Максим Перельман - Переход

• Название: Переход
• Автор: Максим Перельман
• Жанр: Научная Фантастика

Судьба и человек, прошлое и будущее, поступки, которые его творят и замыслы, которым не дано осуществиться. Смогу ли я стать богатым, преуспевающим, счастливым человеком, или все, что меня ждет, это тусклая рутина повседневной жизни, незаметно выматывающая душу? Все это близко каждому из нас, этими вопросами живет и главный герой. Он молод и внешне благополучен, но фасад, скрывающий до поры до времени его существование, рушится внезапно и необратимо. Третий рейх, любовь, которая проходит сквозь века, вечная молодость, несметные деньги, наконец, инопланетный разум, все это и намного большее обрушивается на главного героя. Сюжет, замешанный на глубоких философских мыслях, скорость, с которой разворачиваются события, происходящие с обычным на первый взгляд человеком и даже точка, поставленная в конце, означает куда большее, чем конец, скорее намек, что для него все только начинается...

---

Прошла неделя. Печальные прогулки, одиночество, маленькие кафе, милый семейный отель в старом центре города. Я никуда не торопился и никуда не собирался уезжать. Я просто жил, тратя своё время, и грустил светлой и чистой грустью.

В один из таких дней я вдруг увидел то самое кафе, которое мне так часто снилось. Я остановился поражённый тем, что мой сон оказывался явью. Хотя я уже привык не удивляться ничему. Это и не было удивлением, пожалуй, это было похоже на чувство, которое бы вас охватило, если бы, рассматривая картинку в старой детской книжке, вы вдруг ощутили бы себя внутри этой картинки.

С колотящимся сердцем я вошёл в кафе. Там всё выглядело так же, как в моём сне. Даже столик, за которым я сидел во сне, был точно такой же, и он был свободен. Посетителей почти не было, за соседним столиком смеялась молодая парочка, официант подошёл ко мне, и я, как и тогда во сне, заказал кофе и воду. Я взглянул на входную дверь. На внутренней её стороне сияли чистые большие зеркала, точно такие, как те, что мне снились.

Неожиданно для себя, допив кофе и закурив, я на секунду задумался о происходящем сейчас со мной, и ощутил, что в эту самую минуту творится нечто неуловимое, неподдающееся объяснению. И я почувствовал тоску. Она была настолько острой и пронизывающей, как будто в ней причудливо переплелись события моей предыдущей и нынешней жизни. Я понял, что именно в эту минуту я перешёл через какую-то грань или черту. Как знаете, в кино бывает такой момент, когда ты понимаешь, что развязка уже близка, что первая часть фильма закончена.

Дверь в кафе отворилась, и в зал вошёл пожилой мужчина. Но пока дверь снова не закрылась, я, как в том сне, увидел в зеркале себя. Но себя не того — из сна, а себя сегодняшнего, такого же, каким я вышел утром из отеля. Я, не отрываясь, смотрел в зеркало, понимая, что у меня всего несколько секунд, и скоро дверь закроется. Я видел в нём отражение чашки на моём столике, стакана, бутылки минеральной воды. Я напряжённо вглядывался в своё лицо, и вдруг я увидел улыбающуюся мне из глубины старинного зеркала, сидящую за столиком позади меня Эрнесту.

Я резко оглянулся. Да, это была она — моя Эрнеста, моя жена, моя любовница, моя единственная настоящая любовь за уже целых две жизни. Я встал и подошёл к ней.

— Привет, — сказала она, — какая случайная встреча.

Она улыбалась, и я почувствовал себя снова самым счастливым человеком на планете.

— Такая уж случайная? — спросил я, тоже не в силах спрятать радостную улыбку, — не многовато ли случайностей?

— Садись, — приглашающим жестом она указала мне на стоящий напротив неё стул, — случайности и закономерности — это в сущности одно и то же. Ну, а если серьёзно, то я уже давно в Берлине и каждый день прихожу сюда, ожидая тебя. Я рада тебя видеть. Очень.

