Андрей Лазарчук - Предчувствие: Антология «шестой волны»

• Название: Предчувствие: Антология «шестой волны»
• Автор: Андрей Лазарчук
• Издательство: Амфора
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00579-0

Советская и российская фантастика — один из важных феноменов отечественной культуры, постоянно изменяющийся и развивающийся. Этапы развития фантастики условно принято делить на «волны»: от «первой волны» 1920-х годов до «пятой волны» 1990-х.

Один из лидеров современной литературной фантастики Андрей Лазарчук представляет читателю молодых авторов новой волны — «шестой». И каковы бы ни были достижения предыдущих «волн», можно уверенно сказать: такой фантастики у нас еще не было!

---

Снова загрохотал поезд.

Остер поставил в блокноте очередную галочку и посмотрел на доску. Ничего. Он взял фляжку и с сожалением отметил, что рома осталось на донышке. Рыба Доджсона ускользнула. Ещё два поезда, и можно поворачивать к выходу. Остер вздохнул, — эти «два последних поезда» тянулись уже три четверти часа, и каждый раз он решал подождать ещё чуть-чуть. Забавная всё-таки штука — надежда.

Улыбающаяся груша дёрнулась и переползла на четыре клетки. От неожиданности Остер выронил фляжку; остатки выпивки пролились на резиновое днище. Фигурка остановилась, но тут же двинулась соседняя, широкой дугой скользнув к краю доски. Остер сверился с координатной сеткой и присвистнул: объект находился в ближайшем квадрате. Некоторое время фигурка не шевелились, а затем рванулась вперёд и свалилась с доски. Метрах в пяти от лодки озеро вспенилось. Остер схватил фонарь и направил луч на бурлящую воду.

Из пучины быстро поднималась белёсая туша. Страх скользнул вдоль позвоночника. Это не рыба Доджсона: так просто, без оптических приборов, он бы её не увидел. Фонарь в руке моргнул и погас — разошлись контакты. Остер стукнул рукояткой о сиденье, ещё раз… Казалось, из темноты на него вот-вот бросится неведомое чудище. Представив, какие твари могут явиться из чёрных вод, он прикусил губу.

Лампа мигнула, вспыхнула, и на матово-белой шкуре лежащего перед лодкой существа заиграли влажные отблески. Остер еле удержал фонарь: волны плескались о массивную тушу крокодила-альбиноса, огромного, метров шести в длину. На месте глаз у рептилии морщились складки тонкой кожи.

Едва сдерживая дрожь. Остер потянулся за веслом. В это время года крокодилы ленивые и вялые, ещё не отошедшие от зимней спячки, однако рисковать не стоило. Мозг рептилий устроен просто, и всё равно невозможно предугадать, что взбредёт им в голову. Остер где-то читая, что природная злоба крокодилов определяется железами, расположенными рядом с печенью и выделяющими особый «фермент жестокости», который вроде бы собирались использовать в армии.

Остер беззвучно погрузил весло в воду готовый к тому, что в любой момент распахнётся пасть и чудовищная рептилия разорвёт лодку в клочья. Надо избегать резких движений, иначе — пиши пропало.

Крокодил качнулся. К морде прилип оранжевый полиэтиленовый пакет. Остер замер, не сводя глаз с ящера. Медленно и почти величественно тот перевернулся на спину, показав белоснежное брюхо. Чуть ниже грудины зияла чёрная дыра.

Остер зажмурился и снова открыл глаза. В пару гребков подплыл к ящеру и толкнул его веслом. Крокодил не отреагировал, да и не мог: вся нижняя часть брюха представляла собой чудовищную рану с рваными краями, белеющую обломками рёбер. Словно кто-то невероятно огромный выел кусок, а остальное выбросил.

Грохот поезда заметался над головой. Остер вздрогнул, невольно оттолкнув тушу. Мёртвый крокодил перевернулся и пошёл ко дну, оставив Остера в полной растерянности.

* * *

На поверхности хлестал ливень. В решётки над стоками обрушивались настоящие водопады, автомобильные гудки глохли в насыщенном влагой воздухе. Тротуары заливало радужными волнами. Машины плыли тропическими рыбками: раздвигали рылами воду, поводили переливчатыми боками, плавно огибали рифы-небоскрёбы и сбивались в стайки перед светофорами. Остер заколебался у входа в метро, раздумывая, не поехать ли домой, махнул рукой и почти побежал по улице, высматривая, где бы перекусить и обсохнуть.

Брюки промокли до колен и липли к ногам, за шиворот натекло. Остер готов был сдаться и повернуть к дому, когда уловил жирный запах выпечки. Большая красно-жёлтая вывеска бросала маслянистые отблески на мокрый асфальт. Пригибаясь под струями с карниза, Остер нырнул в дверь.

В зале было битком. Остер протиснулся между столиками, к единственному свободному месту у окна. Напротив сидела высокая девушка; её длинные светлые волосы почти светились. Перед ней на подносе, застеленном рекламкой, стояли солонка, блюдце с четвертинками лайма и рюмка. Пахло текилой. Разноцветные блики дрожали на сером пластике стола. Пробормотав: «Вы позволите?» — и не дожидаясь ответа, Остер поставил сумку на свободный стул и отправился к кассе.

