Владимир Чиков - Крот в аквариуме

• Название: Крот в аквариуме
• Автор: Владимир Чиков
• Издательство: Детектив-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-89935-110-5

Книга Владимира Чикова повествует о беспрецедентном факте в истории отечественных спецслужб, когда один человек решал не то что судьбы сотен советских разведчиков и их агентов, но и судьбу огромной ядерной державы. Это был шпион, поставивший своеобразный рекорд как по длительности работы с американскими спецслужбами — двадцать пять лет, так и по объему выданной США секретной информации, для обработки и анализа которой в ЦРУ было создано специальное подразделение. А наша страна от его шпионской деятельности понесла ущерб в десятки миллионов долларов, не говоря уже о загубленных жизнях и сотнях сломленных судеб советских и иностранных граждан.

Во время встречи в верхах Рейган попросил Генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева о помиловании агента ЦРУ. Горбачев ответил ему: «Господин президент, мне придется вас огорчить. Человек, которого вы просите помиловать, уже мертв: приговор приведен в исполнение…» Этот разговор лидеров двух сверхдержав поставил точку в судьбе одного из самых мерзких и подлых предателей в истории отечественных спецслужб. О том, как все же удалось разоблачить матерого шпиона, впервые подробно и объективно рассказывается в этой книге.

---

— Но что именно мы можем сейчас предпринять? У нас же нет никаких доказательств его изменнической деятельности?!

— А их и не будет, если мы будем только в таком узком кругу переливать из пустого в порожнее на протяжении почти двух десятков лет. Чтобы были доказательства, их надо добывать. Но у нас нет своей контрразведки. Значит, надо срочно сообщать в «Контору глубокого бурения», я уже говорил вам однажды об этом. Вот пусть КГБ и разрабатывает его, пусть добывает необходимые для разоблачения уликовые материалы. А то, что мы долго так раскачивались и замалчивали свои подозрения, там, — Гульев указал пальцем наверх, — могут расценить как недопустимое укрывательство предателя и преступное промедление в докладе о нем в соответствующие органы.

Помрачневшему генералу армии ничего не оставалось, как признать доводы Гульева неоспоримыми.

— Поскольку вы, Леонид Александрович, докладывали мне раньше о своих подозрениях, то я попрошу вас подготовить на имя начальника Третьего главного управления КГБ, генерал-лейтенанта Душина Николая Алексеевича, короткую информацию о Полякове за моей подписью… С грифом «совершенно секретно». И напишите все это от руки, — добавил он. — Чтобы не произошло утечки информации через машинисток.

— Благодарю вас, товарищ генерал армии, за доверие.

— Надеюсь, вы оба понимаете, что мы не должны давать никому повода думать, что располагаем информацией о его двойной игре. В противном случае он заляжет на дно и тогда надолго осложнит разработку КГБ по его изобличению. Официально он остается вне подозрений.

Римский покривился и сказал:

— Я уверен, товарищ генерал армии, что он знает, что мы подозреваем его. И потому он очень осторожен сейчас.

— А чтобы он расслабился, мы должны создать впечатление абсолютной его непогрешимости.

Гульев и Римский понимающе перемигнулись.

— А как же быть с мнением Анатолия Алексеевича, чтобы не дать ему возможности продолжать свои подлые дела? — спросил Гульев.

Ивашутин замялся и, глядя в стену, углубился в свои мысли. В кабинете повисло напряженное молчание. Оно длилось около минуты, потом начальник ГРУ, переведя дух, твердо произнес:

— Во-первых, его надо оставить в Москве, он только вчера прибыл из Индии. Во-вторых, не допускать его к оперативной работе в Центре. В-третьих, мы назначим его на прежнюю должность в Военно-дипломатическую академию и попросим Комитет госбезопасности установить за ним наружное наблюдение…

— Но у меня невольно возникает вопрос, — начал опять Гульев, — допустим, мы оставим его на территории СССР, но как сделать так, чтобы не насторожить его и не подтолкнуть к крайней мере — уходу к своим хозяевам? Например, в американское посольство или улететь через международный аэропорт в любую европейскую страну, а потом он легко переберется в США… Дипломатический паспорт у него есть, так что… он может запросто воспользоваться этим…

— Опасения ваши справедливы, — заметил Ивашутин. — Поляков будет находиться в Москве, как докладывал мне Изотов, больше месяца. За это время он должен пройти медицинское обследование, чтобы установить болезнь то ли почек, то ли печени. Пока он будет заниматься этим, военная контрразведка заведет на него дело оперативной проверки и на законном основании получит санкцию на проведение наружного наблюдения за ним. И тогда он никуда не улетит и не забредет в американский хлев…

После этого они долго обсуждали проблему досрочного отзыва Полякова из загранкомандировки. Предлагались разные варианты, но ни один из них не устраивал Ивашутина. И тут он вспомнил, что Изотов лет пять назад информировал его о частых жалобах Полякова на нездоровье в условиях субэкваториального, муссонного климата Индии. Рассказав об этом Гульеву и Римскому, начальник ГРУ решил высказать внезапно возникшую мысль:

— А что, если использовать нам эти жалобы не в его, а в наших интересах? Пока он будет проходить медицинскую комиссию в нашей спецполиклинике, мы конфиденциально попросим главного врача, чтобы в медзаключении был сделан вывод о том, что генералу Полякову в его возрасте противопоказано работать и жить в жарких странах мира. Как вы смотрите на это?

