такая поддержка была бы, возможно, намного меньше.

Лилия Шевцова: По сути дела, то, что вы говорите, доказывает существование закона непреднамеренных последствий , который регулирует деятельность российского политического класса и развитие России. Кремль и его пропагандистская машина действовали настолько грубо, пытаясь не допустить вступления балтийских государств в НАТО, что в конечном итоге эти действия подталкивали Латвию именно к такому решению.

Андрис Тейкманис:

Соглашусь с тем, что поведение России сыграло свою роль в нашем выборе. Но дело не только в очевидной грубости ее внешней политики. Дело в том, что мы кое-чему научились у истории, которая заставляла нас в 1990-е годы внимательно присматриваться и к происходившему внутри России. В Латвии были опубликованы материалы, свидетельствующие о том, как мало в 1940 году у нас было информации о Советском Союзе. Мы не знали ни о характере тогдашнего режима в СССР, ни о концлагерях, ни о многом другом. Мы извлекли уроки из нашего горького опыта и теперь внимательно следим за тем, что происходит в России, как она развивается, какие в ней происходят процессы.

Мы больше не верим «картинкам», которые нам предлагает официальная Москва и ее пропаганда. И уже в 1990-е годы мы отмечали в маршруте, избранном Россией, то, что не могло не настораживать. Это действительно сказалось на настроениях нашего населения, которое все больше склонялось к безальтернативности вступления Латвии в НАТО. Однако утверждать, что это было определяющим фактором, я бы не решился.

Нилс Муижниекс:

И все же если бы Россия не развивалась так, как развивалась, то неизвестно еще, как сработали бы другие факторы. Однако к осени 1993 года уже стало ясно, что Россия нестабильна: конфликт между президентом и Верховным Советом продемонстрировал это более чем убедительно. Мы увидели, что демократия в России не укореняется, и победа Жириновского стала для всех сюрпризом, причем весьма неприятным. Москва все более активно осуществляла новую или, если хотите, обновленную идеологию влияния на ближнее зарубежье.

Это был откровенный неоимпериализм. Мы наблюдали действия Российской армии в Приднестровье, а также в Грузии, где российские военные к тому же выходили из-под контроля Москвы. Все это говорило нам о том, что Россия – сосед потенциально опасный и что гарантии своей безопасности следует искать на Западе.

Александр Аузан: В моем сознании пока не стыкуются две вещи. Вы говорили о том, что в годы, предшествовавшие вступлению в НАТО, военные расходы Латвии были очень низкие. Но ведь если в стране существуют опасения по поводу ее соседей и если она не входит при этом ни в какой военный блок, который бы ее защитил, то военные расходы должны быть высокими…

Андрис Тейкманис:

Большие военные расходы в 1990-е были для Латвии не по силам. Кроме того, у нас очень низкий уровень политического влияния военных. Они не могли влиять на военный бюджет. Однако вхождение в НАТО обусловливалось тем, что мы должны были принять формальное обязательство до 2008 года довести расходы на оборону до 2% ВВП (до этого они составляли 0,7%). Такие обязательства принимают все страны, вступающие в данную организацию. Некоторые страны Европы тратят на оборону даже больше – до 3,5% ВВП.

Мы идем на дополнительные расходы, рассматривая их как своего рода страховку за свой дом. Вы платите сравнительно немного, но получаете надежную гарантию на будущее. Да и сегодня мы видим, что наше воздушное пространство охраняется самолетами НАТО, а потому за свою безопасность мы можем быть спокойны.

Понятно, почему мы со своей стороны решили в свое время внести свою лепту в военную операцию в Ираке. Сегодня там наших войск уже нет, остались лишь три офицера связи. Но, замечу по ходу, когда мы там были, наш контингент состоял исключительно из добровольцев. И среди них были не только латыши, но и русские. Кстати, и командующий нашими вооруженными силами – Юрий Маклаков – тоже русский.

Служба в армии после нашего вступления в НАТО открывает очень хорошие возможности для карьеры. И русские люди охотно выбирают военную профессию в том числе и потому, что уверены: политика Латвии, как и НАТО в целом, не направлена против России.

Лилия Шевцова: Итак, вот уже несколько лет, как Латвия в ЕС и НАТО. Какова ее роль в этих структурах? Какое влияние оказывает она на принятие решений?

Андрис Тейкманис:

Вступая в эти организации, мы, разумеется, осознавали, что в них входят разные по своему влиянию страны. В НАТО, скажем, есть Люксембург и есть США. И тем не менее каждая страна имеет в альянсе один голос, хотя до голосования там дело обычно не доходит. Это формальное равенство уже само по себе исключает игнорирование позиций каких-то стран – даже таких маленьких, как наша. А перед началом военной кампании в Ираке в НАТО впервые возникли группы, имеющие разное представление о роли блока в мировых делах. Мы тогда вошли в балтийскую группу, которая поддерживала американскую позицию. Естественно, что с нами не все и не всегда соглашаются, но у нас нет оснований жаловаться на то, что наше мнение не принимается в расчет.

То же самое можно сказать и относительно Евросоюза. Наше мнение учитывалось и учитывается и при интенсивном обсуждении новой европейской конституции, и при обсуждении более частных европейских норм регулирования.