— Ты приходишь сюда, чтобы увидеть меня? Но я зашёл сюда случайно.

Я смотрел на неё, сознавая, что никого и ничего кроме неё мне в этой жизни не нужно. Ничего не нужно, только бы она была рядом.

— Да, я была уверена в том, что ты обязательно вернёшься в Берлин и, конечно же, придёшь сюда, Ральф, — ответила она, внимательно глядя мне в лицо.

— Да-да, — улыбнулся я, — я только что вспомнил, что это то самое кафе, где мы с тобой познакомились, Аннет, более ста лет назад. Как мне называть тебя теперь? Аннет? Эрнеста?

Она засмеялась: — Более шестидесяти лет назад я назвала себя Эрнестой. И я привыкла к этому имени, оно мне больше подходит. Но позволь мне называть тебя твоим прежним именем. Согласен, Ральф? А что касается этого кафе, то теперь оно моё. Именно поэтому тут всё сохранилось таким, каким было тогда, и только поэтому это кафе ещё существует.

— Зови меня Ральфом, если тебе так приятнее, Эрнеста. Но как же всё переплелось и как запуталось! Я безмерно рад, что вижу тебя. Теперь это твоё кафе? Значит, когда я рассказал тебе, что часто вижу его во сне, ты уже тогда всё поняла, но промолчала? Да, интересно… почему?

— Тогда ты не поверил бы мне. Кафе уже давно моё, но я бываю тут нечасто, я даже не знаю никого из тех, кто тут работает, кроме управляющего, с которым тоже мало общаюсь.

Она тревожно оглядела почти пустой зал, как будто кого-то боялась увидеть. И я сразу вспомнил Венецию и её страх перед возможными преследователями. Осторожно взяв её руку, я сказал:

— Я очень тосковал по тебе. Я так соскучился. Почему ты тогда так внезапно уехала? Не попрощалась, ничего не объяснила, а просто исчезла?

— Ральф, ты тогда сказал мне, что через окно ресторана увидел своего умершего друга, того, что оставил тебе наследство. Ты даже выбежал на улицу, но его нигде не было. И я испугалась, что люди Гиммлера следят за тобой и узнают меня, поймут, что я жива до сих пор. И я убежала. Я была уверена, что в твоей истории самую главную роль исполняет Гиммлер, не ты, Ральф, а он. И значит, рано или поздно Генрих и его подручные с тобой выйдут на связь. А твой якобы умерший друг и мог оказаться таким связным. Я не хотела попасться ему на глаза. За столько лет они меня не нашли, если конечно искали.

Я теперь понимал её тревогу, ведь Гиммлер, вручая мне «ампулы отмены», сказал, что, если я встречу Аннет, чтобы я отдал ей «должок». И ещё я подумал о том, что, возможно, они за мной приглядывают. Оглядев зал, я не заметил ничего, что могло бы меня насторожить, но мне захотелось поскорее увести отсюда Эрнесту.

— А если за мной следят? — спросил я её почти шёпотом, — если теперь, благодаря мне, они найдут тебя?

Она грустно улыбнулась: — Знаешь, я тоже очень соскучилась по тебе, очень-очень. Я больше не могу без тебя, и даже, если они меня выследят, теперь мне уже всё равно.

На её глазах я увидел слёзы. Оглянувшись на смеющуюся за соседним столиком парочку, я начал с нежностью целовать её лицо. Потом мы долго молчали, глядя в глаза друг другу. Затем она чуть отодвинулась от меня и попросила, чтобы я рассказал ей всё, что произошло со мной за то время, что мы не виделись.

