Дмитрий Зуев - Времена года

• Название: Времена года
• Автор: Дмитрий Зуев
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1963

---

«Не день, а час охоты тешит».

А потом антракт — до будущей осени.

НА ВОЗДУШНОЙ ДОРОГЕ

Вот опять уж по зорям

В выси пустынной и привольной,

Станицы птиц летят к морям,

Чернея цепью треугольной…

И. Бунин

Серой пеленой затянуто небо. Гуси и журавли через моря и горы летят в даль тропического юга. Вековечные маяки перелетных птиц — египетские пирамиды укажут им финиш у берегов древнего Нила.

А уткам с водой еще неохота расставаться. Семена водорослей опустились на дно. Этого утиного корма хватило бы до весны, и только лед угоняет водоплавающих птиц.

По календарю орнитологов, октябрь — месяц прощания перелетных птиц с северной природой. Слышный летом за километр, незвонок сейчас на пролете голос певчего дрозда: глухо звучит его одинокий свист «сцып… сцып…»

А рядом крикун дрозд-рябинник кудахчет: «Так-так!» Словно поддакивает своим соседям — пернатым летчикам: «Так, мол, держать».

Впрочем, когда много корма, рябинник нередко остается зимовать. И даже в сугробах морозной зимы, помню, привелось мне наблюдать в январе стаю дроздов в рябиннике Завидовского охотничьего хозяйства.

Но всех громче будит тишину лесного безмолвия черный дрозд. Как будто призыв «прибавить лёту», далеко разносится его клич: «Ги-гик… ги-гик». Красива эта птица. По цвету пера — в миниатюре черный косач. Гнездится она только в подлеске, особенно любит орешники и ольшаники. Становится редкостью в Подмосковье черный дрозд. Надо бы школьникам Москвы и Подмосковья взять шефство над исчезающим видом семейства дроздов.

Шумели листья, облетая,
Лес заводил осенний вой…
Каких-то серых птичек стая
Кружилась по ветру с листвой.

И. Бунин

…Неярко занимается кроткая заря. Пора в дорогу. И вот утренний воздух уже полон коротко-отрывистыми репликами, птичьими свистами, окриками. Стайками и в одиночку перелетают разные птички. И так без компаса и пеленга, без верстовых столбов по воздушной дороге звезд добираются пичужки до теплых мест.

ДО МОРОЗА

Еще густа листва. В разрывы низко бегущих облаков с утра проглядывает бездонная глубина синевы. Октябрь уж на дворе, а все еще веселит глаз зеленеющий пейзаж Подмосковья. На припеке порой и пригревает солнышко, но сделаешь шаг в тень — сразу обвеет холодком.

Трава еще зелена, а уже по-осеннему порывистый ветер полощется в мятущихся ветвях. Раскачиваются верхушки тополей, ясеней и лип. Деревья словно силятся подняться на воздух и лететь за перелетными стаями журавлей и грачей.

По аллеям парков и садов, на лесных тропинках и просеках лежит шуршащая разноцветная листва. Тайфун листопада.

А ласточки не унывают, вереницами собираются на тростниках, готовятся лететь на юг.

Тихая, теплая пора в октябре. Ясно высокое небо. Нежно-голубыми просветами улыбается лазурь сквозь пену легких, светлых облаков. Дивно мягок ясный воздух. По утрам еще ярче после снега и дождя зазеленели газоны бульваров. Трава оживает, поднимается в рост. Новые бутоны распустили на клумбах флоксы, душистый табак, львиный зев. Неувядаемо цветут анютины глазки. Этой низкой травке — трехцветам-виолам всегда весна.

Еще зеленеет бисер ряски. Тихие воды не оживлены пока ни утиным, ни гусиным пролетом. И рыбы сплылись в стаи и опускаются зимовать на дно омутов.

Вянут выгоревшие на солнце косогоры. Только низменные отлогие берега все еще зелены. Шевелятся шелковистые отавы на лугах. Качаются раскидистые лиловатые метелки, однобокие колосья манника. «Птичью крупу» метельчатого манника любят клевать утки.

Сырые зерновки манника сладки на вкус. Это зеленая каша туристов, охотников, рыбаков. Заночевал на берегу — разведи костер, вари сладкую кашу из манника. Особенно много его на Московском море. Из манника приготовляются также диетические супы для больных. Питательны и приятны на вкус.

Заманчивая водная даль, осенняя краса леса, зеленотравные берега. Стеной дыбятся тростники. Длинные метелки откинулись в одну сторону, клонятся и качаются от ветра. А птичка сидит, как на качелях, и тростинка под ней не сгибается.

