Моррис Ренек - Сиам Майами

• Название: Сиам Майами
• Автор: Моррис Ренек
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-320-00063-4

Роман Морриса Ренека «Сиам Майами» приоткрывает тайны шоу-бизнеса. Это история молодой талантливой певицы Сиам Майами, ее нелегкого восхождения на вершину успеха, падений, разочарований, предательств и внезапной всепоглощающей страсти к своему менеджеру. Встреча Сиам Майами с Барни и помогла ей выстоять, обрести славу и любовь.

---

Додж возбудился, как любой пуританин, считающий своим долгом искоренять грехи.

— Вы оправдываете безумие!

Валентино улыбнулся. Следующая его фраза прозвучала бы естественнее в устах закоренелого анархиста:

— Многие ваши институты оправдывают безумие любого, кто загребает деньгу. Большинство хватает удачу под уздцы и с гиканьем запрыгивает в седло. Все мы здесь неплохо зарабатываем, именно эксплуатируя свою незрелость. Зато приходится скрывать мудрость. Мало кто зарабатывает благодаря пытливости ума. Сокрытие знаний — вот путь к уважению и продвижению по службе.

Додж встал и повернулся к Твиду.

— Выведите его отсюда.

— Терпение, Стюарт, — сказал Твид.

— Зигги, вышвырни отсюда своего проклятого Франкенштейна!

Зигги вступился за врача:

— Мы попросили объективную оценку и получили ее. Если нам не нравится услышанное, то это не его вина.

Додж предпочел бы уйти, но не пускало уязвленное самолюбие. Ему отчаянно хотелось отыскать способ отомстить Сиам или хотя бы стать свидетелем ее краха.

Твид уважительно сказал Валентино:

— Если она находится в отрыве, как вы выражаетесь — а я не вижу причин оспаривать это ваше заключение, — то каков верный способ уберечь наши крупные вложения средств в нее?

— Это просто. В городе существует несколько прекрасных частных санаториев, откуда люди ежедневно ездят на работу. Могу рекомендовать один — возле парка Карла Скурца. Дорого, зато в центре.

— Как ее туда поместить?

— Дать взятку в триста долларов.

Даже Твид не скрыл удивления; Додж при этих словах врача сел.

— Старая история — ножницы между спросом и предложением. — Валентино забавляла показная невинность бизнесменов, почему-то считавших, что в других сферах более высокие требования. — Если не платить, то надо записываться в конец очереди и очень долго ждать.

— У нас нет времени, — сказал Твид.

— Загвоздка в том, — откровенно напомнил ему Валентино, — что ей, конечно, требуется внимание, вы сами это видите, но надо еще найти способ убедить в этом ее саму.

— Я знаю, как это сделать, — вставил Додж.

— Прошу вас, — прервал его Твид, — вы сможете высказаться, когда я закончу. — Твид помолчал, обводя глазами собеседников, взвешивая их темперамент и решая, достойны ли они посвящения в его план. — Срыв Сиам обойдется нам дороже миллиона долларов. Остается всего-навсего распродать ее по кусочкам, причем немедленно. Тогда мы сможем защитить наши капиталовложения до концерта. Сперва мы поручим ей исполнять рекламные песенки. Дальше пускай рекламирует товар: дезодоранты, кремы для лица, диетические продукты, всякую сексуальную дребедень. Вы разберетесь, что именно, — сказал он помощнику.

Следующее поручение адресовалось Зигги и другому помощнику:

— Вы займетесь кино. Возьмите в оборот Чи-Чи, пускай заключит с ней контракт на семь картин.

— Знаете, — вставил Додж, — в контракте Сиам появилось странное дополнение. Двадцать процентов от него причитается Барни. Неужели он будет получать по двадцать процентов и от этих ее доходов?

— Разумеется, — ответил Твид.

— Но он не имеет к ним ни малейшего отношения, — брезгливо сказал Додж.

— Это ее доход, — сказал Твид. — Пускай он имеет свою долю. Не будем нарушать закон.

Валентино не верил собственным ушам.

— Вы можете выручить целый миллион долларов, распродавая ее по кусочкам?

— Если поторопимся, — уточнил Твид.

— Несмотря на ее уныние?

— Именно из-за этого нам и придется так поступить. Мы не собираемся рисковать своим будущим. — Твида уже беспокоили результаты кампании.

— Глядите, — сказал Стюарт, указывая на окно, — она снова бросила оркестр.

От волнения голос Твида обрел безапелляционность:

— Мы должны найти способ ее обуздать.

Зигги встал.

— Я разберусь, в чем там дело.

— В ваше отсутствие мы решим второстепенные правовые вопросы.

