Николай Свечин - Пуля с Кавказа

• Название: Пуля с Кавказа
• Автор: Николай Свечин
• Жанр: Исторический детектив

Действие книги происходит в 1885 году в Дагестане. Русское военное командование разыскивает банду абреков, которыми руководит резидент турецкой разведки. Выясняется, что он бывший русский офицер, который ещё 40 лет назад перебежал к Шамилю и с тех пор неустанно вредит России. В горы уходит отряд во главе с подполковником Таубе. Лыков прикомандирован к отряду от министерства внутренних дел. Предстоит проникнуть в труднодоступный район, в окрестности загадочной вершины Аддала-Шухгельмеэр, где находится лагерь абреков. Лыкову и Таубе известно, что один из офицеров, включённых в состав отряда – предатель. С самого начала экспедиции с ней начинают происходить странные вещи…

---

Выступление отряда было назначено через два дня. Идти решили длинным путём, через Аварское Койсу. Таубе с капитаном Ильиным занялись сбором необходимых провианта и снаряжения. Даур-Гирею поручили живой инвентарь, Артилевскому – выбор проводников. Один Лыков остался без дела. Сказав, что свой багаж он соберёт сам, коллежский асессор удалился во флигель. Ему предстояло ещё нанести официальный визит в темир-хан-шуринское управление полиции и передать туда тюк с бумагами. Переодевшись в повседневный мундир, Алексей взял почту и отправился представляться полицмейстеру.

В городе, управляемом военными, полицмейстер, почему-то, оказался статским. Надворный советник Иенсен принял столичного гостя с напускным радушием. Не каждый день в эдакую глушь наезжают чиновники Департамента полиции! нет ли тут подвоха навроде тайной ревизии? Узнав, что гость прикомандирован к экспедиции Военного министерства, Иенсен успокоился. Алексей попросил познакомить его с начальником сыскного отделения, чтобы «поговорить по-свойски». Полицмейстер оживился и гордо заявил:

– Губернский секретарь Печелау очень, конечно, ещё молодой, но сыщик он настоящий. Вот в апреле, в Тавлинской слободе, брали отца и сына Атабаевых. Видные здесь качаги.[33] Опасные ребята, терять нечего! Печелау сначала переоделся дезертиром и лично их выследил. А затем сам же и заарестовал, отважно пойдя на кинжалы. Его сиятельство князь Чавчавадзе подписал представление к Анне третьей степени…

Начальник отделения, действительно, оказался очень молод – не старше 23 лет. Белобрысый, высокий, крепкого сложения, он отнёсся к Лыкову с недоверием. Тот знал уже, что на Кавказе так повсюду. Здешние офицеры и чиновники живут как бы в особом государстве. Всех приезжих они считают чужаками; свой же, пусть и совершенно незнакомый, повсюду встретит радушный приём. С первого же взгляда коренные кавказцы отличали друг друга и сходились мгновенно.

Алексей передал Печелау циркулярное письмо Департамента полиции о розыске бежавшего Раковникова и сказал просительно:

– Прошу, коллега, обратить особое внимание. Будто бы он укрылся в ваших краях. Нет ли каких сведений об этом, хоть агентурных?

– Фамилию я слышал, но сам Раковников нигде у нас не проходил. А вот Санька Мухортый и Санька Чалый недавно объявлялись. Оба здешние, шуринские.

И добавил с иронией:

– Если вам, конечно, что-то говорят эти имена…

Лыков знал, о ком идёт речь. Саньки приходились друг другу двоюродными братьями и носили одну фамилию – Судовиковы. Самые отчаянные были в банде! Дезертиры, сумевшие бежать из страшных Бобруйских военно-арестантских рот, братья отличались особой жестокостью. Свои лошадиные клички они получили за цвет волос[34]: один был брюнет с жёлтым пятном на левом виске, а второй – русый с сильной сединою.

– Чалый должен заметно хромать, – сказал Алексей. – Когда я выбросил его из окна четвёртого этажа, он упал на дровник и сломал ногу.

Полицейские переглянулись.

– Как, простите, вас по имени-отчеству? – быстро спросил Печелау.

– Алексей Николаевич.

– Очень приятно; а я Роман Петрович. Пройдёмте ко мне в отделение, там я ознакомлю вас с подробностями.

И Лыков, раскланявшись с полицмейстером, направился в сыскное. Между ним и Печелау сразу возникло приятное чувство общности, принадлежности к одному делу.

В кабинет начальника отделения Алексей пояснил:

– Раковников в Питере чуть не у меня на глазах зарезал околоточного надзирателя. Остались дети-сироты. Я замешкался; моя вина…

– Понимаю.

– Потом я его изловил. Так хотелось шею при этом свернуть, но нельзя – затаскают. В столице с этим строго. А Финиест взял, да и сбежал! А теперь ещё и эти два брата-акробата. Что же у нас за тюрьмы такие, что из них все бегут?

– Вы к нам надолго?

– Послезавтра рано утром отбываю в горы. Не менее, чем на месяц – ловим Малдая из Бахикли. Нельзя ли, Роман Петрович, что-нибудь успеть за эти два дня?

– Осталось уже полтора, – задумчиво ответил губернский секретарь. – Не успеем. Такие вещи с кондачка не делаются; народ уж больно решительный. Можем так нарваться…

– Всё понимаю, Роман Петрович. Сам на тот свет не тороплюсь! Но всё же?

