Юрий Мажарцев - Дембельский альбом

• Название: Дембельский альбом
• Автор: Юрий Мажарцев
• Жанр: Биографии и Мемуары

Воспоминания военного врача о службе на кораблях с лирическими отступлениями...

---

 - Отставить!

 Володя же, увидев командира, кинулся к нему на шею и в состоянии крайней паники закричал:

 - Тонем!

 Мы сразу поняли, что шутки кончились, и быстро смылись с моста, теряя на ходу аварийные клинья и стаскивая с себя спасательные жилеты.

 Дальше все было уже не очень весело. Разъяренный командир обвинил участников шутки в создании аварийной ситуации на судне и наградил различными наказаниями. А вот с Вовой получилось неловко. Он так на нас всех обиделся, что до конца рейса отказался общаться с такими придурками. Но кто ж знал, что он так отреагирует. Мы-то думали, что потом посмеемся все вместе.

Доктор на пароходе (в океане)

 После выхода в океан положение доктора на пароходе меняется. Он становится значительной фигурой даже в глазах командира, считающего, что врачей надо ставить на все вахты, поскольку иной пользы от них нет. И причина вовсе не в том, что экипаж начинает заботиться о своем здоровье и пытается расположить к себе врача на весь полугодовой рейс. Главная причина любви экипажа - это то, что начальник медицинской службы является единоличным владельцем 20 кг очень качественного медицинского спирта. Такого богатства не имеет никто, включая командира. И даже командир в критических ситуациях вынужден просить доктора дать спирт, а отнюдь не приказывать.

 В море доктор абсолютно ничего не делает. Вахт, как я уже говорил, не стоит, в исследовательских работах не участвует. Он мается от безделья и лечит отдельных редких больных. Поэтому доктора самые изобретальные в экипаже люди в проведениии досуга. Я, например, много рисовал. Один мой коллега делал переплеты ко всяким кипам вырезок из журналов. Другой ремонтировал собственноручно санчасть раз пять за рейс. Не случайно, по возвращению из океана, доктора шли на работу в госпиталь, чтобы не забыть при такой службе всю медицину. И в то же время ни на секунду нельзя позволить себе расслабиться. А вдруг сейчас что-то случится, и надо будет срочно оказать квалифицированную помощь. Даже лишней рюмки с друзьями не выпить.

 Мне достались спокойные рейсы. У меня не было тяжелых травм, даже банальный аппендицит не удалось никому вырезать. Да оно и к лучшему. Больного надо оперировать в нормальных больничных условиях, а не под местной анестезией на качающейся палубе. Это страдания и врачу, и пациенту. Но когда врач выполняет профессиональные обязанности, то уж тут всем стоять! Никто, включая командира, вмешаться не рискует. Ведь очень грустно делать одному то, что делают два врача в больнице, да еще с помощью медсестры. Поэтому доктор в такие минуты злой, как собака.

 Помню, во время стоянки в Греции у нас упал за борт механик. Сломал руку и сорвал кусок кожи с черепа. Вместе с доктором с соседнего парохода мы его загипсовали и пришили кожу на место, поочередно исполняя роль то врачей, то медсестры, то санитарки. Сочувствующих, естественно, сразу выставили из амбулатории, чтоб не путались под ногами. И вдруг, в разгар работы, я вижу прямо в ране нос командира, который зашел узнать, как дела. Ну, он и узнал, когда прослушал от нас обоих, что если всякий м…дак будет в рану нос совать, то она загноится, и, вообще, было сказано, чтоб ни один придурок сюда не лез, пока не разрешили. Видимо, в наших словах была такая искренняя ярость и злость, что мастер, сохраняя уже не достоинство, а целость своего организма, пулей вылетел из амбулатории с выражением неподдельного испуга на лице. Кстати, когда он стал командиром уже другого парохода - «Ивана Крузенштерна», то там он тоже сунулся узнать, как идут дела во время операции аппендэктомии (удаления аппендицита), которую проводил доктор Саша Морозов. Когда мастер прямо в теплой куртке с наружной палубы ввалился в санчасть со словами: Ну, как, доктор, будет больной жить?, то доктор, даже не оборачиваясь, швырнул ему прямо в физиономию корнцанг - тяжелый зажим, который попался ему под руку в этот момент. Мастер, уже наученный горьким опытом на «Полюсе», быстро выскользнул обратно, и больше в амбулаторию не совался. Видно, это была его судьба. И правильно, докторов надо любить.

