Луиз Пенни - Что скрывал покойник

• Название: Что скрывал покойник
• Автор: Луиз Пенни
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9910-0080-2

Тихую провинциальную жизнь деревушки Три Сосны, что в Квебеке, нарушает убийство бывшей школьной учительницы Джейн Нил. От рождения и до самой смерти прожила она здесь. Все ее знали, все любили… Или не все? И почему выбрано столь непривычное орудие убийства — классический охотничий лук?

Это не единственная загадка, которую предстоит разгадать. Ни разу за всю свою долгую жизнь Джейн Нил не пускала друзей дальше кухни. Что же она скрывала?

Странные обстоятельства… Странная жизнь… Странная смерть…

---

— Зато у нас есть его признание.

— Признание человека, который явно находится не в себе. Этого недостаточно. У нас должны быть железные доказательства. Иногда наша работа заключается в том, чтобы спасать людей от них самих.

— Инспектор Бювуар, а вы что думаете?

Вопрос поставил Бювуара именно в то положение, оказаться в котором ему вовсе не хотелось.

— Думаю, у нас есть причины рассмотреть вопрос о привлечении Маттью Крофта к ответственности за убийство Джейн Нил. — Произнося это, Бювуар смотрел на Гамаша.

Тот согласно кивал головой. — У нас есть показания Филиппа как очевидца, — продолжал Бювуар, — что вполне согласуется с обнаруженными уликами, и мы располагаем вескими косвенными уликами того, что убийство совершено опытным стрелком из лука, каковым Филипп не является. Крофт прекрасно описал нам место преступления, даже показал, как лежала Джейн Нил. И он знал об оленьей тропе. Всего этого, вкупе с признанием Крофта, должно хватить для того, чтобы выдвинуть против него обвинение.

Мэтр Коэн приступила к салату «Цезарь».

— Я поработаю над вашими отчетами и сегодня после обеда сообщу свое решение.

Когда мужчины возвращались в полицейский участок, Бювуар попытался извиниться перед Гамашем за то, что возражал ему.

— Дружище, не стоит обо мне волноваться, — рассмеялся Гамаш и обнял одной рукой Бювуара за плечи. — Я рад, что вы высказали свое мнение. А злюсь я оттого, что у вас чертовски сильная позиция. Вероятно, мэтр Коэн согласится с вашими доводами.

Гамаш оказался прав. Коэн позвонила из Крэнби в 3:30 пополудни и приказала Гамашу арестовать Крофта и предъявить ему обвинение в непредумышленном убийстве, а также в том, что он сбежал с места преступления, препятствовал установлению истины и уничтожил улики.

— Господи Иисусе, ей явно захотелось его крови! — в сердцах воскликнул Бювуар.

Гамаш кивнул и попросил своего заместителя на несколько минут оставить его одного в кабинете начальника участка. Бювуар удивился, но подчинился и вышел. Арман Гамаш набрал номер своего домашнего телефона, поговорил с Мари-Рене, а потом позвонил начальнику, суперинтенданту Бребефу.

— Арман, прекрати! Ты, должно быть, шутишь.

— Нет, суперинтендант. Я серьезен. Я не стану арестовывать Маттью Крофта.

— Послушай, теперь это уже не твоя забота. Тебе не нужно объяснять, как работает система. Мы проводим расследование, собираем улики и доказательства, предъявляем их прокураторе, и уж они там решают, против кого выдвинуть обвинение. Мы умываем руки. Ты получил распоряжение. Вот и выполняй его, ради всего святого!

— Маттью Крофт не убивал Джейн Нил. Нет никаких доказательств того, что он мог сделать это. У нас есть только обвинение его явно неуравновешенного сына и его собственное признание.

— Что же тебе еще нужно?

— Когда вы ловили серийного убийцу в Броссарде, то разве арестовывали всех, кто признавался в совершении преступлений?

— Это совсем другое дело, и ты прекрасно знаешь это.

— Я не знаю этого, суперинтендант. Те люди, которые признавались в убийствах… Ведь они страдали умственным расстройством и следовали каким-то своим маловразумительным и непонятным побуждениям, правильно?

— Правильно, — осторожно согласился Мишель Бребеф. Ему не нравился этот разговор, ему вообще очень не нравилось спорить с Гамашем. И не только потому, что они были друзьями. Гамаш был разумным и чутким человеком, и Бребефу было известно, что он всегда поступает так, как подсказывают ему интуиция и убеждения. «Но иногда он все-таки ошибается», — говорил себе Бребеф.

— Признание Крофта не может служить доказательством, оно вообще не имеет смысла. Я думаю, что для него это своеобразная форма самонаказания. Он растерян и страдает.

— Бедный малыш.

— Я, в общем-то, и не говорю, что его поведение благородно или привлекательно. Но по-человечески его понять можно. И только потому, что он умоляет о наказании, мы вовсе не обязаны идти ему навстречу.

