Валентин Пикуль - Судьба баловня судьбы

• Название: Судьба баловня судьбы
• Автор: Валентин Пикуль
• Жанр: История

---

Он еще не знал, что Павел I выразился гораздо проще:

"Я посылаю изменника к узурпатору". Армфельт в Вене общался с русским послом Андреем Разумовским, графиня Ланскоронская ввела его в круги эмиграции, французской, польской и шведской, здесь он повстречал земляков Аминова и Эренстрема, своих конфидентов, когда-то вовлеченных им в заговор против герцога Зюдерманландского; приговоренные к отсечению головы, они долго сидели в окопах, а теперь, обретя свободу, готовили заговор против молодого короля Густава IV. В ту смутную годину венское общество все чаще говорило о "дерзости" Бонапарта, тогда еще первого консула. Но консул вдруг превратился в императора, и его посол Шампаньи умолял Армфельта:

- Ради всех святых, воздержитесь от любой критики моего повелителя, иначе последствия могут быть ужасны. , для вас!

Бонапарт, ставший Наполеоном, был достаточно извещен о той вражде, какую Армфельт питает лично к нему, он читал язвительные эпиграммы на него, сочиненные Армфельтом.

- Не запугивайте меня! - отвечал Армфельт. - Что бы ни угрожало мне, я не стану воздерживаться от осуждений корсиканского разбойника, который превращает Европу в своего вассала . Знаете ли, Шампаньи, в чем была трагическая ошибка шведов?

- В чем?

- Победа Карла Двенадцатого под Нарвою стала несчастьем для Швеции, ибо, разгромив армию Петра, она легкомысленно сочла Россию слабой, и Наполеон тоже дождется своей Полтавы...

- Тише, тише, - одергивали Армфельта австрийцы. Вена трусливо сносила все издевки Парижа, зато Армфельт, бравируя дерзостью, являлся на приемы небрежно одетым, даже небритым. Эренстрем писал, что он стал "истинным мучителем австрийских министров, проклинавших слабость их малодушия, и никогда не щадил узость их взглядов". Когда его спрашивали, как поступит венский кабинет в том или ином случае, Армфельт с хохотом отвечал, что об этом надо спрашивать Шампаньи.

- Вена исполнит лишь то, что прикажет посол Наполеона .

Но как бы ни холуйствовали Габсбурги перед Наполеоном, он победой при Ульме открыл венские ворота, а потом выиграл битву при Аустерлице. Упоенный успехами, он вещал:

- Нет такого государства, существованию которого я не мог бы положить окончательный предел... Не знаю, зачем меня втягивают в войны, если все равно я остаюсь победителем!

Вена, заискивая перед ним, не знала, как избавиться от шведского посла. Летом 1805 года, когда Армфельт выехал в Померанию ради отдыха, Габсбурги просили Густава IV отозвать посла. Узнав об этом, Армфельт вернулся и "как бомба влетел в Вену, где уже не ожидали его видеть".

- Удаляя меня, вы решили угодить Наполеону, выразив перед ним свою безголовую покорность! Горе вам и горе Вене, - предвещал Армфельт. - Но в Европе еще найдутся силы, чтобы раз и навсегда свернуть шею зарвавшемуся корсиканцу.

- Где вы усмотрели эти силы, барон?

- Может, слышали, что есть такая страна... Россия! 1 апреля 1807 года Армфельту исполнилось 50 лет. Он решил отпраздновать свой день рождения тем, что напал на войска маршала Мортье, сначала имел успех, но потом, сильно контуженный, отступил, передвигаясь с помощью костылей. Увидев его в Стокгольме, графиня Софья Пипер сказала, что в красавце "произошла большая перемена, но он еще сохранил всю живость своих прекрасных глаз". Густав IV встретил Армфельта признанием, что уже надел походные сапоги короля Карла XII:

- Если мой отец и проиграл войну с Россией, то я обязан эту войну выиграть... Мне необходима новая Нарва!

- Ваше величество, не забывайте о Полтаве... Навестив Финляндию, король увидел близ Аббарсфорса пограничный мост, раскрашенный в разные цвета, и велел весь мост перекрасить полосами шведского флага. Петербург притворился, что не заметил этой грубой провокации, зато шведы стали опасаться, как бы король не втянул их в новую войну с Россией! Для Армфельта не было тайной, что герцог Карл Зюдерманландский принимал у себя по ночам датского мистика Богемана, внушавшего ему, что он владеет высшими масонскими тайнами. Бывший регент, конечно, воспитал короля в своем духе. Густав IV всем книгам предпочитал Библию, он распевал как гимн воинский устав и радовался закрытию типографий в стране. Всюду видя козни революции, он усматривал их даже в том, что в эти годы резко сократился улов селедки возле берегов Швеции.

