Габриэль Витткоп - Белые раджи

• Название: Белые раджи
• Автор: Габриэль Витткоп
• Жанр: Классическая проза

---

— К оружию!

Навстречу бале двинулись войска раджи, и четыре часа кряду ночную тьму оскверняли залпы тяжелых артиллерийских орудий, лай мушкетов, свист ракет и крики бойцов.

На носу банконга выделялся акварельным силуэтом на бледно-жемчужном рассветном небе Рентап, который пересчитывал правительственные суда:

— Мы не можем прорвать заграждение единым фронтом. Спустимся до Сарибаса и доберемся через пороги до Криана, чтобы неожиданно напасть на противника с тыла. Тогда-то и посмотрим, сумеет ли Белый раджа довести дело до конца.

Флот Рентапа взял курс на юг, как вдруг, на уровне банок Батанг-Мару, столкнулся нос к носу с дотоле скрываемой подъемом местности «Немезидой». Пароходов не видел раньше ни один из пиратов, и громадина привела их в замешательство. По шеренгам прокатился нерешительный ропот. Рентап тотчас взял себя в руки. Он крепче стянул тюрбан и закрепил саблю:

— Смелей, люди с верховьев! Смелей, люди с низовьев! Это просто военная хитрость Белого раджи. Вперед!

Его слова потонули в грохоте пальбы из пушек 32-го калибра: праху опрокинулась, в воду посыпались люди. В воздух взлетели, а затем упали в море похожие на марионеток расчлененные тела, деревянные букеты, бамбуковые снопы и отвратительные ошметки. Нескольким пиратам удалось добраться до берега, и, побросав свои лодки, они убежали в джунгли. Однако большинство не хотели признавать себя побежденными. Видя, что «Немезида» стоит неподвижно, старик Линггир направил против нее небольшую эскадру из семнадцати праху. Как только пираты подошли на пятьсот ярдов, миноносец двинулся на них, раздавливая лодки и тела, обезглавливая своими лопастями прыгавших в воду. Река побагровела.

С зажатыми в зубах саблями Рентап и его люди попытались атаковать «Немезиду» вплавь, но bluejackets расстреливали их в упор, а малайские матросы добивали дубинами. От сильного удара Рентап потерял сознание. Он почувствовал, что тонет, затем поднялся на поверхность, и его унесло течением. Потом он вдруг поплыл, добрался до берега и, шатаясь, побрел меж деревьями.

После побоища при Батанг-Мару море и песчаные берега были усеяны трупами, чернеющими окровавленными конечностями, внутренностями и обломками. Пираты потеряли весь свой флот и больше тысячи воинов, тогда как из правительственных даяков погибли только двое и ни один англичанин не был даже ранен. Силы оказались слишком неравными.

Последующие дни были посвящены погоне за побежденными, а тем временем оставленное добро жадно расхищали туземные союзники раджи. Жестокостью отличались обе стороны, но запуганные пиратами деревенские жители встречали солдат раджи как освободителей.

Некоторые деморализованные племена сдались в плен или, по крайней мере, на время прекратили набеги, которые к тому же больше никогда не приобретут такого размаха, как до битвы при Батанг-Мару. Вышедший из нее невредимым старик Линггир спустя пару недель умер от тромбоза. Проиграв первый раунд, Рентап удалился в джунгли и ждал подходящего момента для реванша. Что же касается победы Джеймса, она имела последствия, которых никто не мог предвидеть, - пример нелепого расхождения, порой возникающего между поступками и судьбами.

Военные походы доказали необходимость сети укреплений, символизирующей присутствие правительства на определенном географическом участке. И хотя ее строительство было завершено лишь при втором радже, началось оно сразу же после Батанг-Мару. Джеймс спешно отправил своих помощников на Реджанг, дабы заложить близ Кановита форт Батанг - надежное укрепление, позволявшее предотвращать любые подозрительные перемещения сарибасцев. Тем временем сгустились тучи на другой стороне горизонта.

