Тони Хендра - Отец Джо

• Название: Отец Джо
• Автор: Тони Хендра
• Издательство: Гаятри
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-9689-0063-6

Тони Хендра — зубр британско-американской журналистики, актер, режиссер, продюсер, писатель, и издатель. Автобиографический роман «Отец Джо» охватывает почти пятьдесят лет жизни Хендры и его друга и наставника, отца Джозефа Уоррилоу. За это время автор успел десять раз сменить тотальную веру на полный атеизм и наоборот; пройти огонь, воду и медные трубы киносъемок, премьер, бенефисов, радиоэфиров, браков-разводов; разочароваться до суицида и вновь обрести силы жить. Отец Джо — самый значимый человек в жизни Хендры, персона-талисман. Дружба с таким человеком — редкий подарок судьбы, и даже загадки, разрешившиеся только после смерти отца Джо, не исчерпали его тайны.

---

— Именно! Большинство считают это стремление совершенно естественной потребностью. Даже правом.

— Что ты имеешь в виду под «естественной»? В смысле, «нейтральной с точки зрения м-м-морали»?

— Браво, отец Джо — в точку!

— Без Господа людям трудно разобраться в том, кто они и зачем существуют. Но если на них обращают внимание, хвалят, пишут о них, обсуждают, им кажется, что они нашли ответы на оба вопроса.

— Если они не верят в Бога, их невозможно осуждать.

— Все это так, дорогой мой. Но в них все равно есть эта пустота, они все равно несчастливы. Уверен, что миссис Тэтчер не всегда была такой, какая она есть сейчас. Придя во власть и получая все больше и больше внимания, она начала все больше и больше превращаться в ту, какой ее хотели видеть другие. Но это не настоящая миссис Тэтчер. Не та, какой ее желает видеть Господь.

— Не думаю, что миссис Тэтчер заметит разницу между собой и Богом.

Ну наконец-то я заставил его улыбнуться.

— Отец Джо, что вы имеете в виду? Что если говорить о мотивах или даже морали, то в конечном счете нет большой разницы между мной и теми, в кого я целюсь?

— Боюсь, что нет, дорогой мой. Если в конечном счете ты становишься личностью, которую формируют другие. Если ты реально существуешь лишь в умах других.

— Похоже, отец Джо, вы только что объяснили, в чем суть известности.

— Я всего лишь объяснил, в чем суть гордыни, дорогой мой.

Шоу отправилось в производство весной 83-го, сопровождаемое большой шумихой на телевидении, многочисленными публикациями в прессе и ворчанием мастодонтов Мэгги Тэтчер. Мы не скрывали свои намерения: Пит, Родж и жена Роджа, Дейрдре демонстрировали принадлежность к активистам левого толка, мой послужной список тоже не свидетельствовал о поддержке рейганистско-тэтчеристского курса, а уж о симпатиях Дентона все и без того знали. Ко всему прочему, мы обзавелись амбициозным исполнительным продюсером Джоном Блэром, беженцем из Южной Африки с безупречной репутацией левака — это он выпускал первый документальный фильм о мятежах в Соуэто. Мы с Блэром возненавидели друг друга с первого взгляда; Блэр тут же дал понять руководству, что двум капитанам на одном мостике не бывать.

Как-то великий актер Эдвард Кин, уже умирая, сказал: жизнь легка. Но с комедийными сериями все не так просто. В «Вылитом портрете» дело осложнялось тем, что шоу выпускалось на злобу дня, к тому же люди, занятые в шоу, одновременно были и актерами, и кукловодами. Им приходилось держать над собой огромных кукол, движения которых они могли отслеживать только на телемониторах, а поскольку кукольные персонажи изображали живых людей, надо было передавать еще и голоса этих людей, причем смешно — делал это пародист за кадром, чьей задачей было говорить синхронно с движениями кукольных губ. Никто еще не пытался поставить такое сложное в исполнении шоу.

Я настоял на том, чтобы трое «оригиналов» — Родж, Пит и я — отвечали за сценарий; это был единственный способ удержать шоу от превращения в «шоу о телевидении». На деле же за сценарий отвечал один я, поскольку Родж и Пит занимались производством самих резиновых олигархов.

Ллойд отвечал за всю цепочку между сценарием и окончательной записью: репетиции, студия, видеомонтажная аппаратная. Плюс ко всему он головой отвечал за постановку, на кону была его репутация «золотого мальчика».

Чтобы облегчить производство сценария, я разработал несколько мини-сериалов, в которых каждую неделю были задействованы в основном одни и те же герои. Ронни и Нэнси Рейганы, а с ними и Эдвин Миз[60] появлялись в мини-сериале «Пропавший мозг президента» — о том, как крошечный, размером с грецкий орех мозг Рейгана удрал от своего хозяина. В «Даунинг-стрит, 9» сосед Мэгги Тэтчер — седовласый восьмидесятилетний немецкий господин Уилкинс, вылитая копия Гитлера на пенсии, — через забор давал ей советы по части политики. В третьем мини-сериале «Экс-министерство финансов» фигурировал дом престарелых, в котором доживали свой срок слабоумные премьер-министры из бывших: Уилсон, Макмиллан, Каллагэн, Алек Дуглас-Хоум.

Ллойд эти миниатюры терпеть не мог. На его взгляд, они были «слишком политизированы» и «слишком затянуты». Он предпочитал давать быстрые зарисовки и просил шутки вроде тех, что в комедийных телепрограммах — чем короче, тем лучше. Шутки ему нужны были в огромном количестве, чтобы он мог прямо на съемочной площадке выбраковывать те, которые на его взгляд не удались.