Свежи белые ромашки, синие полевые и красные луговые васильки, клевер-дятлина. Рядом с засохшими цепкими колючками ярко багровеют красно-лиловые пуховички репея, чертополоха. И вдруг появилась над ними, с глазками на крыльях, бабочка «мертвая голова» — большая редкость в Подмосковье. Одну ее не уважают пчеловоды. Ворует мед, и ничего не поделаешь. Пчелиная стража на летке услышит бабочкин голос, думает, это матка кричит; цепенеют очарованные обманщицей пчелки, всегда пропускают в улей.

Идешь теперь по лесу и дивишься. Цветам не уступает по яркости окраски листва трав. Бронзовый багульник, пунцовый земляничник, ярко-красный черничник, фиолетовая голубика, пурпуровая толокнянка. Зардел даже стебель зверобоя, и узкие ивовые листья иван-чая красным-красны. Истлевает, меркнет лесная пестрота красок, но мухоморы, кажется, еще ярче стали среди блеклой травы.

Поздняя осень и ветра свист…
Поздняя осень, иду по аллее,
Орденом осени желтый лист
Силою ветра к груди приклеен…

Э. Багрицкий

Солнце лета завяло в зазимье. Лучи охладели к цветам. Но густа еще весенняя обнова леса, не развеял ее ветер-листобой. Не суховейное лето, а уже осень настежь распахнула грибникам двери белоколонного березняка. Молодчики-боровички с приплодом то и дело выглядывают из-под намети червонного листопада и попадают в корзину.

Грачи чернеют на свежей зелени отав и в вершинах ветел. Вольготна эта мягкая, безморозная тишь солнечного дня.

А вот прихватит первый заморозок, разогреет воздух солнце, и с треском повалится, «потечет» лист. Зашевелится лес от шороха падающей листвы.

Тусклым золотом отливают на берегу кудрявые вершины леса, и не так уж говорлив шорох сухих, выцветших листьев. Ниже клонит полинявшие былинки буйный ветер.

МИРАЖ ЗИМЫ

Земля и небо — все одето

Каким-то тусклым серебром…

А. Фет

Невероятными крайностями небывалых контрастов чудила совершенно необыкновенная осень 1960 года. Сперва растеплились две поздние грозы: в сентябре и октябре… Спустя месяц после среднего срока, 13 октября по-летнему прогремела гроза с грибным дождем. То был июль в октябре.

Под облачным небом ненастья было тепло, в садах еще зеленели сирень, жимолость, малина и вишни. Но уже с вечера 18 октября взвихрилась «вдоль по улице метелица».

На дворах в свете ночных фонарей блеснула сезонная новость: первое сверкание искрометной пороши, зимний мираж снежного звездопада! Побелели стволы и ветви кустов сверху донизу. Пороша легла на зеленые газоны бульваров, на цветочные клумбы…

Так состоялась первая репетиция зимы. А еще через несколько дней на улицах Москвы опять разразился буран.

Снежинки кружились, взвивались, вьюжно метелились и вкривь, и вкось и все кругом овевали косматой нависью цепкого снега. Типичная зимняя вьюга! Февраль-вьюговей в октябре! Примечателен этот совсем не осенний характер первого снегомета. По многолетним фенологическим наблюдениям установлена такая примета: если первый снег налетает метелью, это означает и раннюю, и скорую настоящую зиму с устойчивым снеговым покровом.

Однако настоящей зимы с октября на памяти нашего поколения никогда не бывало. В научных анналах истории фенологии сохранилось свидетельство о самой из ряда вон выдающейся зиме-скоропадке 1886 года. С тех пор она оставалась, как курьез климата, самой ранней подмосковной и среднерусской зимой. Снег тогда лежал от первой октябрьской пороши до весны.

Среднемноголетняя высота снега в третьей декаде октября полагается в один сантиметр, а на самом деле сугробы четвертой пороши утром 28 октября местами превышали 10 сантиметров. На неделю раньше среднего срока появился 23 октября и ранний лед на московских прудах.

Когда же все-таки обычно приходит зима в Москву?

По фенологическим наблюдениям за 70 лет, срок прочного снежного покрова — 22 ноября.

Получилось и любопытное совпадение: третья и четвертая глубокие пороши 26 и 27 октября предстали нашим глазам именно в тот же самый день, что и 77 лет назад, — 26 октября 1886 года.

На вечерней рыбацкой зорьке.

Первые лучи солнца пробились в лесную чащу.