Марсель Брион - Повседневная жизнь Вены во времена Моцарта и Шуберта

• Название: Повседневная жизнь Вены во времена Моцарта и Шуберта
• Автор: Марсель Брион
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03155-5

Марсель Брион воскрешает в своей книге золотой век Вены — «счастливого города», предававшегося в ту эпоху изысканным наслаждениям. Здесь не умолкая звучала музыка, давались превосходные представления, устраивались ярмарки, гулянья, шествия, выступления бродячих фокусников и акробатов. В головокружительном вальсе, как во сне, проходила жизнь; венцы как будто жили, чтобы танцевать и умереть, задохнувшись от танца.

Но не только о радостях венской жизни написана эта книга. Здесь подробно повествуется о закулисной истории Австрии от Иосифа II до Меттерниха, о появлении класса буржуазии и «царстве г-на Бидермайера», который мечтает о розовом с позолотой мире, но мечта которого прерывается революцией 1848 года, знаменовавшей конец блистательной эпохи.

Марсель Брион, член Французской академии, — автор романов и новелл, большой знаток искусства и музыки, автор многих книг.

---

Бернадоту было сделано представление о желательности успокоить умы и положить конец инциденту, убрав флаг. Тот категорически отказался. Тогда народ ринулся на штурм особняка, расталкивая вызванных для наведения порядка имперских солдат. Люди били стекла камнями и даже скрестили шпаги с взявшейся за оружие охраной Бернадота. Какой-то смелый «альпинист» вскарабкался наверх, к древку флага, и сбросил его на землю, где флаг тут же разорвали в клочья и сожгли.

Несколько манифестантов в этой потасовке были ранены, и этого оказалось достаточно, чтобы по городу мгновенно распространился слух о том, что французы убивают венцев. После этого никакая имперская полиция, даже при содействии срочно вызванного нового отряда солдат, не была в состоянии совладать с бунтом. Особняк несчастного банкира, из которого Бернадот своевременно ретировался, был разграблен. Говорили, что посол укрылся в резиденции папского нунция, и даже самые горячие головы не стали его преследовать в доме представителя Ватикана, расположенном поблизости, на Наглергассе. Когда сопротивление французов было прекращено, а дом Геймюллера окончательно разгромлен, толпа угомонилась, и полиции наконец удалось восстановить порядок.

Однако инцидент не был окончательно урегулирован: из резиденции папского нунция Бернадот написал письмо протеста императору и потребовал вернуть ему верительные грамоты, усмотрев в этом инциденте оскорбление Франции и ее правительства в лице посла, оскорбление, за которое несли ответственность, если не являлись сообщниками нарушителей порядка, австрийские министры, поскольку они оказались неспособны защитить его, Бернадота, чей флаг подвергся тяжкому оскорблению. В связи с этим он потребовал, чтобы ему предоставили новый французский флаг и установили его собственными силами на здании посольства. Наконец, он настаивал на серьезности этого casus belli,[82] ибо подобное деяние являлось таковым, и объявил, что Бонапарт несомненно примет меры для решительного возмездия, если он, Бернадот, не получит полного удовлетворения.

Император и министр полиции решили не вызывать новой манифестации лишь ради того, чтобы успокоить разгневанного посла, тем более что возбуждение венцев улеглось и они уже возвращались к своим повседневным занятиям. Следовало, однако, опасаться, как бы новое появление трехцветного флага опять не вызвало волнений. Они изучили представление Бернадота и вернули ему верительные грамоты, после чего негодующий генерал, проклиная Вену и грозясь ужасным возмездием, покинул город и возвратился в Раштадт.

Угрозы были напрасными; Бонапарт дезавуировал своего посла. В тот момент он готовился к экспедиции в Египет и вовсе не желал новой войны с Австрией. Венцы сочли это своей победой, но впереди их ждали новые опасности, новые кампании, затеянные Первым Консулом, а затем и Императором, со всеми неопределенностями и случайностями, неизбежно связанными с войной. Они, однако, могли быть признательны императору Францу за то, что предосторожности ради он обеспечил Австрии сильных союзников, заручился помощью Англии, подписав с ней солидный договор, а также России, женив эрцгерцога Иосифа на дочери царя Павла.

Венцы понимали, сколь полезна для них поддержка этих держав, и с любопытством посматривали на толпу иностранных офицеров, которые приехали в их столицу в результате заключения этих союзов. Английского адмирала Нельсона, чьи достоинство и простота вызывали у всех восхищение, приветствовали особенно тепло. Несколько оторопело посматривали на русского генерала Суворова, узнаваемого среди офицеров его штаба, увешанных орденами, сияющими на сверкающих мундирах, по почти грубой простоте его экипировки. Этот отважный человек невысокого роста, нервный, бескомпромиссный, со свирепым взглядом, носил старый выцветший сюртук и овчинный полушубок, как простой пастух-горец.