— В самолёте, которым я летел в Австрию, Гиммлер оказался на соседнем кресле, рядом со мной. Он уговорил меня поехать в замок. Там я вспомнил ту мою жизнь, Германию, мои идеи, превращённые мною же в религию, свой фанатизм, убеждённость в том, что, уничтожая миллионы людей, мы тем самым освобождаем их от тел для воссоединения с Единым Бесконечным Абсолютом, в котором они будут пребывать в вечном блаженстве и нирване. Я вспомнил свои встречи с инопланетянами. Их помощь нам в строительстве космических кораблей… я вспомнил всю нацистскую изощрённую политику тех лет и свою роль в ней… и пришёл в ужас от того, что с моей подачи уничтожались невинные люди. Пусть сам я никого не убивал, но я почувствовал себя убийцей. И понял тогда, что ты не только имела право, ты обязана была меня убить. А теперь… Эрнеста… недавно в Москве я вновь разговаривал с пришельцем… и всё продолжилось…

— Да, я догадывалась, что так и будет, — перебила меня она, — я знала, что для этого ты и получил от них капсулы. Ну и что ты думаешь обо всём сейчас? Они тебя убедили, или ты сам убедил себя? Её вопрос прозвучал так холодно и отчуждённо, что я растерялся.

— Убедили в чём?

— В том, что нужно уничтожить всех людей на Земле, закончив их уничтожение самим собой.

— Генрих, как и инопланетян, говорили об этом довольно подробно и убедительно. Кроме того, я вспомнил почти всю выдвинутую мной собственную доктрину. Но, видишь ли, я не тот Ральф, который занимал один из главных постов в тайном правительстве Третьего Рейха. Та моя прошлая жизнь только чуть проступает через мою теперешнюю жизнь. Я современный человек, а не музейный экспонат. Идея того Ральфа, возможно, бред, но она хорошо обоснована, и инопланетные… друзья привели убедительные аргументы в её пользу. Перед нашей неожиданной встречей, Эрнеста, я смирился с мыслью, что избежать своего участия в этой битве против нашего Создателя мне не удастся. Я могу кончать жизнь самоубийством сколько угодно, а они каждые тридцать лет после этого будут ждать моего нового рождения. Поэтому я принял тот единственный вариант, который был когда-то разработан мной самим — умереть последним из всех живущих. Но мне хочется жить, а не умирать. Мне так не хватало тебя, но теперь, когда ты рядом, я счастлив. Теперь я не хочу ничьей смерти, тем более своей. Но, если невозможно ничего изменить, то я хочу, чтобы до моей последней минуты на Земле ты была рядом со мной.

— Мой дорогой, — сказала она, — моё имя Эрнеста переводится как «борющаяся со смертью». Я не случайно назвала себя так и не потому, что считаю себя бессмертной. Когда-то я сделала целью своей жизни борьбу со смертью. То есть, с тобой — Ральфом, Гиммлером и теми, кто вам поверил, потому что вы провозгласили смерть единственным благом человечества. Но что я могла одна? Я была в ужасе от той тайны, которая мне открылась в конце сорок четвёртого. Я знала о том, какая власть и военная сила сосредоточена в твоих руках, Ральф, и в руках Гиммлера. Я знала, что конец существования людей на Земле близок, но я не смогу помешать вам, потому что Гиммлер решил меня убить за то, что ты мне слишком много рассказал. Я поняла, что единственная возможность остановить вас и спасти людей, это лишить тебя иммунитета, аннулировав действие капсул. Я забрала все твои капсулы тогда — в наше последнее декабрьское утро сорок четвёртого. Приняв одну капсулу, я вылила в твой кофе содержимое «ампулы отмены» и отнесла его тебе. Ты мог бы жить и жить, выпив кофе, если бы что-то или кто-то тебя не убил. «Ампула отмены» уравнивала твои возможности с другими людьми, ты просто становился таким же уязвимым, как все остальные. Я не могла убить тебя, я предоставила всё решить судьбе. Поэтому я иногда надеялась, что ты жив. Я очень любила тебя, больше, чем абстрактное человечество.