Владимир Чиков - Крот в аквариуме

• Название: Крот в аквариуме
• Автор: Владимир Чиков
• Издательство: Детектив-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-89935-110-5

Книга Владимира Чикова повествует о беспрецедентном факте в истории отечественных спецслужб, когда один человек решал не то что судьбы сотен советских разведчиков и их агентов, но и судьбу огромной ядерной державы. Это был шпион, поставивший своеобразный рекорд как по длительности работы с американскими спецслужбами — двадцать пять лет, так и по объему выданной США секретной информации, для обработки и анализа которой в ЦРУ было создано специальное подразделение. А наша страна от его шпионской деятельности понесла ущерб в десятки миллионов долларов, не говоря уже о загубленных жизнях и сотнях сломленных судеб советских и иностранных граждан.

Во время встречи в верхах Рейган попросил Генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева о помиловании агента ЦРУ. Горбачев ответил ему: «Господин президент, мне придется вас огорчить. Человек, которого вы просите помиловать, уже мертв: приговор приведен в исполнение…» Этот разговор лидеров двух сверхдержав поставил точку в судьбе одного из самых мерзких и подлых предателей в истории отечественных спецслужб. О том, как все же удалось разоблачить матерого шпиона, впервые подробно и объективно рассказывается в этой книге.

---

— У вас есть ко мне вопросы?

Трент уставился на американца недоуменным взглядом, подумав о том, что, наверное, как он и предполагал, на этом их контакт заканчивается: «Да ему что? Он получил нужную информацию, и аля-улю, ничего больше ему не надо. Потому и не назначает следующую встречу». Испугавшись своего же предположения, он поспешил заверить Мори:

— Поверьте, мистер Джон, я, как резидент нелегальной разведки, буду вам очень полезен и в будущем. Вы только не провалите меня.

— Это не в наших интересах, мистер Поляков, — спокойно ответил ему Мори. Поняв, что долгой возни с вербовкой русского полковника не будет, он доверительным тоном добавил: — Если я правильно понял, то вы по своей доброй воле готовы с нами сотрудничать?

Вздохнув облегченно, Поляков ответил кивком, а потом сказал:

— Да, это так. И потому я хочу еще раз заверить, что готов идти с вами до конца, чем бы это ни грозило мне.

Такая навязчивость настораживала Джона Мори, но он, делая вид, что обрадован его твердым заявлением, прищелкнув пальцами, ободряюще улыбнулся и воскликнул:

— О'кей! А почему вы по своей инициативе идете на сотрудничество с нами, мы поговорим в следующий раз — ровно через десять дней в десять часов утра на девятом этаже вашей гостиницы. Вас устраивает это место?

Поляков замешкался: он жил со своей семьей и семьями других разведчиков на шестом этаже и, естественно, опасался вызвать подозрения возможной случайной встречей его и Мори с кем-либо из знакомых постояльцев. Это во-первых. А во-вторых, нарушался принцип конспиративности. И потому он был в душе не согласен с таким его предложением. Но торг в его ситуации был неуместен. Поэтому, опасаясь вызвать отрицательные эмоции у Джона с первой же встречи, он решительно ответил:

— Да!

— Тогда позвольте, я подвезу вас? — предложил Джон Мори.

— Нет, спасибо. Я доберусь общественным транспортом. Так будет безопаснее…

Когда Поляков вышел из машины, то у него возникло ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Заподозрив это, он, как опытный разведчик, решился на небольшой эксперимент: перешел на другую сторону переулка, несколько раз проверился и, не обнаружив ничего подозрительного, поспешил к остановке такси. Перед тем как сесть в машину, оглянулся: в столь позднее время на улице никого не было. Поняв, что стали сдавать нервы, он заставил себя немного успокоиться…

Вторник, 21 ноября, Нью-Йорк

После встречи с Джоном Мори настроение у Полякова было хуже некуда, он постоянно ощущал безысходность своего положения и опасную зыбкость под ногами. Понимая, что совершил предательство и зашел слишком далеко, что теперь уже не выбраться из капкана, в который добровольно загнал сам себя, он все чаще стал уединяться в своем кабинете. Ему казалось, что он отрешен от разведывательной деятельности и что движется по какой-то никого не интересующей, бесполезной орбите. Голос разума подсказывал, что он совершил непоправимую ошибку, которой нет оправдания. Он и сам до конца еще не осознавал, что толкнуло его к такому подлому поступку. «Ведь ничто не угрожало моему существованию и благополучию. И здесь, и в Москве. Что же со мной происходит? Я ли это?» — не раз спрашивал себя Поляков.

Зыбкость его положения усиливалась еще и недоверием, которое, как ему казалось, проявляет Джон. «Надо же такому быть: я выдал ему имена шестерых шифровальщиков, а он все еще смотрит на меня с недоверием и подозрением, — возмущался Поляков. — Ничего не понимаю! То ли он завербовал меня, то ли это была ознакомительная беседа? Возможно, после того как они убедятся, что я назвал подлинные фамилии, они оценят это и займутся мною более серьезно».

В дополнение к этим мыслям его продолжал мучить и такой вопрос: «Неужели Джон в самом деле подозревает, что я — подстава КГБ?» Отгоняя эту неотвязную, угнетающую его мысль, он начал опасаться, что контрразведка ПГУ может засечь его контакты на последующих операциях по связи с Джоном Мори. Чтобы погасить такие опасения, Поляков начал злоупотреблять спиртным. Это не осталось без внимания его жены. Она стала все чаще замечать, что муж в последнее время сам не свой, стал часто пить, ведет себя замкнуто, разговаривает с нею нехотя и скупо, словно боясь сболтнуть лишнее. Было видно, что он скрывает что-то. Она сообщила об этом его коллегам, проживавшим в том же отеле, однако никто из них не придал этому значения.

