Дэвид Эйткен - Спящий с Джейн Остин

• Название: Спящий с Джейн Остин
• Автор: Дэвид Эйткен
• Издательство: Харвест, У-Фактория
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9757-0167-1

Где границы наших прихотей? Дано ли нам право решать, что важнее: человеческая жизнь или наслаждение, испытываемое убийцей? Герой Дэвида Эйткена — маньяк, обожающий женские уши, — изучает их физиологические особенности на своих жертвах-проститутках. У этого «младшего брата» «Парфюмера» Патрика Зюскинда внутренний мир страшно убог, что лишь усиливает его порочные инстинкты. Через шокирующие сцены насилия, через самого героя, внушающего одновременно отвращение и жалость, автор стремится выразить глубокую мысль: бойтесь своих желаний, ибо имя им — смерть.

---

Беспутная Лола. Жадная Лола. Общедоступная Лола. Зря ты доверяешь чужакам, однажды это может закончиться твоей гибелью.

Скоро.

Глава тринадцатая, несчастливая кое для кого

В сборнике рассказов, который ныне, возможно, уже не найти на книжных полках, — «Закат английской преступности» — Джордж Оруэлл провозглашает, что доверять можно лишь тем автобиографиям, каковые содержат в себе те или иные нелицеприятные факты. В противном случае, говорит он, автор, скорее всего, лжет.

Я могу сказать, не кривя душой, что солгал вам лишь однажды, и это была мелкая, ерундовая деталь относительно моего рождения на театральных подмостках. И даже в тот раз у меня были самые что ни на есть благие намерения. Я пытался сделать в литературном смысле то, что медицинские сестры делают в буквальном, т. е. создать непринужденную атмосферу. Внушить доверие к себе. Дать вам почувствовать твердую руку.

Говоря серьезно (если мне будет дозволено стать серьезным хоть на одну минутку), я полагал крайне важным обрести возможность, скажем так, манипулировать вами. Исключительно для вашего собственного блага и ради сохранения бесценного времени, каковое есть очень нужный предмет — примите это как данность. Никто из нас не молодеет, особенно я.

Разумеется, теперь, когда вы уже уяснили для себя (я надеюсь и верю, что так оно и есть) масштабы моего интеллекта и степень порядочности (доходящей практически до стадии полной и абсолютной невинности), больше нет нужды для уверток и ухищрений. Мы можем отринуть притворство. Можем ослабить свои метафорические подпорки. Можем, наконец, скинуть маски.

Итак: ни до, ни после рождения я ни разу не бывал на театральных подмостках в старом «Пэлисе». И вообще нигде не был — в том числе и в Блэкпуле. Поняли? Отлично. С этим разобрались.

Автобиографии стоит доверять лишь тогда, когда она вскрывает что-то нелицеприятное… Из писанины Оруэлла следует, что столь серьезное преступление, как убийство, — «невыразимо порочное прерывание жизни», как он это поименовал, — является следствием сильных душевных потрясений. Боюсь, в моем случае это не так. Я планировал кончину каждой из моих девочек (по крайней мере, начиная со второй, поскольку первое убийство, как вы уже знаете, произошло в значительной степени под влиянием момента) с холодной расчетливостью и бессердечной скрупулезностью.

Впрочем, если вдуматься, «скрупулезность», возможно, не самое le mot juste[70], и я расскажу вам почему — сразу после того, как заскочу в угол камеры, где расположен закуток для мальчиков. Лучше наружу, чем внутрь, — как мы, старые зэки, любим говорить.

Я всегда полагал, что любое заранее планируемое мероприятие (за исключением разве что Дня высадки[71] — да и то было довольно шатким) обречено на провал. Операции терпят неудачу, планы рушатся, система сбоит и разваливается. Если янки организуют вертолетные миссии для спасения заложников, кто-нибудь обязательно забывает прихватить патроны. Когда вы бомбардируете дворец Кадафи, он ночует в палатке. Средняя продолжительность жизни электрического чайника сжимается до годового срока. Вы не можете даже вытащить долбаный ломтик хлеба из тостера в тот же день, когда положили его туда, потому что он застревает там намертво! Так осталась ли у человечества хоть призрачная надежда?

Простите, я опять несу вздор, и, разумеется, Дебби может объяснить почему. Если верить Дебби, определенные типы психически больных — прервите меня, если стиль изложения покажется вам слишком академичным, — испытывают трудности с осознанием явной непоследовательности в своем видении постижения собственной внутренней сущности, с одной стороны, и негативной реакцией общества на их поведение — с другой. Таким образом, средний сумасшедший, очевидно, предпримет долгий обходной путь для рационализации своего поведения посредством — внимание! — разъяснения его окружающим.

Вот и все, что можно сделать с перекошенными жизненными ценностями индивида и механизмами самозащиты посредством пустой научной болтовни вроде этой. Впрочем, Дебби настаивает, чтобы я изложил все это на бумаге, когда тост начнет вести себя как полагается — если только этот проклятый ломтик хлеба когда-нибудь вылезет из тостера. Человек должен сделать свою психиаторшу счастливой. Или, по крайней мере, должен попытаться — если желает отведать еще одно женское ухо. Я уже слишком стар, чтобы приниматься за рытье подкопов или искать себе другие хобби. Так что не вините меня за то, о чем вы сейчас читаете. Я просто последователен в своих действиях.