— Вы правы, Петр Иванович. Это вполне подходящий вариант, — согласился Гульев.

— А вы как считаете, Анатолий Алексеевич? — обратился Ивашутин к Римскому.

— Это действительно будет правильный ход, — ответил контр-адмирал. Сделав короткую паузу, приглушенным голосом добавил: — Если только он не разгадает это…

— Во как! — воскликнул начальник ГРУ — Если даже и разгадает, у нас будут законные основания не выпускать его обратно в Индию…

— И все-таки я опасаюсь, что со своим загранпаспортом он может улизнуть из страны, — забеспокоился Гульев, пронзительно взглянув на генерала армии.

Выдержав немигающий, вопросительный взгляд Гульева, Ивашутин взорвался:

— Но я же только что говорил, что за ним будет пущена «наружка» КГБ! Неужели вы думаете, что цепкие ребята из этого ведомства не среагируют на его уловки? Это во-первых. Вовторых, Анатолий Алексеевич рассказывал, что Поляков предан своей семье, что он очень дорожит детьми и матерью. Вы думаете, он может оставить их на произвол судьбы?

— Нет, конечно. На это он не пойдет, — подтвердил Римский.

— А как он в материальном плане чувствовал себя в Дели во время вашей совместной работы с ним? — обратился Ивашутин к Римскому.

— Жил как все в советской колонии. Жена постоянно работала и экономила на большом и малом. Но меня всякий раз удивляло, когда он перед отъездом в отпуск делал несоизмеримые с денежным довольствием закупки дорогостоящих подарков и вещей. Многие из нас не смогли бы осилить таких расходов, какие делал он.

— Мне стало известно, — продолжал начальник ГРУ, — что в делийской резидентуре создалась неблагополучная обстановка по вине ее руководителя. Так ли это, Анатолий Алексеевич?

— Да, было такое, — задумчиво начал Римский. — Вы правильно сказали, вина в этом именно самого Полякова с его властным и вспыльчивым характером. Некоторых своих подчиненных, особенно таких успешных, как, например, Альдубаев, Макаренко и ряд других, он демонстративно унижал. Наиболее способных и смелых офицеров он легко сдавал американцам, а те передавали информацию о них в индийскую контрразведку. После чего местная власть одних выдворяла, а других, как, например, меня и того же Альдубаева, Поляков якобы с добрыми намерениями предупреждал, что, пока не поздно, лучше по своей инициативе ходатайствовать через посольство о возвращении в Союз. Да что говорить о нем, товарищ генерал армии? — махнул рукой контр-адмирал.

— Говорите-говорите, Анатолий Алексеевич, — торопливо попросил Римского Ивашутин. — Мне важно знать, что недосмотрел начальник управления персонала Изотов, который возлагал на этого прохиндея и подлеца очень большие надежды.

— Слушаюсь, товарищ генерал армии. Это непредсказуемый, двоедушный и скользкий тип. Во взаимоотношениях с подчиненными за границей он был часто несдержан и груб. Из-за какого-нибудь пустяка он мог не только нахамить человеку, но и обматерить его. Зато с посольскими начальниками и здесь, в разведцентре, с руководством управлений и отделов он всегда вежлив и толерантен. Вот из-за этого двоедушия его и не любят наши офицеры, а некоторые из них даже и ненавидят. Вот поэтому у него не было и нет сейчас друзей и товарищей. И это вполне понятно: друзей и товарищей у предателей не бывает, они для любого предателя опасны, могут узнать лишнее. Наверное, поэтому-то он всегда избегал общения с опытными сотрудниками наших резидентур и резидентур ПГУ КГБ, боясь вызвать у них какие-либо подозрения. Скрытный и немногословный, он всегда отрицательно относился к сотрудникам КГБ и очень опасался их.

Генерал армии, посмотрев на часы, спохватился: — Все, товарищи, спасибо вам за содержательный разговор. — Он встал, вышел из-за стола, что могло означать конец беседы или просто его обычное желание походить по кабинету, размышляя о чем-то своем. — У меня к вам, товарищи, — продолжал он, — остается все та же просьба: никто, кроме нас троих, не должен пока знать о том, что мы обратились за помощью на Лубянку. И прошу вас оказывать помощь контрразведке КГБ по разоблачению Полякова. Все запросы и просьбы, исходящие из комитета, я договорюсь с товарищем Душиным, будут поступать по соображениям секретности только на мое имя. Поэтому если кто-то из оперативных работников комитета будет обращаться к вам, то знайте, что они вышли на вас по моей рекомендации…

* * *

Генерал-майор Поляков не был бы «хитрым лисом», если бы поверил заключению медицинской комиссии спецполиклиники ГРУ о противопоказаниях работы в жарких странах. У него хватило ума и смелости подняться в кабинет начальника управления кадров Изотова и попросить у него для ознакомления медицинское заключение.