О нем рассказывали удивительные вещи: что он, одетый, как простой солдат, ел, как и все солдаты, из котелка и спал на жестком ложе. В самых роскошных дворцах, где ему случалось останавливаться, он требовал, чтобы ему стелили прямо на полу небольшой соломенный тюфяк; перед его прибытием следовало убрать или закрыть зеркала, потому что он в гневе их разбивал, как только видел свое отражение; людская доверчивость объясняла эту странность тем, что он отдал дьяволу свою душу или, точнее, свое отражение — но не является ли это отражение самой его душой? — в обмен на все победы, которые дьявол пообещал ему за эту уступку. В качестве такого фантастического персонажа, «человека без отражения», Суворов проходит через всю знаменитую сказку Эрнста Теодора Амадея Гофмана Приключения в новогоднюю ночь.

Однако война возобновилась. Население столицы с болью узнало об унижении, которое ей причинили в 1801 году Люневильский мир и исчезновение романо-германской Священной империи.{31} Теперь Франц II уже не мог носить титул короля более не существовавшей Германии. Он сохранил титул просто императора Австрии и стал в этом качестве Францем I. Но эта Австрия, хотя и сведенная к собственным географическим границам, оставалась потенциальным объектом нападения для Наполеона, который стал императором французов и жаждал европейской гегемонии.

Франц сохранял союз с Германией и с Россией, но некоторые немецкие государства: Бавария, Баден, Вюртемберг — были заодно с Францией, и это опаснейшим образом открывало дорогу Великой армии к воротам Вены. Газеты, пытавшиеся как-то смягчить серьезность положения, с грустью констатировали поражение союзников, капитуляцию генерала Мака в Ульме, вступление Наполеона в Мюнхен, его прибытие в Линц. Чувствовалась непосредственная угроза столице, и в Вене принялись спешно организовывать оборону. Со времени разгрома турок ни один иностранный захватчик не подходил к венским бастионам ближе, чем на расстояние пушечного выстрела, теперь же речь шла о значительных силах, окрыленных победой, обстрелянных в многочисленных кампаниях, вооруженных мощной артиллерией, против которой старые укрепления могли не устоять.

Консультанты-инженеры пришли к выводу о том, что самоуспокоенность, вызванная долгим отсутствием угрозы столице, а также присущая венцам беспечность привели к пренебрежению элементарными мерами предосторожности и что бастионы, когда-то остановившие османов, неминуемо будут легко разрушены снарядами французских орудий. Теперь не могло быть и речи о возможности какой-то осады: архаичные укрепления, такие живописные и приятные для прогулок, не обеспечивали никакой обороны городу, обреченному на вторжение противника. Оставался единственный способ предотвратить разрушение города: капитулировать.

Приняв такое решение и желая избежать позора этого унизительного поступка, император Франц уехал в Ольмуц, где должен был встретиться с царем Александром. Из города были вывезены государственная казна, самые важные архивы, государственные бумаги и коллекции произведений искусства. Многие горожане, опасавшиеся, как бы вступление в город французов не стало сигналом к развязыванию террора, спешно покинули Вену, этот несчастный город, который удалось спасти от турок, но теперь предстояло сдать «варварам», ведь император Наполеон фактически олицетворял собой «коронованную революцию». Ушла из столицы и армия. В Вене осталась только гражданская милиция, которая должна была поддерживать порядок, если об этом вообще можно было говорить. Каждый в глубине души надеялся, что тиран примет капитуляцию. Это уберегло бы любимый город от ужасов оккупации и от ее неизбежных последствий — разграбления, пожаров, резни. В таком состоянии духа венцы ожидали возвращения своего бургомистра и городских чиновников, отправившихся в Пуккерсдорф для переговоров с Мюратом о сдаче города.

Речь, однако, шла не о безоговорочной капитуляции. Венские полномочные чиновники соглашались на капитуляцию только в случае, если победитель гарантирует защиту религии, а также общественных зданий, личности горожан и их имущества. Поскольку Мюрат отказался дать такие обязательства, делегация отбыла в Зигхартскирхен, где находился Наполеон. Последний проявил великодушие и принял условия венцев, после чего французские полки заняли исходные позиции для вступления в город, в который в течение столетий не вступала ни одна иностранная армия.

«Около полудня 13 ноября, — рассказывает Кралик,[83] — Мюрат и Ланн вступили в город через ворота Хофбурга во главе авангарда в пятнадцать тысяч солдат, двигавшихся в боевом порядке под звуки фанфар с развернутыми знаменами. Городская гвардия отдавала им честь. Французы очень быстро прошли через город по Кольмаркту, Грабену, площади Св. Стефана и мимо Красной башни, затем через Леопольдштадт и подошли к мосту Табор. Там еще находились австрийцы, готовые открыть огонь по деревянному мосту, как только увидят неприятеля. Но французы, использовав внезапность нападения, овладели мостом, а также артиллерийским парком за Дунаем, поставили, таким образом, под угрозу австро-русскую армию, которая вела арьергардный бой, и этим ускорили завершение кампании».