По прошествии еще некоторого времени она не выдержала и спросила у него:

— Что с тобой происходит, Дима? Почему ты такой скованный стал? Может, у тебя что-то случилось? Или ты заболел?

— Ничего у меня не случилось! И не задавай мне больше глупых вопросов! Помалкивай, а не то нам всем плохо будет! — огрызнулся он, досадуя больше на себя за то, что его переживания заметила жена.

Не понравились Нине Петровне его объяснения.

— Это почему же нам плохо будет?

Он понял, что сказал не то, что нужно, и тут же начал оправдываться:

— Ну что ты изводишь меня своими ненужными вопросами? Ты же видишь, что отвечать мне нечем. Если бы даже и знал, что отвечать, то все равно бы промолчал.

— Это что же за такая запретная тема? — возмутилась она.

— Да нет, тема не запретная.

— Тогда в чем же дело?

— Дело в том, что есть такой закон: что бы ты ни сказал вслух, завтра же об этом будут знать все, даже кого это не касается и кого следует опасаться.

И тут она разозлилась, махнула рукой.

— Ну хватит мозги мне пудрить! Неужели ты не замечаешь, что я перестаю понимать тебя?

— А чего тут непонятного! — хмыкнул он. — Вот когда под зад коленом дадут мне, тогда ты поймешь, как жить дальше без меня.

Лицо жены мгновенно помрачнело. И тут он спохватился, сообразив, что сказал опять не то, что нужно. Явно недовольный, что не смог скрыть своего состояния перед супругой, что сболтнул лишнее, он стал успокаивать себя: «Все решения уже приняты, повлиять уже ни на что нельзя и волноваться теперь нечего. Да и не тот сегодня день, чтобы опасаться разоблачения. Тот день еще не скоро придет и от него мне никуда уже не деться. Уж он-то все расставит на свои места. Вот его и надо бояться! А сегодняшний, завтрашний и все последующие дни, недели, месяцы, а может быть, и годы — это время пока для приятных бесед, увеселений и благ. И все-таки Нину надо успокоить и объяснить ей, почему я такой нервный стал…»

Эти успокоительные мысли пронеслись в его голове в одно мгновение, и он сказал жене, которая продолжала стоять и напряженно смотреть на него, что его беспокоят последнее время служебные дела.

— Бегаю с утра до вечера, как Бобик, пытаюсь делать все хорошо, а нашему начальству никак не угодишь: все не то, все не так.

— Ну, уж если тобой, трудягой, недовольны, то кто же тогда пользуется расположением у твоих шефов?

И она обиженно удалилась в другую комнату, а он, уединившись в своей, выпил снова фужер виски. Однако алкоголь не дал спасительного состояния — забыть, отрешиться, успокоиться, — и он опять погрузился в неприятные размышления о своей дальнейшей судьбе. Все существо его продолжала разрывать борьба мотивов. Закрадывалась мысль отказаться от сотрудничества с ФБР и тем самым предотвратить непредсказуемые последствия за измену Родине. При одной этой мысли его начинал трясти нервный озноб. «Что же делать? Как поступить в этой ситуации?.. Чтобы этот вопрос больше не мучил меня, надо ответить прямо и честно самому себе на вопрос: с кем я, с ними или против них? Но в случае отказа от продолжения сотрудничества фэбээровцы смешают меня с дерьмом или просто ликвидируют без всякой огласки. Но это еще полбеды, может получиться и гораздо хуже, если ФБР передаст досье на меня в советское посольство. Нет, как ни крути, а назад пути нет!»

И он твердо решил: «С ФБР и ЦРУ надо сотрудничать. Главное, надо продать себя как можно дороже. А опасности провала мне не стоит бояться. Не так-то просто будет расколоть меня — профессионала, знающего методы работы КГБ и их технические возможности. В конце концов, кто не рискует, тот не пьет шампанского…» И Поляков опять налил себе виски и осушил фужер до дна.

Потом подошел к окну и начал по привычке смотреть вниз с шестого этажа отеля. У черного лимузина стояла группа улыбавшихся молодых американцев с букетами ярких цветов. Это вызвало у него чувство зависти к веселым и беззаботным ребятам, которым не нужно было думать о том, что будет с ними завтра. «Они и завтра, и послезавтра будут жить так же весело и безмятежно, как сегодня. А что будет со мной?» — задумался опять Поляков. В памяти его невольно всплыли воспоминания о прожитых годах — путаные и неприятные. Трудное детство и юношество в Старобельске Луганской области, жестокие бои в Великую Отечественную войну и полное разочарование в советской действительности после смерти Сталина. Особенно при захватившем власть Никите Хрущеве. Его маразматические лозунги «о коммунизме не за горами», неспособность отвечать на вызовы быстро меняющейся ситуации в стране и мире, авторитаризм в решении внешнеполитических и внутриэкономических проблем и разрушили идеологические устои Полякова, толкнув его в стан противника[5]. Подорвало его веру в руководящую верхушку партии и навязанное Хрущевым осуждение культа личности Сталина, разоблачение антипартийной группировки во главе с Молотовым, а также снятие с должности и увольнение из Вооруженных Сил министра обороны СССР маршала Георгия Жукова.