В конце концов, Джеймс неохотно позволил учредить общество, получившее пятилетнюю монополию на опиум и олово. В обмен на годовое вознаграждение в размере двух тысяч пятисот фунтов стерлингов концессия была передана торговому дому «Мелвилл и Стрит». Это вовсе не отвечало ожиданиям Уайза, и он лишь обрел новый источник страданий. Не в силах разобрать встречавшиеся в письмах раджи к Темплеру имена собственные, один из служащих последнего переслал всю переписку мистеру Уайзу. Тот обнаружил в ней столь нелестные выпады в свой адрес и так разительно противоречившие излагаемым устно раджей принципы, что счел себя вправе нарушить лояльность. Взяв ссуду, Уайз основал «Компанию Восточного архипелага» и стал ее генеральным директором: в течение тридцати лет она должна была обеспечивать горнопромышленную разработку Саравака и Лабуана. Лабуан был сущей бедой и рассадником малярии. Там не было позволяющих перевозить руду дорог, а и так убыточная «Компания Восточного архипелага» не располагала средствами для их строительства. Правда, транспортировать было особо нечего: наружный слой уже успел снять кабатчик и обладатель горнопромышленной лицензии сроком на два года Уильям Майлз. Невозможно было прояснить путаницу со всеми этими лицензиями и концессиями - в темной истории с углем ясным оставалось лишь его отсутствие. Ну а недостаток денег не позволял даже мечтать о глубинной разработке. Также не хватало самых элементарных удобств. Редкая рабочая сила порой сводилась к нескольким бежавшим из Брунея рабам. Они грызлись целыми днями, раздавливая насосавшихся крови москитов.

Когда «Мелвилл и Стрит» был объявлен банкротом, Джеймс язвительно упрекнул Уайза в потере вложенных туда средств. И без того весьма уязвленный Уайз ответил, что оправдываться ему не в чем. Рассерженный Джеймс, сославшись на плохое руководство и неудовлетворительную доходность, отстранил Уайза от управления арендой, концессиями и разработкой оловянных рудников в Сараваке. Раджа потребовал объявить фирму несостоятельной и ликвидировать ее. Уайз заартачился, и Джеймс резко пошел на разрыв. Но прибыльнее олово от этого не стало: скверные условия берегового сообщения и политические потрясения в Азии приводили к отсутствию сбыта. Хотя всякие отношения между ними отныне прекратились, это не означало, что Уайз забыл о Белом радже. Он много и с негодованием о нем думал.

— У моего дяди талант наживать себе врагов, - сказал Брук Брук, коснувшись шара из слоновой кости, после чего тот стукнулся о борт бильярда.

— Чечак, - упредив Сент-Джона, быстро подтвердил чечак.

— По-моему, опаснее всего Уайз с его житейской сметкой и связями. Но не будем забывать и о Вернее, который изображает из себя жертву раджи, тем более что вполне хватает верящих этому Дураков.

— Я понимаю, что он озлоблен и неудовлетворен, - задумчиво глядя на канифоль, сказал преподобный отец Макдугалл. - Тем не менее, он груб, алчен, беспринципен...

— И развратен, - со смехом добавил Брук Брук. - Ваш ход, Сент-Джон...

Роберт Берне называл себя внуком шотландского поэта и, возможно, действительно им был. Два года назад он обосновался в еще не присоединенной к Сараваку области Бинтулу. Главной целью его путешествия было изучить коммерческие возможности на этих еще не захваченных европейцами территориях, однако раджа планировал их аннексию и считал, что они уже находятся под его влиянием. Джеймс постарался сорвать эту поездку и обратился к местным вождям с уведомлением, выражавшим безжалостный абсолютизм и равносильным смертному приговору для Бернса как бизнесмена. После нескольких неудачных обходных маневров Берне отправился прозябать на Лабуане, ведя торговлю с мелкими аферистами, чья штаб-квартира располагалась в кабаке Уильяма Майлза. Все знали, что Роберт Берне, Майлз и некоторые другие плетут против раджи козни.

— Не такие уж они беспомощные, как может показаться, - сказал Сент-Джон.

— Полноте!

— Ну да, Юму не удалось протащить в Парламент сокращение лабуанского бюджета, но он не угомонится, пока не добьется другого, возможно, гораздо худшего...

— Я знаю Юма, - сказал Брук Брук, - идеи у него невероятные, но всегда навязчивые.

Когда Палату общин призвали вотировать сумму в девять тысяч восемьсот двадцать семь фунтов стерлингов для лабуанского бюджета, представитель Монтроза в Парламенте мистер Джозеф Юм устроил обструкцию: ему показалось, что трех тысяч более чем достаточно. Премьер-министр отверг его предложение, но Юм упорствовал. Бывший служащий Ост-Индской компании, в котором сочетались ужас перед расходами с подозрениями в коррупционных махинациях и неотступной мыслью о, возможно, совершаемых в отношении туземцев злоупотреблениях, Юм сумел сколотить клику, чьим пропагандистом вскоре стал Уайз. Он выдумал целый изобилующий оскорбительными намеками детективный роман о Белом радже и пересказывал его каждому встречному.

— Не вижу никакой связи между Юмом и теми отбросами, что забредают в кабак Уильяма Майлза, - старательно целясь в шар, сказал преподобный отец.