- Король.., спятил! - сообщил Армфельт жене. Тильзитский мир привел Густава IV в ярость:

- Мой шурин, царь русский, предлагает мне союз Швеции и России ради совместной защиты Балтики от нашествия эскадр адмирала Нельсона, а между тем в Петербурге собрались изменники, мечтающие об отделении Финляндии от моего королевства...

Король сказал, что война неизбежна, предложив Армфельту быть главнокомандующим, но Армфельт заявил, что не желает воевать с русскими на той земле, которую считает родиной:

- Наконец, в период гонений я пользовался покровительством России, я награжден высшими русскими орденами.

- Тогда я пошлю вас отвоевывать для меня Норвегию, а в Финляндию согласен ехать мой адмирал Кронштедт.

Война началась в 1808 году, когда опустошительный пожар уничтожил половину Гельсингфорса (Хельсинки). Адмирал Кронштедт сдал русским крепость Свеаборг, за что позже получил от них сто тысяч рублей. Говорили, что он подписал капитуляцию по настоянию жены, имевшей в Финляндии богатые поместья. Армфельт распростился с былыми иллюзиями почитания венценосцев, тоже готовил "измену". Своим бездействием в Норвегии он вызвал гнев короля, который велел ему удалиться в деревню и не показываться в Стокгольме. Скоро одна из дам, проходя через двор королевского замка, подняла с земли письмо на имя короля, которое начиналось словом : "Прохвост..."

- Прохвост! - говорил Армфельт своим конфидентам. - Мне бы увидеть его голову, положенную между ботфортов Карла...

Сейчас его больше всего тревожило будущее Финляндии!

"Богом забросанная камнями", истощенная голодом и дешевой самогонкой, эта страна была его отчизной, где-то в лесах затерялась родовая усадебка "Оминне", и судьба Финляндии казалась теперь Армфельту дороже судьбы королевской метрополии. Он хорошо знал, что Россия уже обещала финнам самую обширную автономию. А сама война с русскими была столь непопулярна в Швеции, что вызвала восстание в армии. Из ущелий Норвегии, где раньше командовал Армфельт, боевые отряды двинулись прямо на Стокгольм и окружили королевский замок.

- Ну, прохвост, посмотрим, как убежишь... Густав IV, оставив жену, хотел скрыться через потайные двери, но был схвачен, и он выслушал приговор восставших:

- Вы будете сидеть в крепости Дротнинхольма до тех пор, пока не придумаете себе новое имя, с которым вам жить далее.

Под новым именем "полковника Густавсона" король удалился в изгнание, а пустующий престол династии Ваза занял последний король из этой династии герцог Карл Зюдерманландский, принявший имя короля Карла XIII... Армфельт сообщил жене:

- Все верно! После двенадцатого следует тринадцатый. Но злодей не оставит меня в покое. Не пора ли и мне бежать вслед за "полковником Густавсоном"?

- Неужели опять.., в Калугу? - спросила Гедвига.

- Теперь, когда вся Финляндия занята русскими, а кавалерия генерала Кульнева стучится в ворота Стокгольма, пришло время надеть орден Андрея Первозванного... Кто знает? - призадумался Армфельт. - Может быть, русские спасли не только вымирающую, от голода Финляндию, скоро они будут спасать всю Европу от честолюбивых замыслов корсиканца!

Россия в 1811 году втуне готовилась к войне, и все русские сознавали, что война с Наполеоном неизбежна, как снег зимой, как дожди летом. Снова удаляясь в эмиграцию, Армфельт оставил в Швеции лишь младшего сына Магнуса и свою приемную дочь; с женою и двумя старшими сыновьями он сначала поселился в своем финском имении "Оминне"... На время он успокоился.

- Бурная жизнь преподнесла мне столько жестоких уроков, - говорил Армфельт, - что теперь я хочу пожить в тишине лесов. Мне уже пятьдесят пять, я износился душой и сердцем после всех передряг, которые принято называть "коронными"...

"Ужасно, - писал он в эти дни, - что буря, которая кидала меня из стороны в сторону, еще не улеглась. В Петербург я не поеду.., буду сидеть спокойно на одном месте; отдых и забвение есть сущее благо, которого следует добиваться..."

Но в мае 1811 года из Петербурга - один за другим - прискакали два курьера в Або, отыскивая квартиру Армфельта;

- Государь-император срочно требует его к себе!

***

Петербург! Канцлером Румянцевым было Армфельту сказано:

- Упаси вас бог помыслить, будто Россия в роли завоевателя пожелает в чем-либо ущемлять финское население. Напротив, русский кабинет по зрелом размышлении счел нужным даже увеличить территорию Финляндии, приобщив к ее землям вполне русскую Выборгскую губернию...

- Вот это напрасно! - невольно воскликнул Армфельт. Вряд ли он обрадовался такому щедрому "подарку" от имени царя: Выборг не финский, а русский город, и, возможно, Армфельт заранее предвидел в уступке царя повод для будущих пограничных конфликтов, когда финскому "Виипури" придется с кровью возвращать старинное русское название "Выборг".