Джули Пауэлл - Путешествие мясника

• Название: Путешествие мясника
• Автор: Джули Пауэлл
• Издательство: Амфора
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-367-01872-1

Увлекательный роман о молодой американке, которая решила осуществить свою заветную мечту — поступить на работу в мясную лавку.

---

— Вкуснотища, — киваю я и улыбаюсь, чтобы скрыть боль от непрошеного воспоминания.

Разумеется, мне случается принимать пищу и в обществе других людей. Я сама готовлю для них или же вожу этих людей в свои любимые рестораны. Я таким образом общаюсь с ними, делюсь собой с теми, кто мне дорог. Еще один способ делиться собой — это книги. (Мы с отцом, например, обожаем друг друга, но никогда не говорим об этом прямо. Вместо этого мы вместе читаем. Одно из моих первых воспоминаний — как я читаю ему вслух страничку юмора из местной газеты, хотя сама еще мало что понимаю, а он весело смеется. И когда я в прошлый раз говорила с отцом по телефону, он первым делом спросил: «Читала последнюю вещь Ричарда Прайса? По-моему, здорово». Так мы признаемся друг другу в любви.)

Но охотнее и естественнее всего я делюсь собой с Эриком. Мы вместе едим котлеты или читаем книгу, а потом встречаемся глазами и понимаем, что делим эти удовольствия поровну. Мы как будто одна душа, живущая в двух разных телах. Ни с кем другим во всем мире у меня нет и не может быть такой живой связи.

Тогда зачем я то и дело трогаю так безнадежно молчащий в кармане телефон, зачем постоянно бегаю в туалет и там лихорадочно набираю сообщения для Д. о том, как я люблю и хочу его? Почему я так часто чувствую себя одинокой?

Для Эрика я — любимая женщина. Неуравновешенная и непостоянная, слишком сильная и слишком слабая одновременно, некто, о ком надо заботиться и кого нужно бояться, человек, от которого следует зависеть и кого приходится удерживать на поводке. Д. знает совсем другую Джули. Соучастницу в преступлении. Партнера по играм. Сексуальную и порочную искательницу приключений. Женщину, которой шепчешь на ухо в тот самый момент, когда входишь в нее: «Ну скажи, есть что-нибудь лучше в этом долбаном мире?» Та Джули, что бывает с Д., знакома мне гораздо хуже, она интригует меня, пугает, волнует, и я чуть ли не заискиваю перед ней. И я сама не знаю, какая же я — настоящая; не знаю с тех самых пор, как Д. решил вернуть меня в свою постель.

Слава богу, вино делает свое дело: мучительные мысли начинают путаться, возбуждение сменяется усталостью, и я засыпаю. День заканчивается совсем неплохо: мы лежим вместе, обнявшись, не так, как в другие вечера, когда я вырубаюсь рано, а Эрик остается в одиночестве.

Вот только ночью, когда я сплю как убитая, происходит кое-что, чего, в общем-то, и следовало ожидать: в четыре часа мой муж просыпается — последнее время это бывает с ним все чаще — и, не в силах справиться с бессонницей и ревнивыми подозрениями, на цыпочках отправляется искать мой красный мобильник…

Еще три года назад у меня, скорее всего, не могло бы начаться никакого романа с Д., и не потому, что тогда я была добропорядочной женщиной и цельной натурой. И даже не потому, что я тогда семьдесят часов в неделю проводила в тесной конуре офиса, хотя это, конечно, тоже не способствовало адюльтеру. Нет, винить во всем следует одно простое технологическое новшество, позволяющее получать и отправлять короткие текстовые сообщения с мобильного телефона — CMC.

Возможно, вы уже догадались, что я — одна из тех, кто осуществляет непропорционально большую часть межличностных коммуникаций при помощи клавиатуры и собственных пальцев. Эта мания развилась у меня относительно недавно. До этого я ненавидела телефоны, чему немало способствовали несколько лет работы на секретарских должностях. Последняя из них и вовсе приучила меня бояться телефона, как злобного дикого зверька. Вплоть до две тысячи третьего года у меня даже не было мобильника. Самое мое отчетливое воспоминание о событиях 11 сентября — это то, как я, растерянно озираясь, иду по какой-то центральной улице, а вокруг меня масса людей недоуменно таращится на экраны своих неработающих телефонов. Однако, как только телефон у меня появился, я сразу же стала горячей поклонницей прелестной услуги, именуемой в народе «эсэмэской».

Многие уверяют, что все эти и-мейлы, смс и ммс напрочь убили благородное искусство общения. Я не согласна. Наоборот, я считаю, что эпистолярный жанр переживает сейчас свой золотой век. Именно поэтому я крайне редко использую свой мобильный как телефон. Зачем запинаться и мямлить в трубку, если можно набрать тщательно продуманное, остроумное и изысканное послание? Написанным словом я могу убеждать, соблазнять, кокетничать. Слова делают меня желанной.

