Александр Авдеенко - Граница не знает покоя

• Название: Граница не знает покоя
• Автор: Александр Авдеенко
• Издательство: Книжно-журнальное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1958

---

Пожар продолжается. Фронт огня становится шире и шире. Перед нами-два пояса борьбы с огнем. Впереди, ближе к горящим нефтяным бакам, видны пожарные машины, видны позиции ствольщиков, мощными струями воды охлаждающие соседние цистерны, видим подготовку к пенной атаке, видно, как группы пожарников подтаскивают переносные пеносливы к зоне огня.

А за этим поясом — второй пояс борьбы. Здесь — военные, пограничники, масса рабочих. Кипит работа, поднимаются и опускаются поблескивающие в зареве стальные лопаты. Летит вверх и в стороны земля — идет обваловывание зоны, поднимается земляной вал для ограждения территории завода от грозящей ей огненной жидкости.

Около кучи лопат — Мальчиков. Он и копает землю — от его лопаты летят вверх огромные пласты земли, — и поглядывает на огонь впереди, и покрикивает на соседей, и распоряжается лопатами, которые берут нарасхват. Все одновременно. Энергия его могуча и неиссякаема.

На фоне огня — двое: начальник пожарной охраны завода Бирюков с повязкой РТП — руководителя тушения пожара — и Могучий. Они смотрят вперед, на горящие цистерны. Бирюков отдает распоряжение своему помощнику — Могучему.

— Первый бак ставим на выгорание — тихо горит. Второй спустить в резервный чан, под землю. Там фильтры. Смежные чаны охлаждать! Непрерывно охлаждать! В двадцать стволов!

— Есть, капитан!

— Лишь бы взрыва не было…

Эти слова Бирюков произносит про себя, почти шепотом, но они доходят до Могучего, Внезапно взор его приковывается к одной точке, Эта точка — над крышей-колпаком бака с горючим. Бак стоит близко от огня, и ствольщики бьют по корпусу его охлаждающими струями. Но над колпаком, там, где обычно находятся дыхательные клапаны, возникают два маленьких факела огня.

Могучий бледнеет. Даже при зареве заметно, как он изменился в лице.

— Капитан! Пары загораются!.. Факелы над баком!..

Бирюков тоже видит факелы над колпаком бака. Перед угрозой взрыва и он потрясен…

— Надо сбить! Водой! Ствольщиков — туда…

— Нет, не собьешь! Водой не отсечешь… — Могучий пристально смотрит в сторону факелов. — Надо придушить… Пойду!.. — Эти слова он произносит уже на ходу.

— Постой!.. — Но в голосе Бирюкова нет твердости. Он знает — другого выхода нет. Иначе — взрыв… Иначе все взлетит в воздух. Но ведь это же наверняка почти смерть…

— Стволы — на меня! — полуобернувшись, кричит Могучий Бирюкову и уже бежит к баку с бензином, над крышей которого разгораются факелы огня.

Могучий у подножья резервуара. Он лезет по лестничным прутьям вверх — все выше и выше. На него направлены две скрещивающиеся струи воды. Легкий пар, или водяная пыль, обволакивает отяжелевшую фигуру в брезентовой куртке, но Могучий преодолевает высоту, не сбавляя скорости, не останавливаясь ни на секунду. По напряженным жилам рук, когда он перехватывает прутья, по вибрации мускулов чувствуется, что это ему дается нелегко.

Наконец Могучий — над кромкой крыши колпака. Его напряженное лицо, освещенное сзади близким пламенем, а спереди — отсветом двух стоящих над крышей факелов огня, — все в капельках то ли пота, то ли воды, то ли слез. Еще усилие — и он на крыше.

Не поднимаясь, Могучий вглядывается и видит… — его глаза еще больше расширяются, выражая почти ужас, — он видит, что факелы огня горят не над дыхательными клапанами, а над щелями в крыше, что никаких пластырей — асбестовых полотен тут нет, нет и подручных средств — брезентов и кошм, что крыша кругла, поката, пустынна, что над нею два факела, которые могут вызвать взрыв цистерны, а за ней — и всего завода, что эти факелы нужно во что бы то ни стало потушить. Во что бы то ни стало, сейчас же, не медля, сию секунду потушить!..

Могучий бросается к меньшему факелу. Срывает с себя каску, брезентовую куртку и набрасывается на факел. Сначала пламя, как дикий зверь, огненными язычками с боков куртки вырывается наружу, но Могучий прижимает его коленями, и оно тухнет.

Могучий оборачивается к другому факелу. Ползет и нему ближе и ближе. Факел уже величиной, высотой с человеческий рост. Уже видно, как у основания факела, у щели начинают загибаться металлические закраины, начинают уже раскаляться, еще секунда — и температура горючих газов передастся внутрь бака — и взрыв неминуем!