Дохлый крокодил не шёл из головы. Такую рану могло нанести только очень крупное животное. Стоя в очереди, Остер нервно притопывал. Слепая рептилия наверняка стала жертвой рыбы Доджсона, но нужны более весомые доказательства. Остеру впервые удалось подобраться к таинственному животному так близко, и он не хотел обольщаться раньше времени.

Очередь подошла. Остер ткнул пальцем в гамбургер. Вспомнив соседку по столу, спросил текилы. Рыжая кассирша прыснула в кулак и налила большой стакан колы. Задевая стулья, Остер побрёл к своему месту. Ориентиром служили волосы девушки, — казалось, они светятся в чаду закусочной.

Остер пристроил поднос на столик и, покосившись на соседку; вытащил из сумки потёртую папку. Развязал коричневые шнурки, — синяя дерматиновая обложка, разбухшая от сырости, раскрылась, и Остер еле поймал просыпавшиеся листы. Здесь были карты канализационных систем, вырезки из газет и журналов, собственные заметки и расчёты — все материалы, что удалось собрать за годы поисков рыбы Доджсона. Остер машинально откусил от гамбургера и зарылся в бумаги.

Что-то в атмосфере закусочной мешало сосредоточиться. Строчки скакали перед глазами; Остер заметил, что третий раз перечитывает один и тот же абзац. Отложив статью, он откинулся на спинку стула и осмотрелся. Наверняка отвлекала какая-то мелочь: найти её, осознать, и помеха будет устранена. Взгляд остановился на блондинке.

Острый запах лайма мешался со слабым ароматом водяных цветов — почему-то было понятно, что это не духи. В рюмке снова плескалась желтоватая жидкость. Стекло в царстве пластика и картона выглядело странно. Остер позавидовал девушке: промокший и замёрзший, он и сам не отказался бы от чего-нибудь покрепче, но в его фляжке не осталось ни капли.

Прикрываясь листом бумаги, Остер принялся рассматривать соседку. Очень белая кожа — будто её прятали от солнечных лучей. Девушку легко было представить под зонтиком и в шляпке, затеняющей нежное лицо. Блондинка закинула ногу на ногу; вместо грубого шороха джинсовой ткани Остер услышал шелест кисеи и шёлка. Вода билась в окно, жёсткая геометрия зала растворялась во влажном мареве. Фигура девушки зыбко дрожала, и Остер почти видел, как простенькая футболка превращается в украшенный лилией корсет.

«Свободная касса!» — деловитый крик разбил наваждение. Остер отвёл взгляд. Нездешний ореол исчез: за столиком сидела обыкновенная, хотя и симпатичная девушка. Остер увидел себя со стороны: небритый, с покрасневшими глазами. Рукав вымазан илом, под обкусанными ногтями — чёрная кайма. Кровь прилила к щекам, и Остер порадовался щетине, скрывшей краску. Он неловко пригладил волосы и исподлобья взглянул на девушку. Та задумчиво вертела рюмку, лицо было спокойным и неподвижным. Остер посмотрел на свои руки, встал, чуть не опрокинув стул, и, сжав кулаки, поспешил в туалет.

Жидкое мыло выдавливалось из дозатора крошечными каплями и не столько пенилось, сколько размазывалось скользкой плёнкой. Наконец чёрная кайма превратилась в коричневую, и Остер выключил воду. Раковина с чавканьем всосала остатки воды. Отверстие слива походило на дыхало кита — края слабо пульсировали, выгоняя в стерильную комнату воздух подземных лабиринтов. Антисептик не мог заглушить запахи гнили и мокрой ржавчины. Фундамент здания растаял, истончился, и прямо под сверкающей плиткой пола заколыхалась вода. Остер склонился над раковиной, пытаясь проникнуть взглядом в темноту канализационных труб, и отчётливо услышал долгий вздох. Он точно знал, что в этот момент в сумке мечутся обезумевшие магнитные фигурки. Похолодели ноги. Остер опустил глаза, готовый увидеть, как кафель заливает мутной водой, потерянно посмотрел на сухие плиты и торопливо вышел.

Подойдя к столу, Остер задохнулся от возмущения. Блондинка перебирала оставленные бумаги. Тонкие пальцы неторопливо, почти ласково прикасались к истёртым листкам. Девушка то приподнимала брови, то хмурилась, покусывая губу. Одни листки откладывала не глядя, другие внимательно просматривала, держа близко перед собой. Остер сухо откашлялся — блондинка повернулась к нему и отодвинула папку. Ни тени смущения: лишь интерес и что-то ещё, совершенно невозможное, — готовый взорваться, Остер вдруг понял, что это упрёк.

— А вы зачем её ищете? — спросила девушка.

— Кого — её? — буркнул Остер.

— Рыбу.

— Какую рыбу? — он запихал листы обратно.

Девушка по-прежнему смотрела на него, чуть улыбаясь.

Да что она понимает! Глупая, нахальная девчонка. Какое ей дело до научных исследований!