Руслан Мельников - 40

• Название: 40
• Автор: Руслан Мельников
• Жанр: Драматургия

Кризис среднего возраста принимает у писателя Вениамина неожиданные формы. Накануне сороколетия Вениамину кажется, будто большей части прожитой им жизни попросту не было. Стараясь докопаться до сути, он все больше и больше убеждается в этом. Вскоре обнаруживается и злоумышленник, подворовывающий тихую писательскую жизнь…

---

Руслан Мельников 40. Трагифарс среднего возраста

Действующие лица:

Вениамин – 39 лет, писатель, со всеми вытекающими…

Двойник Вениамина – мужчина того же возраста, не обязательно похож на Вениамина, но носит такую же одежду, что и он. Мастер пантомимы. Двойник большей частью молчит, но делает это очень красноречиво.

Лариса – 37 лет, жена Вениамина.

Стасик – сын Вениамина, старшеклассник.

Тася – дочь Вениамина, старшеклассница.

Светлана – бывшая любовница Вениамина, лет 35, плюс-минус, хотя возраст здесь не принципиален.

Денис – преуспевающий однокурсник Вениамина, примерно того же возраста, что и Вениамин.

Сосед – просто сосед.

Сцена 1

Ночь, гостиная в квартире Вениамина и Ларисы. Горит свет. За окном шумит дождь. По полу, креслу, дивану и столу в беспорядке разбросаны какие-то документы, газеты, книги, фотографии, коробки, альбомы. На полу стоит включенный ноутбук. На столе – заваленный бумагами телефон. Среди всего этого возится Вениамин в домашнем халате. Он сидит на диване. Из кучи бумаг Вениамин берет то одно, то другое, быстро просматривает и выбрасывает.

Входит Лариса в ночной рубашке. Сонная, растрепанная, непонимающая. Щурится на свет.

ЛАРИСА . Веня, ты чего не спишь?

Вениамин молчит и продолжает перебирать бумаги.

ЛАРИСА. Детей разбудишь. ВЕНИАМИН. Я не шумлю.

Пауза

ЛАРИСА. Веня, сколько времени?

ВЕНИАМИН . Сорок. Скоро сорок.

ЛАРИСА . Что?

ВЕНИАМИН . Мне скоро сорок, Лариса.

ЛАРИСА . Ну а мне скоро тридцать восемь. И что с того?

ВЕНИАМИН . Ничего. У тебя два года форы, но это, по большому счету, ничего не значит.

ЛАРИСА . Что-то случилось?

Вениамин молчит, перебирает бумаги…

ЛАРИСА . Ты что-то ищешь?

ВЕНИАМИН . Ищу.

ЛАРИСА . Что?

ВЕНИАМИН . Так… пустячок.

ЛАРИСА . Что ты ищешь, Веня?

ВЕНИАМИН . Жизнь.

ЛАРИСА . Какую еще жизнь?

ВЕНИАМИН . Свою, Лара. Свою жизнь.

Лариса поднимает разбросанные на полу бумаги, складывает их на стол.

ЛАРИСА . Ты выпил?

ВЕНИАМИН . Нет.

ЛАРИСА . Приснилось что?

ВЕНИАМИН . Я не спал. Старался уснуть, но не смог.

ВЕНИАМИН . Почему?

ЛАРИСА . Мысли всякие…

Лариса прекращает убирать бумаги.

ЛАРИСА . Какие мысли? В чем дело, Веня? ВЕНИАМИН . Разве я не сказал? Мне почти сороковник, а я не могу найти то, что прожил.

Лариса садится на пол возле дивана. Положив руки на колени Вениамину, смотрит на мужа снизу вверх.

ЛАРИСА . Тебе плохо?

Вениамин смотрит в окно.

ВЕНИАМИН . Осень. Дождь…

ЛАРИСА . Плохо, а?

ВЕНИАМИН . Муторно. Маятно.

ЛАРИСА . Рассказывай. Ты же знаешь, мне можно.

ВЕНИАМИН . Да собственно нечего рассказывать, Лариса. Ничего нет и рассказывать не о чем.

ЛАРИСА . Врешь. Я же вижу. Если есть, что искать среди ночи, значит, есть, о чем рассказать.

Вениамин спускается с дивана на пол в кучу бумаг. Садится рядом с женой.

ВЕНИАМИН . Мне скоро сорок, Лара. Раньше люди больше и не жили.

ЛАРИСА . Ной жил лет пятьсот. Или даже тысячу. Или что-то вроде того.

ВЕНИАМИН . Да я не о том «раньше» говорю, Лариса. Были времена, когда дожить до тридцати считалось счастьем, а мне почти сорок.

ЛАРИСА . Ты начинаешь меня пугать. Ты ведь ничего не задумал, правда?

ВЕНИАМИН . Успокойся, я не свихнулся.

ЛАРИСА . И никаких глупостей не будет? Точно?

ВЕНИАМИН . Не будет. Я не собираюсь сводить счеты с жизнью. Просто я никак не могу ее найти.

ЛАРИСА . Да чего ты не можешь найти, Веня? Чего?

ВЕНИАМИН . Ну, как бы тебе втолковать? Сорок лет прошло… ушло. А куда? Где они? Где моя жизнь? Вот смотри…

Вениамин начинает судорожно рыться в бумагах, бормочет.

ВЕНИАМИН . Публикации, проекты какие-то, черновики, блокноты, опять черновики, черновики, синопсисы, планы, счета, счета, счета… Нет, лучше так… Да, так нагляднее будет.

Вениамин перебирает выпавшие из альбомов снимки.