Могучий — на скрещении двух струй. Снова на его лице — то ли пот, то ли капли воды, то ли слезы. Но решимость, чуть ли не ярость, появляется в глазах. Во всем облике такое ожесточение, как будто сейчас, сию минуту на него обрушится весь мир, а он непреклонно, наперекор всему должен сейчас что-то сделать, должен себя, всю свою жизнь бросить навстречу огромной непостижимой опасности. Должен сию секунду решиться — иначе поздно!

Могучий всем телом бросается на кратер огненного факела. Всем телом прижимается к раскаленной щели — плотней, плотней! Сначала он весь — от головы до ног — извивается в конвульсии, затем застывает. Лицо его искажено от нечеловеческой боли. По лицу бьют струн воды…

Тот же отсвет пламени около Мальчикова. Но уже чувствуется, что напряжение пожара ослабевает. Огонь становится тише, лишь вялые языки изредка появляются над цистерной, оставленной на выгорание. Чувствуется облегчение и в ослабевшем гуле толпы. Опасность взрыва миновала. Обваловывание прекращается. Люди расправляют спины.

Мальчиков тоже озирается и видит, как из машины скорой помощи, стоящей близко, санитары выносят носилки и бегом направляются к основанию бензинового бака в передовой зоне пожара. Сверху, с крыши бака, двое сносят тело человека и кладут в носилки. Санитары идут обратно. Носилки приближаются. Впереди их дпагает Бирюков. Мальчиков бросается к нему.

— Товарищ! Товарищ! Кто? Как?

Бирюков, не оборачиваясь, безнадежно машет рукой. Бросает отрывисто, на ходу…

— Помощник мой… Факелы тушил… Сгорел…

Мальчиков кидается за ним.

— Что? Совсем?

— Не знаю… Дышит еще…

Ночь. Бешено приближаются яркие огни автомашины. Скрипнув тормозами, «Победа» останавливается под густыми деревьями у крыльца дома. Из кабины выскакивают двое, взбегают на крыльцо. Отворяется дверь, входят в комнату. Это Васильян и Серебров. Перед ними недалеко от окна в растегнутом кителе комендант Громобой. Он узнает их.

— Какими судьбами?

— Весьма срочными. На ваш участок поездом едет диверсант. Чуть не ушел. На ту сторону попытается уйти, верно, сегодня же. Надо перехватить!

К концу фразы Васильяна Громобой уже застегнулся на все пуговицы.

— Поехали…

Выходят на крыльцо. Громобой кивает на восток, в сторону чуть видного зарева.

— Звонили только что — пожар потушили (Пауза). Поджег, наверно, он?

— Не исключено…

Идут к машине. Громобой, садясь рядом с Серебровым:

— Поедем на участок Сабирова. Там засада…

Ночь на исходе. Опушка леса. Недалеко от сарая, за стволами деревьев, — пограничники. Среди лежащих рядом расположились Громобой и Васильян. Все взоры устремлены на лужайку перед сараем. Видно, как пригнувшись, почти ползком, человек пробирается к двери сарая. Громобой и Васильян шепотом:

— Все закрыто?

— В два кольца…

Проходят минуты две. Напряженное ожидание. По сигналу Громобоя пограничники подползают ближе. Впереди всех — Васильян. Наконец из зияющей черноты сарая появляется Зубр. Под мышкой у него большой сверток. Осторожно идет по тропе. Проходит несколько. Шагов. Внезапно, как тигр, на него бросается Васильян. Оба падают. Ракеты. Подскакивают остальные пограничники, и через секунду Зубр с закрученными назад руками стоит в кругу взявших его людей.

Васильян обыскивает и извлекает из кармана Зубра черный толстый карандаш. Поворачивает утолщенный конец его, и появляется струйка расплавленной жидкости. Васильян с ненавистью смотрит на Зубра.

— Вот он — пожар… Химические карандашики напалма…

Раннее утро. Двор заставы Сабирова. «Место для курения». Среди группы пограничников на скамейке — Васильян. Покуривая, он беседует с пограничниками.

— Ночка, значит, неплохо кончилась?

— Куда лучше? Куда лучше? Всю ночку, «прогуляли», зато зайца поймали…

— Хорош заяц — целый зубр!..

— А вчера денек тоже жаркий выпал?

— Куда жарче? Весь день гоняли…

— А все-таки вышло?

— Да еще как! Сами знаете. У вас там, в городе, Мальчиков его припер…

— Молодец ваш Мальчиков!

— Там и капитан Сагайдачный был, из штаба.

— Сагайдачный молодец. Одним словом — все молодцы!

Большая комната. Трудно установить ее размеры, но полутьма в отдалении от настольной лампы создает впечатление большой глубины. За столом в свете матового абажура — военный в генеральских погонах. Справа от него — этажерка с книгами, слева — массивный сейф. Перед большим столом, вместо обычно приставленных столиков, — кресло. В кресле — худощавый с тонкими чертами лица полковник. Накурено. Видно, разговор между ними начался давно и уже подходит к концу.