Напутствие Твида еще не успело отзвучать, а Зигги уже семенил по скрипучему дощатому проходу. Сиам отошла от музыкантов в дальний угол зала. Там она мирно отдыхала, держась за спинку стального раскладного кресла. Зигги начал с дирижера:

— Что-то не так, Нунци?

Нунци был одним из большого числа даровитых, умных музыкантов, прибившихся к делу сразу после второй мировой войны и заработавших хорошую репутацию, но мало денег.

— Ты осуждаешь меня за эту заварушку, приятель?

Зигги знал, что заварушкой эта публика именует трагедию, и отрицательно покачал головой.

— Певичка у тебя что надо. Но она в дерьме. Вы ее заездили. — Он сочувственно опустил плечи. — Неужели ни один из вас, балбесов, этого не видит? У вас что, жевательная резинка вместо глаз? — Нунци призвал в свидетели альт-саксофониста: — Скажи, Скунжил, как, по-твоему, Сиам?

Скунжил закрыл глаза и с улыбкой покачал головой.

— Неотразима! Но измотана. Скоро у нее начнет обваливаться штукатурка в глотке.

— Спасибо, что просветили.

Зигги направился к Сиам, сам недоумевая, почему он начал с музыкантов. Рядом с Сиам он испытывал сильное замешательство. Она напустила на себя недоступный вид, изображая полную независимость и нежелание общаться. При его приближении на ее лице не отразилось никаких чувств. Чтобы добиться ее внимания, Зигги был вынужден с ходу взять быка за рога:

— Они говорят, что мы так обваляли тебя в дерьме, что теперь ты собираешься поделиться капелькой с нами.

Ее глаза загорелись, и она ответила с таким оживлением, словно готова была воспарить:

— Ты это признаешь?

— Они говорят, что ты начнешь свою карьеру с перерезания наших глоток.

— Я бы с удовольствием!

— Как бы ты ни гневалась, о нас не стоит мараться. Мы всего лишь паразиты, а ты — сеятель добра.

Сиам приняла сие покаяние с иронической усмешкой.

— Ты, должно быть, считаешь меня очень сильной женщиной, раз ждешь от меня милости к врагам.

Он пошатнулся и покачал от неуверенности головой. Его улыбка свидетельствовала, что она застигла его врасплох.

— Твои враги не стоят твоего мизинца. Ты знаешь, что можешь поступать так, как захочешь.

— Негодяи, вы так осложнили мою жизнь! Наилучшим способом расквитаться была бы месть.

Он терпеть не мог, когда красивые женщины отказывали ему в праве заглянуть им в душу, как только что поступила Сиам. Однако в данный момент существовала проблема поважнее этой. Признание факта, что Сиам готова пожертвовать карьерой ради мести, родило в нем ощущение собственной беспомощности. Раньше он не находил в ее характере даже намека на способность мстить и теперь ужасался, что они сумели довести ее до такого состояния. У него оставался один-единственный выход, чтобы возродиться из пепла, — быть с ней рядом. Тогда он, возможно, сумеет доказать, что он вовсе не размазня, что на его счету есть достойные поступки, что в решающий час ему можно довериться. Что он — не только бездушный механизм, за который она сейчас его принимает.

Он пошел по этому пути и сделал еще один неверный, еще более проигрышный ход. Им он привлек внимание Сиам, но одновременно усугубил свою сердечную боль.

— А ты бы поверила, — в этих словах содержался отчаянный призыв поверить, — что я раньше писал стихи? Даже тогда, когда приходилось содержать семью? Как-то весенним днем я увидел на скамейке пожилых людей. Как рано мы объявляем людей бесполезными, раз они не могут больше производить болты с гайками или придумывать разные надувательства! Мне захотелось написать на эту тему стихотворение. Но я не написал его, потому что на это потребовалось бы время, которое можно было с большей пользой посвятить скучному зарабатыванию денег. Стихотворение выбило бы меня из колеи. Я не написал его и сам превратился в своего героя, сродни тем старикам на скамейке. Я — преуспевающий менеджер, но моя жизнь завершена — разве такое возможно? Пойми, я толкую о настоящей жизни.

Он понял, что невольно зашел слишком далеко в саморазоблачении. Пойди он сейчас на попятный — и появится лишнее доказательство, что он всего лишь размазня.

— В тот самый момент, когда я признал собственный упадок духа, мне следовало написать стихотворение. Написать о том, как я оказался на скамейке, потому что отсутствие веры в самого себя не позволило мне вести осмысленное существование. Десять миллионов провалов — и те не должны были воспрепятствовать появлению этого стихотворения. Поэзия — это свобода.

Сиам зашагала прочь от него, он заторопился за ней.