С самого начала весь наш флирт с Д. происходил в киберпространстве: бешеный обмен и-мейлами и эсэмсэками начинался сразу же, как только мы расставались. При помощи одних и тех же технологий я обсуждала с Эриком список покупок и делилась с ним чем-нибудь приятным или забавным («Только что видела, как Паркер Поузи наблюдает за малышами на детской площадке!., и, кстати, не забудь купить бумажные полотенца») и обменивалась с Д. непристойными обещаниями или посткоитальными признаниями. Я хваталась за телефон сразу же, как только оставалась одна. (Эрик, небось, решил, что мой мочевой пузырь уменьшился раза в два — так часто я стала бегать в туалет.) Мы подписывали свои сообщения смешными и глупыми псевдонимами; разыгрывали сцены комического отчаяния или безудержной сентиментальности; мы назначали свидания и проклинали разлуку. Мы заводили друг друга словами. Мы играли ими. Мы соперничали. На крошечном экране моего телефона то и дело мигал значок принятого сообщения — словно сигнал из далекой галактики. Моя реакция на вибрацию трубки привела бы в восторг академика Павлова: у меня немедленно начинало колотиться сердце и вспыхивали румянцем щеки. И все это делали слова. Его и мои. Заурядную супружескую измену они превращали в захватывающее приключение. Сюжет пошлого сериала — в поэзию. Эти слова я перечитывала и перебирала по ночам, когда не могла уснуть из-за непреодолимого желания выскочить из своей постели и перенестись в его.

Но в этом же крылась и проблема. То, что можно хранить, можно и найти. И слова стали уликой. Уж не знаю, продлился бы мой роман с Д. так долго (или даже начался бы он вообще без этого тайного потока слов), но в любом случае измена наверняка не обнаружилась бы так скоро. Эрик продолжал бы подозревать, не имея возможности ничего предъявить мне, и еще долго покорно выслушивал бы мои неуклюжие объяснения относительно синяков на моем теле и отсутствующего выражения в глазах. А так ему и искать-то особенно не пришлось. Муж знал пароль моего почтового ящика, потому что он был у нас одинаковым (имя нашей старшей кошки). Он в любую минуту мог заглянуть в мой мобильник: я никогда не стирала сообщения, потому что любила их перечитывать. Моя беспечность граничила с жестокостью, и, когда бремя подозрений стало невыносимым, когда Эрик уже не в силах был найти никакого разумного объяснения моему поведению, ему не составило большого труда пройти по оставленному виртуальному следу. Мой алый телефончик не умел хранить секреты.

Теперь-то я уже привыкла и смирилась с тем, что муж шпионит за мной. Я научилась заметать следы. Но тогда, в ту роковую ночь, я крепко сплю и потому ничего не знаю о пришедшем таки сообщении: «Я тоже люблю тебя, милая. Спокойной ночи, хо-ррр — Д.».

Мы давно уже добавляем эти «ррр» к традиционным кодам объятий и поцелуев для обозначения высшей степени похотливости. Но никакие коды не обманут Эрика. Ему вполне достаточно высветившегося на экране телефонного кода Портленда, который Д. так и не удосужился поменять, хотя уже два года как переехал в Нью-Йорк.

Утром я даже не подозреваю о том, что что-то случилось (в смысле, случилось этой ночью — о том, что случилось уже два года назад, я никогда не забываю), и спокойно кормлю трех наших кошек. Эрик принимает душ, мы еще не виделись. По привычке я тянусь к сотовому, хотя на дисплее и нет сигнала о новых сообщениях, захожу в меню и вижу, что у меня все-таки есть одно непрочитанное сообщение — по крайней мере, непрочитанное мною. Сердце подпрыгивает куда-то к горлу и застревает там.

Шум льющейся воды смолкает, я захожу в ванную, снимаю с крючка полотенце и протягиваю Эрику, который как раз выходит из кабинки на мокрый пол.

(В ванной у нас постоянно что-то подтекает, с того самого дня, как мы сюда переехали, и еще постоянно засоряется слив. Наша новая квартира прекрасна: высокие потолки, куски обнаженной кирпичной кладки и застекленная крыша на кухне. Но что-то, связанное с водой, все время не в порядке, и это внушает мне суеверный страх. Влага просачивается там, где ее быть не должно, застаивается там, где должна стекать. Я постоянно твержу себе, что все дело в неисправной канализации или протекающей крыше. Ведь, хотя я и слишком часто плачу: днем и ночью, терзаемая чувством вины, бессилия и беспомощности, — слезы, сколько бы они ни лились, не могут разъедать краску на стенах.)

Эрик отводит глаза, и мне уже ясно, что последует дальше. Я понимаю, что мне надо просто выйти из ванной и дождаться, пока он сам начнет разговор. Я понимаю, что я имею право сердиться и не должна облегчать ему задачу. Я знаю, что имею право сердиться, но ничего такого не чувствую. Вместо этого я, как обычно, сама делаю шаг навстречу его гневу.