Габриэль Витткоп - Белые раджи

• Название: Белые раджи
• Автор: Габриэль Витткоп
• Жанр: Классическая проза

---

Вновь поднимаясь на борт «Безмятежности», раджа махал платком каждой деревне, мимо которой проплывал, а его офицеры старательно составляли точную - и противозаконную - картографию Барама. Однажды, когда мятежники особенно разгорячились, Чарльз заявил рани, что хотел бы взять ее с собой:

— Дабы показать им, что моя поездка сугубо миролюбива.

— Очень хорошо, - сказала Маргарет и продолжила завтрак.

В тот же день оба отправились в путешествие и вернулись из него невредимыми. С точностью сомнамбул, идущих по тонкой грани, отделяющей невозможное от банального, вели они опасную жизнь на Борнео, словно рассматривали гравюру в «Живописном журнале».

В четыре года мисс Гита Брук была милашкой. Забавы ради мать научила ее песенке «Маменька,

девичьих бед», которую ребенок схватил на лету, словно бабочку, и, не понимая смысла, тоненьким голоском пел:

Маменька, девичьих бед

Я раскрою вам секрет:

На меня вчера Кратил

Нежный взор свой обратил,

И с тех пор твержу в ответ -

Без любви мне жизни нет!

Вместе с тем девочка придавала этим стихам лишь ей одной известный смысл и всегда сопровождала слова «нежный взор» сердитым жестом. На день рождения раджи она в ночной рубашке пришла спеть в гостиную.

Нежный взор свой обратил...

Девочка сжимала кулачки, топала ножкой и метала неистовые взгляды. Когда рани повернулась в кровати, Чарльз по-своему ее отблагодарил:

— Гита унаследовала от меня музыкальный слух, но, к сожалению, по-французски говорит с таким же британским акцентом, как мать.

— Пустяки, - не моргнув глазом, ответила Маргарет. - Моцарт говорил с австрийским.

На это радже возразить было нечего, и промолчали даже чечаки.

Гита выучила также «Радость любви» и пела ее отцу с необъяснимыми ужимками, казавшимися еще причудливее оттого, что по этому случаю Маргарет изготовила из цветной бумаги костюм попугая. Когда необычный наряд порвался, Гита горько расплакалась, и взволнованная мать сшила ей другой, уже из ткани. Раджа для вида возражал, ворчал что-то о напрасных расходах и выброшенных на ветер деньгах, но тут же просиял, увидев желто-зеленого попугая, бегавшего по аллеям за обручем.

— Я ведь твоя Даянг Бурунг Нури[75], папа?..

Когда Чарльз Брук взошел на трон Белых раджей, Кучинг был всего-навсего большим поселком, пусть весьма оживленным, энергичным, пестрым и довольно безопасным после прихода к власти Джеймса. Город оставался отчасти примитивным и даже местами сельским: в лужах между сваями малайского квартала барахтались утки. Церковь и миссия; базар, склады и несколько саговых мануфактур; китайские кузницы, а прямо у реки - черные прилавки, где вперемешку продавались мясо и рыба, текстиль и овощи; бараки на болотной местности, впоследствии превратившейся в Бэррэк-роуд; извивавшийся между нипахом ручей на месте нынешней Темпл-стрит; и главная дорога, из-за атаповых кровель получившая скромное название Джалан-Атап. В удаленных от центра бунгало жили всего лишь несколько богатых китайцев, знатные малайцы да члены европейской общины. Берега не обкладывались камнем, и, чтобы сесть на судно или сойти на берег, нужно было миновать коварное илистое поле.

Все еще предстояло построить.

— Предстоит построить все, - потирая руки, выкрикивал Чарльз. И восторженно смотрел на капитана Бахуса, отвечавшего ему семафорными огнями своего пенсне. Черт возьми... Некогда скучать!.. А тут еще неулаженный вопрос с Бара-мом - только этого не хватало!

Однажды летом 1873 года Маргарет оступилась, спускаясь по лестнице, и со страшным криком скатилась вниз. Несколько часов спустя она раньше срока родила мертвого ребенка, которому преподобный отец Чембер отказал в христианском погребении. Маргарет не была такой уж набожной, но подобная суровость ее смутила. Жена имама приказала двум слугам достойно похоронить безымянного ребенка, так и не внесенного в епархиальные реестры.

Маргарет очень ослабили климат, малярия, а главное, непрерывные беременности, и раджа решил провести пару лет в Великобритании - огромная жертва, продиктованная лишь его привязанностью к рани.