ВЕНИАМИН . Фотографии. Эти вот – самые старые. Я в детском саду. Надо же, сохранились. Школа… А это университет. А вот мы с тобой. Свадьба. Роддом. Таська. Опять роддом. Стасик. Это мы с детьми дома. Это – на улице. На улице. Дома. Дома. На улице. Первый класс, еще первый. Еще какие-то классы. Дни рождения. Вечеринки. Просто так щелкались. Выезжали куда-то. Отдыхали. Шашлыки. Море. Горы… Ну и друзья, конечно. Твои, мои, наши. У нас, оказывается, когда-то были друзья, Лара, а потом остались только знакомые. И куда они все подевались, друзья-то?

ЛАРИСА . Наверное, туда же, куда и мы для них. Так тебя это беспокоит?

ВЕНИАМИН . И это тоже. Хотя нет, сейчас не это, другое. Друзья остались где-то там (неопределенно машет рукой) . Но они хотя бы были – я знаю. Вот и фотографии есть. Ага, дальше все цифровое пошло – на компе.

Вениамин подтягивает к себе ноутбук.

ВЕНИАМИН . Тут даже в руках подержать нечего. Надо в папках искать, в каталогах. Виртуальная копия жизни, которой не было, вернее, которая была фрагментарно. Смешно, да? ЛАРИСА . Что значит «не было»? Что значит «фрагментарно»? Мне совсем не смешно, Веня.

Вениамин поворачивает ноутбук к ней. Что-то показывает на экране.

ВЕНИАМИН . Фотки, видео. Это когда мы с тобой камеру купили.

ЛАРИСА . И что не так?

ВЕНИАМИН . Этого мало – вот что. Даже всего этого. (Вениамин обводит руками завалы бумаг, фотографий, ноутбук.) Может быть, надо было чаще фотографироваться и реже выбрасывать старые бумаги, не знаю, не знаю. Но это не сорок лет, Лара. Максимум – год-два, ну три с натяжкой. Если все суммировать. Если в режиме нон-стоп-воспоминаний. Это то, что я помню. То, что хорошо помню, и о чем напоминают снимки. Ну, пусть лет пять-шесть, с учетом того, что я помню смутно. И все! Больше я о своей жизни ничего не помню. Вообще. Где это все? Куда это все?

Входит Двойник Вениамина. На нем такой же халат, как на Вениамине. Двойник, в отличие от встревоженного Вениамина, спокоен и безмятежен. Он всем доволен. В руках Двойника чашечка с чаем. Попивая чаек, он тоже перебирает и рассматривает разбросанные бумаги и фотографии. Некоторые снимки прячет в карман халата. Вениамин и Лариса не видят Двойника даже когда смотрят в его сторону. Здесь и далее, будучи незримым свидетелем происходящего, Двойник выражает свое отношение к чужому диалогу мимикой и жестами.

ВЕНИАМИН . Как будто паразит какой-то присосался и тянет, тянет, тянет… Дни, месяцы, годы, которые я прожил. Вернее, которые я должен был прожить. Как будто за меня живет другой человек, серенький такой никчемненький человечишко. Вот и сейчас мне кажется, что я не один.

Вениамин растеряно вертит головой. Смотрит на Двойника, но не видит его.

ЛАРИСА . Вообще-то здесь еще я есть.

ВЕНИАМИН . Да, ты есть. Но я не о том. Я о том, что Я (выделяет «я» интонацией, указывает на себя) – не один. Меня как бы два сразу. И не понятно, какой из меня настоящий. Потому что не понятно, кто проживает мою жизнь – я этот или я тот.

ЛАРИСА . Да что ты такое говоришь, Веня?

ВЕНИАМИН . Он живет, а я не помню. Потому что он – не я. Или не совсем я. Или просто потому что он живет за меня так, что нечего помнить.

ЛАРИСА . Послушай, ну нельзя же запомнить все.

ВЕНИАМИН . Если есть что помнить – можно. А моей жизни как будто и не было, понимаешь? Нет признаков жизни. Нет результатов.

ЛАРИСА . А книги, которые ты написал? Твои книги, Веня?

ВЕНИАМИН . А что книги?

Вениамин начинает перебирать лежащие в куче бумаг книги.

ВЕНИАМИН . Вот эта, кажется, заняла три или четыре месяца. Или пять. Эта – пять или шесть. Опять-таки, это мне так кажется, точно утверждать не берусь. Эта – то ли четыре, то ли пять месяцев, не помню. Видишь, даже этого я не могу вспомнить. Впрочем, все эти книги можно было писать, а можно было не писать, и ничего бы не изменилось. В принципе, любой из таких, с позволения сказать, романов, можно набить в компьютер за месяц, но у меня на работу почему-то уходит гораздо больше времени. Или куда-то еще оно уходит…

Вениамин отпихивает книги. Двойник, поставив чашку с чаем на стол, без интереса листает одну из них.

ВЕНИАМИН . Я ведь почти не помню, как писал. Как во сне всё было, вернее, в полусне, когда то засыпаешь, то просыпаешься. То есть, я понимаю, что писал, даже урывками припоминаю, что сидел за компьютером и стучал по клавишам, но очень короткими и невнятными такими урывками. А все остальное проходило мимо. И то, как писал, и то, как жил при этом. Всего остального как бы не было, Лара. И я боюсь, что остального не было на самом деле. Я даже не помню, как мои книги выходили в свет и появлялись в магазинах. Даже как они у меня появлялись.

ЛАРИСА . Я покупала. Тебе присылали авторские экземпляры.