— Какой же ты ханжа! Читаешь мне нотации о моральных принципах, которыми должны руководствоваться полицейские. Черт тебя возьми, я прекрасно знаю, в чем заключается наша работа! А вот ты хочешь быть полицейским, судьей и присяжным заседателем одновременно. Если Крофт невиновен, его освободят. Доверься системе, Арман.

— Да он даже не предстанет перед судом, если будет настаивать на своем нелепом и смехотворном признании. А если его впоследствии освободят, то мы-то с вами знаем, что случается с людьми, арестованными за совершение преступления. Особенно тяжкого преступления. Он будет носить клеймо преступника до конца дней своих. И неважно, виновен он или нет. Мы нанесем Маттью Крофту рану, от которой он никогда не оправится.

— Ты ошибаешься. Он ее сам себе наносит.

— Нет, он предлагает нам сделать это. Он вынуждает и подбивает нас на это. Но ведь мы не обязаны реагировать на его действия. Вот что я хочу сказать. Полиция, как и правительство, должна быть выше этого. Только потому, что нас провоцируют, мы не обязаны реагировать на провокацию.

— Итак, что вы хотите сказать, старший инспектор? Что, начиная с этого момента, вы будете арестовывать только тех, кого гарантированно осудят? Раньше вам приходилось брать под стражу людей, которые, как выяснялось впоследствии, преступлений не совершали. Не далее как в прошлом году… Помните дело Ганье? Вы арестовали дядю, а потом оказалось, что виновен племянник?

— Действительно, так случилось. Но тогда я твердо верил, что преступление совершил дядя. Это было ошибкой. Но все равно это не одно и то же. Сейчас я должен арестовать человека, который, по моему глубокому убеждению, не совершил преступления. Я не могу этого сделать.

Бребеф вздохнул. С первой минуты разговора он знал, что ему не удастся переубедить Гамаша. Но он должен был хотя бы попытаться. Нет, в самом деле, какой надоедливый у него приятель!

— Ты знаешь, что я должен буду сделать?

— Знаю. И готов к этому.

— Итак, в качестве наказания за неподчинение ты готов пройти по штаб-квартире Сюртэ в униформе сержанта ЛаКруа? — Мэй ЛаКруа была здоровенным сержантом, восседала за столом у входа в полицейское управление и походила на разжиревшего Будду. В довершение столь впечатляющего образа она носила форменную полицейскую юбку, которая была на несколько размеров меньше, чем требовалось.

Это сравнение заставило Гамаша рассмеяться.

— Предлагаю тебе сделку, Мишель. Я согласен, но только если ты своими руками снимешь с нее униформу и отдашь мне. Тогда я буду ее носить.

— Ладно, забудь об этом. Полагаю, мне придется отстранить тебя от этого дела. — Мишель Бребеф однажды уже чуть не сделал это. После дела Арно. Начальство приказало ему тогда отстранить Гамаша от расследования, и снова за нарушение субординации. То дело едва не стоило карьеры им обоим, и Гамаш до сих пор ощущал на себе его отголоски. По мнению Бребефа, он и тогда ошибся. Все, что от него требовалось, это молчать, поскольку не было похоже, что начальство собирается просто взять и позволить преступникам улизнуть. Собственно, все обстояло с точностью до наоборот. Но Гамаш пошел наперекор приказам и пожеланиям руководства. На мгновение ему пришло в голову поинтересоваться у Гамаша, а не думает ли он, что дело Арно еще не закрыто.

Бребефу и в страшном сне не могло присниться, что ему придется поступить так.

— С настоящего момента я отстраняю тебя от расследования этого дела сроком на одну неделю, без выплаты жалованья. В соответствующее время состоится заседание дисциплинарной комиссии по твоему вопросу. Смотри, не надень юбку.

— Благодарю за совет.

— D'accord[47]. А теперь дай мне Бювуара.

Жан Ги Бювуар полагал, что его трудно удивить, но после разговора с суперинтендантом он был потрясен до глубины души. Гамаш заботился о своем заместителе, как о сыне, но молодой человек не демонстрировал ему своих чувств в ответ — он всего лишь выказывал уважение младшего к старшему по званию и по возрасту. Обоих это вполне устраивало. Но сейчас Гамаш видел, как страдает Бювуар, какое страдание причиняет ему необходимость подчиниться приказу, и старший инспектор почувствовал, что только что получил роскошный подарок. Теперь он знал, что и Бювуар, в свою очередь, заботится о нем.

— Это правда?

Гамаш кивнул.

— Это я виноват? Неужели все из-за того, что я осмелился возражать вам? Какой же я дурак! Надо было молчать и слушать. — Бювуар метался по крошечному кабинету, как тигр в клетке.

— Дело не в вас. Вы поступили как должно. Единственно возможным и верным образом. Впрочем, как и я. Как и суперинтендант Бребеф, если на то пошло.

— А я думал, что он ваш друг.

— Так и есть. Послушайте, не терзайтесь понапрасну. Я знал, когда звонил суперинтенданту, что он будет вынужден поступить таким образом. Перед этим я разговаривал с Мари-Рене, и она поддержала меня.