 На моей памяти был случай, когда у одного из наших докторов случился аппендицит в море. А стояли они в такой точке Атлантического океана, что до ближайшего порта любой страны было идти не менее пяти суток. И доктора могли потерять. Сначала мастер предложил ему самому себя оперировать, ссылаясь на опыт врача с антарктической станции. Но Володя, так звали доктора, сказал, что он русский офицер, а не самурай какой, чтоб себе живот резать. К счастью, рядом работал другой наш пароход, на котором плавал мудрый майор медицинской службы из нашей же экспедиции. Назначили точку рандеву на следующий день с утра. Пока шли, по указаниям стонущего доктора с аппендицитом приготовили операционную. Друзья-офицеры старались его морально поддержать и все время намекали, что он должен сделать, пока еще не поздно, последние распоряжения насчет спирта, хранящегося в медицинской кладовой.

 Вскоре на судно поднялся его коллега, операция прошла успешно, пациента положили в лазарет, а сами поднялись наверх, в каюту доктора. И пока Володя два дня лежал брошенный всеми в лазарете, в его каюте за его здоровье выпили все те 20 кг спирта, судьба которого так волновала его друзей-офицеров. И оставшуюся половину рейса Вова был самым бедным доктором на просторах Атлантики.

 Когда-то на кораблях флота Российского плавали священники. Они утешали души морских служителей, помогая им переносить долгую разлуку с берегом. Потом их упразднили, заменили замполитами. Но они не стали людьми, к кому бы шли с душевной болью моряки в дальнем океанском рейсе. Такой дежурной жилеткой экипажа стал врач. Я помню, что ко мне, 24-летнему юнцу-лейтенанту, шли пожилые гражданские моряки и советовались по поводу каких-то семейных проблем, или просто приходили излить и облегчить душу. Сначала это меня поражало и очень смущало, что от меня ждут совета люди, которые старше меня на целое поколение. Но потом я понял, что они не видят мой возраст. Они видят во мне доктора, который может их выслушать и по долгу врачебному не разгласить тайны. В их глазах раз врач получил образование, то он обязан был знать жизнь. Я перестал уклоняться от таких разговоров, понял, что этим тоже лечу моих больных. Как мог, пытался их поддерживать, вел долгие разговоры с моряками, помогая вскрыть им те нарывы в душе, которые возникали в долгой разлуке с домом и семьей. И если я видел, что в глазах моряка, излившего душу, загорался огонек жизни и из них уходила тоска, то считал, что поступил согласно долгу врачебному и человеческому.

О морских болезнях

 …Труд моряка относится к разряду тяжелого.. - это строки из Руководства по гигиене морского труда. Представители любой профессии имеют свои специфические заболевания. Грузчики - остеохондроз и алкоголизм, доярки - контрактуру Де-Пюитрена, водолазы - кессонную болезнь, чиновники - изъязвление языка от постоянного вылизывания известных мест у вышестоящих начальников.

 Моряки тоже имеют свои профессиональные болезни. Главная профессиональная болезнь - это болезнь морская. Ею страдает человечество с тех пор, как оно стало плавать по волнам. Говорят, что адмирал Нельсон так и не привык к корабельной качке и всегда на мостик, во время всех его победоносных сражений, ему ставили ведро.

 Морская болезнь или укачивание, возникает, как вы догадываетесь, при корабельной качке. Подавляющее большинство моряков к ней привыкает быстро и перестает замечать. Особенно, если заняты каким-нибудь полезным, а часто даже бесполезным делом. Это знает любой боцман, и как только он замечает у матроса признаки морской болезни, сразу дает ему какую-то работу, вроде чистки медяшки или вязания морских узлов. Очень помогает. Если матрос стонет, что не может даже встать, то боцман, в дополнение к работе, дает ему в лоб. Это всегда очень помогает и быстро излечивает от всех остаточных явлений болезни. Соленые огурцы или соленая рыба очень неплохо помогают при укачивании. Я помню, что все наши корабельные дамы при первых признаках морской болезни бежали к завпродше и просили у нее соленый огурчик. При этом они острили, что, похоже, все корабельные тетки хором залетели, раз так на соленое потянуло.

 Для того чтобы справиться с морской болезнью очень важен психологический настрой человека. На «Крузенштерне» с нами плавала повариха Верка, женщина береговая, пошедшая в сорок лет в первый в своей жизни океанский рейс. Уже в Балтийском море она почувствовала все признаки тяжелой морской болезни. Тошнота, рвота, нежелание есть, пить, и, вообще, жить. Она пыталась честно работать на камбузе, но толку от нее было мало. Никакие общепринятые средства лечения не помогали - ни супрастин, ни внутривенное введение содового раствора, ни фиксация взгляда на горизонте, никакие другие рекомендации из учебника Морской терапии. Бледная и осунувшаяся, Верка лежала в каюте, и лишь периодически ползала к умывальнику, мучимая позывами рвоты. Хоть я твердо знал, что от морской болезни не умирают, но ее состояние уже начало вызывать у меня беспокойство, и я с нетерпением ждал захода в Марокко, который должен был состояться лишь через двадцать дней. Экипаж навещал больную, давались самые различные советы. Чаше всего советовали мужика, но Верка слабо отмахивалась даже от самых заманчивых предложений.