Я повторяю: «скрупулезность» — не вполне правильное слово. Я все же многое оставлял на волю случая. Думаю, можно сказать, что я был легкомысленным убийцей. Мистер Хладнокровие. Мсье Sang-Froid. Господин Покажи-нос-полиции. Мистер Осужденный Пожизненно.

Те меры предосторожности, которые я предпринимал, заметая следы, едва ли сбили бы с толку Шерлока Холмса. Простите, я сказал: «Шерлок Холмс»? Мои смехотворные попытки отвести от себя подозрение не обманули бы и доктора Ватсона. Я сказал: «доктор Ватсон»? Те идиотские методы, которые я использовал, дабы укрыться от полиции, не напрягли бы и инспектора Лейстреда. Я сказал: «инспектор Лейстред»?.. и т. д.

По телефону я забронировал номер в отеле, назвавшись графом Кёнигом[72] — маленькая шутка для поклонников Гёте. Я выбрал «Шератон», поскольку полагал, что так вам будет проще представить, на что это похоже… А, ладно! Все они выглядят одинаково, правда же? Именно поэтому янки чувствуют себя как дома в любой точке мира. Зеркальные лифты, лепнина над балконами, фонтанчик в фойе и все такое. Так вот: я выбрал «Шератон» для вас — не для себя. На самом деле, мне не стоило разделываться с Лолой в «Шератоне». «Шератон» — слишком стильный отель для подобных дел. «Шератон» категорически запрещает убийства в своих стенах — это одно из самых строгих его правил. («Убийство в этих стенах» — как вам такое название для романа?)

Итак, я заказал номер на двоих в отеле «Мак…» и договорился с Лолой, что она придет первой и возьмет ключ. Элементарно, дорогой Пуаро. Затем я позвонил администратору и спросил, прибыла ли уже миссис Кёниг, — таким образом выяснив, какой номер предназначался для нас. Благодарю вас, профессор Мориарти, я принимаю эту золотую статуэтку как символ признания моих заслуг перед преступным миром.

Мизансцена была выстроена, проститутка на месте. Преступлению пора свершиться! Боюсь, вам придется напрячь воображение и самостоятельно представить торжественную музыку. Мне здесь, в тюрьме, не дозволяется иметь даже транзисторного приемника.

О боже, какое жуткое одеяние! Такова была моя первая мысль, когда я увидел Лолу. «Можно вынуть шлюху из публичного дома, — говорил ее наряд, — но нельзя вынуть публичный дом из шлюхи». То, что казалось естественным и даже милым в суровых стенах подвала на Д-стрит, стало дешевым и безвкусным в роскошной обстановке комнаты 569 отеля «Мак…».

Лола использовала слишком много косметики, а ее одежда выглядела неопрятно и вульгарно. На одном чулке были спущены петли, накладные ресницы на левом глазу отделились от места крепления и болтались на честном слове — как и мое сексуальное влечение. В результате Лола, на мой вкус, была слишком похожа на дешевую проститутку… Мне так и слышится смех Дебби в тот момент, когда она все это читает. Но ведь я пишу только правду. И потом, пристало ли врачу смеяться над пациентом? Это дурно, Дебби. Надеюсь, тебе станет стыдно…

Впрочем, стоп. Будь справедлив к девушке, она и есть проститутка, напомнил я себе. И мы собрались здесь, чтобы немного поразвлечься, не так ли? Вечеринка из разряда «сунь-вынь» — я ничего не напутал? Разве не так было сказано в приглашении: «Мы предоставим вам все, что можно купить за деньги»?

Подобно беглецу, прячущемуся от луча прожектора среди сложных конструкций концентрационного лагеря, я пробирался к месту рандеву Лолы с ее Создателем через самые скудно освещенные части отеля, прижимаясь к стенам в фойе и поднявшись по лестнице вместо лифта. Я даже подумывал о засаде на лестничной клетке, дабы проверить, не следят ли за мной, — но тут как раз вспомнил, что пока еще не сделал ничего плохого.

Как я и велел, Лола заказала шампанское со льдом, и я удостоверился, что в службу доставки звонила именно она. На время появления в нашем номере официанта с тележкой я предусмотрительно укрылся в ванной, предварительно оставив Лоле строгие инструкции относительно точного размера причитающихся ему чаевых. В качестве инструктажа я процитировал слова Полония, обращенные к Лаэрту: «Всем отдавай свой слух, кошель же — лишь немногим».

Едва официант удалился, я вернулся в комнату. Легко и плавно — подобно вошедшему в поговорку барсу — я скользнул к наружной двери, чуть приоткрыл ее и вывесил табличку «Не беспокоить». Удивительно, как быстро и четко я соображал и действовал в те дни моего расцвета!