Герман Волков - Вексель Билибина

• Название: Вексель Билибина
• Автор: Герман Волков
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1978

Открытие промышленных месторождений золота на Колыме дало мощный толчок развитию далекой окраины страны и неузнаваемо преобразило ее. О Первой Колымской экспедиции, о ее руководителе Ю. А. Билибине, о его соратниках — эта книга, продолжающая серию «Первопроходцы».

---

— И сердито! — с усмешкой дополнил Лежава-Мюрат. — Опасно, Юрий Александрович, очень опасно. Я не могу рисковать грузами и людьми на каких-то неизведанных бешеных порогах…

— Ничего опасного. И пороги изведанные. Мы прошли их на плотах по малой воде. А если построить карбаса, да пустить весной, по большой воде?! Я выделю вам своих лучших лоцманов, Степана Степановича Дуракова отдам, а коли нужно — сам поведу первый карбас!

На этом экстренное совещание закрылось.

Билибин не остался ночевать на прииске и пошел с Цареградским на свою базу. Разгоряченный, Юрий Александрович широко шагал по скрипучему снегу, размахивал шапкой, и крепкий мороз был нипочем его огненно-рыжей голове.

Валентин Александрович недоумевал, зачем ему понадобилось настаивать на сплаве. Ради славы? Дело чести?

Осторожно спросил:

— Юра, может, я неправильно поступил, подписав с Лежавой договор на снабжение?

— Нет, ничего…

— Так пусть они и снабжают. Чего нам беспокоиться?

Билибин молчал.

— Нам до осени продуктов хватит, а на вторую зиму мы ведь не собираемся оставаться?

— Нет, не собираемся… — кратко ответил Юрий Александрович, словно отмахнулся.

«Дело чести», — решил про себя Цареградский.

И всю остальную дорогу они молчали.

Потрясти старика Александрова не удалось. Михаил Петрович строго держался правила — приезжать и выезжать рано утром. И на рассвете другого дня, ни с кем не попрощавшись, налегке выехал в родную Гадлю. Так и не вызнали на этот раз, где похоронил он Бориску.

Через неделю отбыл в Охотск и Лежава-Мюрат, прихватив с собой Оглобина, Кондратьева и Овсянникова, чтобы решить ряд неотложных вопросов в Оле и на Элекчане. За управляющего приисковой конторы оставили Матицева.

Вскоре после отъезда Лежавы, с третьим транспортом, на Среднекан действительно прикатил милиционер Глущенко. Щеголеватый, он сбросил доху и, в лихой кубанке с кокардой, в суконной черной шинели с нагрудным знаком, в маленьких юфтевых сапожках с подковами, звонко застучал по мерзлым половицам бараков.

Приискатели поговаривали, что Глущенко зацапает Волкова или Тюркина или кого-нибудь из артельщиков, ставивших на карту жизнь Билибина и Сафейки… А он нагрянул ночью в барак Сологуба, арестовал Сафи Гайфуллина, предъявив ему по всей форме ордер на арест из Николаевска-на-Амуре, и увез под конвоем.

Такие повороты судьбы-злодейки нуждаются в догадках, вызывают повышенный интерес, и пошли суды-пересуды. Ольчане Бовыкин, Якушков, Беляев и ямский житель Канов знали Гайфуллина давно. Михаил Канов, как известно, с Сафейкой и Бориской еще при царе служили конюхами у шустовского приказчика Розенфельда, тогда потихоньку и золотишко приискивали. Теперь же туземцы, ольчане и ямский житель вспоминали, что Гайфуллина, как стала на ноги Советская власть, не впервой берут под стражу. Но не за золото таскают, а за иные темные дела. Был он вроде в бочкаревской банде не только проводником…

Перетолкам не было конца. Судили, гадали и вожделенно посматривали на распадки, укрытые белым саваном. А чаще всего на тот, с мрачными каменными гольцами, меж которых прятался подо льдом неведомый ключик.

Пересуды о Бориске и его фартовых ямах так будоражили хищнические души, что отсутствие разведанных делян не особенно беспокоило. Когда же стали предлагать идти на разные поденные работы и на разведку — пошли. Согласились без особого ропота и с нормами, и с оплатой.

Из Олы в начале февраля прислали расценки. В них Лежава-Мюрат и Оглобин все расписали: сколько рублей и копеек платить за каждые двадцать сантиметров проходки и на какой глубине, и какого сечения; сколько рублей и копеек прибавлять за пожог, за крепление, за проморозку… В своем распоряжении Лежава-Мюрат и Оглобин еще раз предупреждали, что все разведочные работы производятся согласно указаний разведки, а дабы не было соблазна мыть пески украдкой, запрещалось иметь на месте работ и в разведочных зимовьях Лотки, гребки и ковши. «В случае обнаружения таковых виновные увольняются с работы». И с этим согласились старатели.

