Наталья Столярова - Дмитрий Русский

• Название: Дмитрий Русский
• Автор: Наталья Столярова
• Жанр: Фэнтези

---

18 сентября

Я часто думаю о том, какие все-таки люди… странные. Вот есть у них глаза, им кажется — это нормально. А сколько слепых! Они бы всё отдали за глаза. Или я…

Какое счастье просто ходить. Мне кажется, что я бы ни минуты не сидела и не лежала. А если бы могло такое чудо случиться, даже спать бы стала — стоя. На сколько бы меня хватило.

Я читала в Библии, как один безногий пошёл.

Ирина сказала, что если найдут спонсоров, то повезут меня в Москву, на обследование.

4 октября.

Сегодня Маша с Ириной обои клеили в нашей комнате. Скоро новоселье!

16 октября.

Наверное, мне надо к психиатру, или как этот врач называется? Уже третий день кроме Голоса я слышу ночью, как по коридору кто-то ездит на велосипеде. Но не может этого быть!

Скорее всего, это после катастрофы со мной произошло. Все-таки я спросила про велосипед Машу. Она так странно на меня посмотрела… И молчит.

5 ноября.

Георгий сегодня должен встречать Дмитрия. Ему 14 лет, и он будет самый старший.

* * *

Митяй захлопнул дневник. И принял решение: не будет его читать целиком. Может, и прочитал вовсе не то. Но как будто притронулся к запретному.

И что за дурь девчоночья — писать дневники? В детдомах тоже кое-кто писал, и часто эти тетради выкрадывались, и под общий хохот зачитывались в спальне. Митяй никогда не участвовал в этом. Просто уходил. Он давно понял, что в общей подлости участвуют те, кто боится идти против всех, в одиночку. Где-то прочитал про стадо, где главное — быть как все.

Даже под дулом автомата Митяй не стал бы писать то, о чем думал. Не так уж много постыдного в его жизни, но было…

Митяй оделся и вышел на улицу. Почему-то всегда лучше думалось на ходу. Он направился к парку, пробираясь по занесённым снегом тропинкам. Как здесь хорошо! И никто не попадается навстречу, не отвлекает от мыслей.

Что с ним происходит? Почему вспоминается то, о чём хотелось забыть? Этот дневник всё в нём разбередил и поднял из памяти разное…

Воровали в детдомах практически все. И Митяй готов был плюнуть в глаза тому, кто утверждает обратное. Нормальным считалось стянуть что-нибудь вкусненькое на рынке или в супермаркете. Только тут все разделялись чётко: кто-то съедал в одиночку, а кто-то тащил «в общий котел». И вовсе не потому, что так заведено, а потому что у каждого — своё в голове: кто-то доказывал личную ловкость, а кому-то приходилось выслуживаться перед остальными. И никакой «идейности».

Митяю иногда попадались книжки про детские дома. Какие полудурки их писали? И для кого? Чтобы родительские детки в мягких постельках поплакали? Дерьмо всё это…

За крысятничество били смертным боем. И всё равно друг у друга воровали. Куда от этого денешься? Он и сам испытал этот соблазн. Слово-то какое красивое: соблазн…

И сейчас прямо перед глазами стояла та гоночная машинка… Её принёс Юрке отец. Жили в интернате и те, у кого по бумагам значились родители. Тоже — всякие. Но у Юрки отец отличался от других. Он приезжал на шикарной машине, от него всегда сильно пахло туалетной водой. Тоже, наверное, дорогой. А запах противный — сладковатый какой-то, как женские духи.

С Юркой водиться особо никто не хотел. Но у него — игрушки, которых нет ни у кого: луноход на батарейках, набор настоящих солдатиков. Не тех, пластмассовых, что появлялись под ёлкой в Новый год и валялись по тумбочкам у всех мальчишек. Юркины солдатики — оловянные, тяжёлые и красивые. И кивера на них так чётко отлиты, и штыки как настоящие, острые. Ну, когда общие баталии начинались, в бой шли все, и пластмассовые — за милую душу. Но командовали только эти, Юркины. Они назначались генералами и полковниками.

А сам Юрка становился в эти моменты таким счастливым. И потом часто канючил и приставал ко всем: «Ну, поиграем?». Случалось это редко, когда появлялось настроение сразу у всех, и в спальне сдвигались к стене кровати, чтобы освободить место для поля боя.

Митяй случайно услышал, как Юркин отец сказал директору: «Ошибка молодости». Это об Юрке, что ли? Юрка и, правда, похож на ошибку: вечно сопливый и в кровать ссытся. Но отец всегда привозил ему дорогие подарки. На день рождения подарил ту самую машинку…

А машинка — фирменная: у неё открывались двери, а внутри — фигурка гонщика, которая вынималась и гнулась под любым углом. И даже наклон сиденья регулировался специальным рычажком. Юрка не расставался с машинкой весь день. Правда, давал её всем и подержать, и рассмотреть. Но в это время у него был такой взгляд, что каждый из пацанов, повертев минуту, отдавал машинку обратно. А главное, что Юрка раз за разом повторял: «Отец подарил».