— Тони, дорогой мой, ты получаешь удовольствие от своей работы?

Шел третий день. У отца Джо разболелось бедро, и мы решили остаться в саду. Мы присели на деревянную скамейку, между нами находились его ладони, державшие мою руку.

— Как сказать… Я получаю удовольствие в начале проекта и в конце, но редко когда между ними. Наверное, я доволен, когда проекты оказываются успешными, хотя мне всегда кажется, что успех мог бы быть и большим. Я получаю удовольствие от того, что пишу. Что-то смешное.

— Когда пишешь или когда выходит смешно?

— Само по себе писательство пугает меня. Наверно, когда выходит смешно.

— Так значит, Тони, дорогой мой, ты доволен, когда смешон, когда заставляешь людей все время смеяться над тобой? Или над тем, что пишешь?

— Да, но меня беспокоит то, что зачастую происходит со смешными людьми. Вы ведь, наверное, думаете, что если постоянно смешить других, все время быть там, где смех, то это очень даже хорошо? На самом деле совсем наоборот. Ведь для того чтобы заставить других рассмеяться, надо постоянно выискивать в людях недостатки.

Я рассказал ему о случае с Джерри Льюисом. Несколько лет назад Ник и я были на телемарафоне Джерри. Я ждал своего выхода, стоя рядом с Джерри; мы находились вне поля зрения телеобъективов. Шоу продолжалось больше двадцати часов, и ведущий программы успел уже приложиться к надцатой бутылочке горячительного. На экране появился один из «ребят Джерри» — подросток-инвалид с серьезными расстройствами; он изо всех сил пытался взять соло на гитаре. Но гитара лишь немилосердно визжала. Джерри развернулся к помощнику режиссера и прорычал: «А ну уберите этого калеку к чертям собачьим!»

Когда я произнес последнюю фразу, у отца Джо перекосилось лицо и он невольно втянул голову в плечи, как будто защищаясь от удара.

— Отец Джо, вы уж извините за такие слова.

— Нет-нет, дело не в словах… А бедняга слышал его?

— К счастью, гитара издавала жуткий шум.

— Может, Джерри э-э… Льюис на миг перестал контролировать себя — просто устал и все тут.

— Может и так. По правде говоря, все смешные люди — мужчины ли, женщины — были либо не в себе, либо постоянно на нервах, вечно несчастны, мстительны, или на них нельзя было положиться. И это еще самые нормальные.

Я привел отцу Джо другой пример — рассказал о Джеки Мейсоне, который нашел нас с Ником в лондонском «Голубом ангеле», пригласил в Америку, попросил своего менеджера, Боба Чартоффа, поработать с нами и помог с финансами, когда мы оформляли вид на жительство. Перед тем как податься в комедийный жанр, Джеки собирался стать раввином. И не как я, с бухты-барахты решивший податься в монахи, а в строгом соответствии с семейной традицией. Через двадцать пять лет копаний в чужих недостатках он перекрасил волосы в оранжевый, напялил корсет и переспал с огромным количеством девиц.

— Да, Джеки смешон до умопомрачения, но вот счастлив ли он? Или — что гораздо ближе к теме — много ли в нем осталось чистого? В сравнении с тем временем, когда он был молод и готовился стать раввином? Вот уж не знаю. Помог бы он теперь двум молодым парням перебраться в Америку?

— Ты хочешь сказать, дорогой мой, что становишься похожим на Д-д-джерри Льюиса? Или Д-д-джеки Мейсона?

Становлюсь ли я? Обзаведусь ли в конечном счете оранжевыми волосами, корсетом и любимой болячкой? Может, я уже на полпути? Уже превратился в одного из самых чокнутых, несчастных, мстительных и не способных оправдать доверие? Ой, прошу прощения!

Пробный выпуск вышел осенью 83-го. И тут же начались трения. Ллойд, при поддержке Блэра, потребовал «завязать» со сценариями; я отказался. Он нагрузил Роджа и Пита, заказав им дюжину новых кукол, и это помимо королевского семейства, Тэтчер с ее кабинетом и прочих; почти все новые персонажи оказались лицами британского телевидения, ничего из себя не представлявшими. Знак зловещий — с такими куклами можно прийти к «телевидению про телевидение», а именно этот вид комедий мы и хотели похоронить.

Казалось бы, положение хуже некуда… Но это были еще цветочки — в целях экономии средств руководство распорядилось каждую неделю транспортировать все шоу железной дорогой в Бирмингем, эту английскую клоаку, сваливая в одну кучу проблемы перевозки, оформления и постановки, доводя всех до нервного истощения и бессонницы. Блэр в подобной атмосфере прямо-таки расцвел и начал проталкивать идею насчет того, что, мол, «сценарии Хендры» и есть причина всего этого хаоса. Чем дальше, тем становилось все хуже, а под конец и вовсе — сплошная жуть. Никогда еще за все время работы на американском телевидении, в «Пасквиле» или где еще, я не сталкивался с той злобой, с какой мои соотечественники разбирались между собой. Образ невозмутимого британца исчез вместе с чистыми, свободными от шоссейных шрамов сельскими видами и старыми грубыми кокни. Никто и слыхом не слыхивал о каком-то там присутствии духа. Эмоции так и кипели, доходило до визга, раздавались проклятия, разобраться в которых под силу было только психиатру. И все это эхом разносилось по коридорам до самого заката.