ВТОРАЯ КНИЖКА В ЧЕРНОМ ПЕРЕПЛЕТЕ

Новую линию, на девятнадцать шурфов, Билибин разметил ниже недостроенного барака Раковского. Она начиналась на горном берегу, у подножия мрачных гольцов, и спускалась к выносу безымянного ключика, падающего в Среднекан слева, в километрах десяти от его устья. Ее предстояло разведывать рабочим Дуракову, Лунеко, Чистякову, Луневу и Гарецу.

Вторая линия, на семнадцать шурфов, была положена выше того же барака и недалеко от приискового стана. Билибин назвал ее «эксплуатационной», поскольку предполагалось, что здесь шурфить будут сами старатели, а их Юрий Александрович теперь в шутку величал «нашими эксплуататорами».

Эрнеста Бертина начальник экспедиции назначил прорабом 2-го разведрайона (в шестидесяти километрах от устья Безымянного), отрядив в его распоряжение Алехина, Белугина, Павлюченко, Мосунова и промывальщика Майорова.

Поликарпов, как договорились на экстренном совещании, хотел было отправиться с ними, чтобы показать те ключи и ямы, где он, Сафейка и Канов в прошлые годы встречали знаки золота. Но Матицев заартачился, ссылаясь на то, что он, техрук, горный инженер Матицев, и только что прибывшие с ним «техрабы» еще не вошли в курс дел, к тому же на него возложили обязанности управляющего и некому, дескать, наблюдать за технической стороной, за промывкой… Короче, навязал условие: Поликарпова отпустит, если кто-то из экспедиции будет его замещать.

Пришлось, по просьбе Юрия Александровича, впрягаться в эту лямку Раковскому, хотя у него в связи с перебазированием 1-го разведрайона и с большим разворотом работ на двух своих линиях дел хватало. Да и почувствовал Сергей, что в одной упряжке с неповоротливым тюленем Матицевым нарту не потянешь.

Разведка поначалу пошла неплохо. На второй террасе расчистили площадки, приступили к зарезке шурфов. «Подвигается хорошо» — удовлетворенно отметил в дневнике Раковский.

С нового года он завел еще одну книжку и с прежней аккуратностью делал записи. Каждый день он контролировал работу на прииске и в своем районе, принимал старательское золото, решал массу больших и малых вопросов.

Намывка шла вяло. Перестало фартить и Сологубу и Тюркину. Многие, отчаявшись, бросали кайла и лотки, налаживаясь с обратным транспортом в Олу. Старые артели распадались…

Сологуб пытался удержать своих артельщиков. «Поставил на ноги», как и намеревался, бойлер, но ольчане, не питавшие страсти к технике, подались домой. Остались неизлечимый приискатель Канов да Бронислав Янович с американским бойлером.

Сергей загорелся желанием приобрести этот котел, чтоб применять его на оттайке шурфов, а может, и к промывке приспособить.

С этим предложением и пришел он в опустелый барак первой артели.

Бронислав Янович охотно согласился продать бойлер в добрые руки и, ослепительно сверкая всеми своими вставными золотыми, с поклоном попросил:

— Покупайте и нас, сирот, в придачу.

Раковский полетел к Билибину. Возрадовался и Юрий Александрович:

— Давно ждал! Давно приглашал! Покупаем!

И все же переход Сологуба и Канова в экспедицию не состоялся. Их обоих пригласил к себе Матицев и долго говорил с ними, Канова соблазнил должностью заведующего складами прииска, положив заманчивую оплату, а Сологубу предложил подобрать новую артель, обещая поставить ее на самую богатую деляну.

Расстроившись, Сергей записал в черной книжке:

«Представитель С. З. Матицев учинил по отношению к экспедиции «тактичный поступок» — переманил на прииск путем повышения зарплаты артель с бойлером, которая хотела пойти к нам в разведку. В общем, начинается какое-то безобразное отношение к плану работ, об единстве и оплате которых так усиленно беспокоилось С. З. По-моему, это недопустимые и даже преступные выходки одержимого какой-то манией хозяйственничка».

Сергей Дмитриевич в своих предчувствиях не ошибся. Матицев казался неповоротливым тюленем только лишь с виду, на деле же он был энергичным и даже одержимым, когда дело касалось какой-то выгоды…

Странные выходки Матицева начались даже не со случая с бойлером, а гораздо раньше. Снабжение после договора Цареградского с Лежавой теперь полностью находилось в руках приисковой конторы, и Матицев с первых же дней своего правления делал все, чтоб ущемить экспедицию, показать всем, что он — хозяин.

Каждый раз, когда речь шла о продуктах для экспедиции, Матицев требовал подробную выписку. Раковский аккуратно составлял списки, но Матицев урезывал их наполовину, ссылаясь на то, что продовольствия завезено мало, а муки совсем нет (ее он заменял крупой).