В сентябре раджа, рани, Гарри и дети с небольшой свитой прибыли в Сингапур и два дня гостили в семье друзей. Бушевала холера, но в те времена эпидемии случались так часто, что их считали неизбежным злом. По правде говоря, не отмечалось ничего особенного: лишь богатые пенаканы с Изумрудного холма закрывали двери своих домов и утраивали число палочек с благовониями на алтарях Предков.

Путешественники сели на судно компании «П.&О.» под названием «Гидасп», и до самого Адена все шло нормально. Затем события развиваются стремительно. Косоглазая нянька говорит о болезни. Недоверие. Лавина страха. Инфекция распространяется с жуткой быстротой. Паника. Бессилие. Смерть. Близнецы. Гита. Недопустимо. Чарльз Джонсон Брук отказывается понимать. Близнецы тоже умерли, и это ужасно, но они были совсем маленькие, еще младенцы, он даже не успел их узнать, привязаться к ним... Но Гита!.. Нет и нет, только не Гита, только не она!.. Из груди рвался крик: только не она! На палубах, в коридорах, на лестницах слышались вопли. Его крик возносился до самых верхушек мачт и вылетал через отверстия дымовых труб: только не она! Даже видя ее на золотистой соломе уже потускневших волос, с приоткрытыми глазами и приподнятыми в злорадной кроличьей ухмылке уголками рта, Чарльз не мог поверить.

Гарри оставался с рани: потемнев от пота и осоловев от болеутоляющих, она впала в полузабытье и лежала у себя в каюте. Над принимавшим цвет крови морем садилось огромное пурпурное солнце. Где-то утомленно поскрипывала цепь. Скрестив руки за спиной и сцепив пальцы, Чарльз держался в стороне. Когда на «Гидаспе» отдали последние почести, парившая над рангоутом морская птица улетела прочь, быстро взмахивая кры-лами. Раджа заметил, что один из трех свертков больше остальных.

На меня вчера Кратил

Нежный взор свой обратил…

Его бросили в воду последним. Чарльз смотрел на море. Оно показалось ему незнакомым.

У себя в каюте он обнаружил, что ладони окровавлены.

VIII Строить

Она вошла в сопровождении двух собачонок и, опираясь о прорезиненную трость, под шорох фаевых юбок грузно уселась за письменный стол.

— Когда же эти Бруки перестанут наконец плести интриги?... Во времена моей молодости этим занимался дядя, а теперь его сменил племянник.

— Вероятно, ваше величество еще не знает поступивших из Лабуана последних известий, - натянуто произнес лорд Дерби. - Заявляя, что Бруней сам перед ним в долгу, мистер Брук не только отказывается платить султану установленный налог, но еще и угрожает репрессиями, от которых он воздержится, только если Муним уступит Барам без британского согласия. Этот поступок - форменный шантаж, да простит мне ваше величество столь сильное выражение.

— При обозначении подобных действий ни одно выражение не может быть достаточно сильным или резким.

— Все это очень прискорбно, - сказал Дизраэли, чей голос доносился словно со дна колодца, - тем более что Форин Оффис ничуть не уверен в наследственном праве мистера Брука.

Лорд Дерби уставился на свои туфли. В глубине души он считал титул мистера Брука почти таким же сомнительным и искусственным, как титул Императрицы Индии, которым недавно, стремясь упрочить британский авторитет в этой стране, наградили Викторию, притом, что королева даже не имела права носить его в Англии.

Виктория вспылила:

— Скандальное правосудие Бруков.

— Это еще мягко сказано, сударыня, - устало проведя по своему пергаментному лбу мумифицированной рукой, подтвердил Дизраэли.

Он вспомнил, как несколько месяцев назад встречал этого мистера Брука, оказавшегося не таким уж чистосердечным. Чарльз тогда по оплошности не предоставил к услугам лорда Чемберлена своего адъютанта для подготовки собственного визита к королеве и, нарушив это незыблемое правило для всех властителей, просто передал заявку за подписью: Ч. Брук, раджа Саравака. Ну и чего еще мог ожидать мистер Брук, кроме сдержанного приема? Да и откуда придворным знать, говорила рани, о Саравакском государстве, если он никогда о нем не рассказывал? «Они должны знать о нем абсолютно всё даже без моих напоминаний», - орал Белый раджа.

Этот промах был внимательно подмечен двором, и Виктория иронично заявила, что рада принять «мистера Брука, раджу Саравака». Чарльзу ясно дали понять, что он остается частным лицом, и лишь в правление Эдуарда VII мистеру Бруку пожаловали придворный чин, следовавший непосредственно за царствующими магараджами.