Митяю, наверное, тогда исполнилось уже восемь лет, потому что наступила осень. Во дворе жгли костры из собранных в кучи листьев, и этот дым пропитал всё вокруг. И спальни, и школьные классы. И Митяй помнил, что почему-то в тот день ему как никогда хотелось плакать.

К Юрке только он один не подошел за весь день. На машинку смотрел издалека. И вообще делал вид, что ему глубоко наплевать на все игрушки вместе взятые. А ночью долго не мог заснуть. Когда спальня затихла, и все угомонились, а дежурный воспитатель галопом сделал ночной обход, Митяй встал и подошёл к Юркиной кровати. Тумбочки у всех одинаковые, естественно, без замков. Но каждый придумывал вместо них собственные приспособления. Юрка накрутил на ручки резинку от трусов, для верности затянув пару-тройку узлов. Резинку развязать вообще тяжело, а если уж она затянута от души, то ни в жизнь.

Митяй оглянулся на кровать Вити Сергеева. Тот спал, укрывшись одеялом с головой. Две недели назад он целый день ходил с табличкой «крыса». Воспитатели срывали её и заставили всех стоять в коридоре целый час. А директриса распиналась перед ними о том, что унижать человека нехорошо. Замолчала, когда Сенька спросил: «А воровать хорошо?». Пробормотала, что — плохо, но наказывать — дело воспитателей, а самосуд устраивать нельзя.

Митяй вернулся к своей кровати, вытащил ножик, подошёл к Юркиной тумбочке и разрезал резинку. Прятать её не стал, оставил валяться рядом. Взял машинку, лёг под одеяло, накрылся и включил фонарик. Только тут рассмотрел её как следует. Митяй хотел утром вернуть игрушку на место, но нечаянно проспал.

Проснулся от Юркиного рёва. Тот держал в руках резинку и орал. Митяй сунул машинку под подушку, встал, не спеша оделся, быстрым движением перекинул её под рубашку и пошёл в туалет. Его задерживать не стали: он и тогда уже был сам по себе и вне подозрений. Так сложилось…

В туалете он долго мыл руки, пока они не посинели от холодной воды.

Машинку нашли днём, когда уборщица Клава стала выносить вёдра на помойку. Юрка светился от счастья, и никого уже не волновало, кто же её взял. Решили, что позавидовали, да из вредности и выкинули.

Митяй раньше бил «крыс», как все. А после того случая — нет. И даже это воспринимали как-то нормально. Он всегда был другой. Хотя дрался остервенело, по любому поводу, который считал для себя важным. Но этих уже не трогал никогда.

Митяй продрог: в ботинки всё-таки попал снег, и мёрзли ноги. Он ускорил шаги и направился к дому.

В гостиной на диване сидели Иван и Лина. Митяй притянул стул и сел напротив.

Они посмотрели на него и без лишних слов подключили к разговору. Ваня продолжал:

— Митяй видел его. И он есть на самом деле. Мы даже знаем его имя — Тимур.

— Но почему он зовёт только меня?

Тут вступил Митяй:

— Что он говорит?

— Знаешь, так протяжно, будто издалека, как сквозь стену: «Эллина, иди, иди…»

— Тебя это пугает?

— Да, очень. Иногда я думала, что начинаю сходить с ума. А потом — этот велосипед…

Ваня положил руку ей на запястье:

— Лин, это хорошо, что ты всё рассказала. Митяй знает, что Тимур пытался говорить со мной через компьютер. Страшно, когда необъяснимо и непонятно.

— А ты понял?

— Да. Митяй помог. Тимуру нужна информация. Он идёт к нам с одной целью — узнать. Но вот — что?

- Он всегда приходит сам. А тут вдруг зовёт Лину…

— Лин, а ты точно уверена, что зовёт тебя именно Тимур?

— Конечно, нет. Я вообще никого не видела. Только слышала.

Митяй поднялся:

— Хорошо, попробуем. Каждый из нас постарается каким-то образом выйти с Тимуром на контакт. Может и получится. Ваня, а ты о моей просьбе не забыл?

— Нет. У меня уже кое-что есть. Завтра должен закончить. Поговорим после школы.

— Ну ладно, ребята. Спокойной ночи.

В школе пришлось задержаться. Шли консультации к экзаменам, зачёты по физике. Митяй не считал четвёрки и пятерки, главное, чтобы не было троек — это внешняя сторона учёбы. А что касается личного интереса, он прекрасно понимал: его единственный шанс — твёрдые знания. До того, как приехал сюда, планы у него складывались вполне чёткие: поступить в колледж, получить специальность, а дальше Митяй уже не загадывал. Знал, что всего придётся добиваться в одиночку.