Печелау встал и принялся размеренно ходить по кабинету, совсем, как Благово.

– Источник видел «лошадиных братьев» в биллиардной Тер-Варданяна. Это такой притон на берегу Шура-озень, в магометанском квартале. Но попасть туда новому человеку просто так нельзя – не пустят. Мои агенты все известны мазурикам по наружности. Гримироваться разве? Но убедительно получится только у меня.

– Если там окажется сразу двое новеньких, братья не придут. Их предупредят.

– Верно.

– Я должен быть там один.

– Не зная местности? – Печелау сомнительно покачал головой. – А говорите, что не торопитесь на тот свет. Вы хоть знаете, что такое эта биллиардная? Главное в Темир-Хан-Шуре место скупки краденого. Воровская биржа. За версту вокруг нет ни одного полицейского поста. Поблизости многочисленные притоны «красных» и гайменников[35]. Поставленная система наблюдения, которая делает облавы бесполезными. А даже если вы туда вошли? Сидите, пьёте портер… Входят Чалый с Мухортым. Что вы сделаете? Арестуете? Вам никто не позволит.

– Я подойду и спрошу о деле. Мол, Лыков, тёртый «брус»[36]. Имею «рапорт» из Москвы от Верлиоки – это тамошний «иван». Дело моё – это предложение свинцовых рублей заместо серебряных. Армяне такие вещи очень любят. А в горах не разбираются, всё возьмут! Вот, взгляните на образец; взял из Питера на всякий случай.

Лыков вынул из кошелька монету и протянул её губернскому секретарю.

– Покрытие – чистейшее олово.

Печелау покрутил «рубль», попробовал на зуб.

– Чистая работа. У нас я таких никогда не встречал.

– Человек, что его изготовил, живёт в Лондоне. И никогда в Россию не приедет, потому, как его ждёт тут каторга. Арон Барабанчик зовут… Как моя легенда?

– Слабовата. Вы так выйдете не на Раковникова, а на совсем другого человека, Арутюна Попова.

– Это тутошний «иван»?

– Да. Владеет торговлей консервами, а заодно держит все преступные промыслы, кроме абречества и похищения людей. Фальшивые деньги его конёк. Но познакомиться с Арутюном быстро не получиться, сначала вас подставят Пашке Тёмкину, его правой руке. Тот начнёт проверку. Неделя, не меньше… А вы послезавтра уезжаете. И потом, где тут Раковников? Не склеивается.

– Агентура не сможет обнаружить убежище «лошадиных братьев»?

– Думаю, что сумеем, но не быстро. Я возьму их в разработку. Вы возвращайтесь из гор, и заходите. Что-нибудь я вам к тому времени уже скажу.

– Хорошо, – Лыков встал, крепко пожал сыщику руку. – Как вернусь – сразу к вам. Желаю успеха.

И ушёл. А Печелау подумал немного и отправился в комнату к агентам.

– Левон! Нарисуй-ка мне внутренности биллиардной Тер-Варданяна.

Лыков не спеша вернулся в офицерский флигель, переоделся в свой дорожный костюм. Полицейский билет и открытый лист переложил в секретное отделение сака. Вынул оттуда же револьвер и нож в кожаных ножнах. «Веблей» сунул под сюртук, за спину, а клинок спрятал в сапоге. Посмотрел на себя в зеркало и пожалел, что вынужден был утром побриться. Ну, ладно, «брусу» дозволительно…

Таубе всё не появлялся; видимо, был занят сборами. Ну, оно и к лучшему, решил про себя Алексей. Баронище ему здесь вроде, как начальник; может и не отпустить поиграть на бильярде. А сыграть охота!

Алексей трижды сильно напряг, а затем расслабил мышцы плечевого пояса. Его научил этому борец Медведев; называется «изомерические упражнения». Надел фуражку и вышел. На дворе подобрал горсть песка и потёр им руки, чтобы они не выглядели слишком барскими. Ну, вроде, готов…

Сыщик покинул форштадт и отправился бродить по городским кварталам, держа курс на реку. Дошёл до Шура-озени, осмотрелся. Биллиардная должна находиться вон там, в тех непарадных кварталах. Не спеша он отправился туда, изучая город и запоминая дорогу. Сердце билось учащённо, но страшно не было. Алексей вспомнил слова Благово: «Тебе придётся научиться жить с этим». Вот сверну Финиесту шею, и научусь, подумал он. Тут же в памяти всплыли Брюшкин и Чунеев, как они, хлопая об пол в четыре ладошки, ползут навстречу отцу. Лыков отказался замедлить шаг. Не бояться же теперь всю жизнь! Даже если сегодня всё закончится благополучно, ему предстоят горы, ружья и кинжалы абреков. Да и вообще служба лихая! Нет; детей и жену Лыков любить будет, а бояться не будет. Решено!

Высмотрев в толпе оборванца полууголовного вида, коллежский асессор схватил его за рукав:

– Эй, граф Бутылкин, где тут у вас можно шары погонять?

– Шары? – осмотрел тот незнакомца. – Не здешний, што ли?

– Был бы здешний, не спрашивал. Шары хочу. А ещё кизлярки чтобы выпить, гульнуть на всю мошну, а то от сорги кишеня лопается.[37]