Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

• Название: АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2
• Автор: Зубачева Татьяна
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Ты чего губами шлёпаёшь? — спросил вдруг Андрей.

— Прикидываю, что ещё сделать надо, — сразу ответил Эркин.

Андрей кивнул. Ему, конечно, собраться легче. Вещи в мешок, мешок на плечо, ящик в руку и вперёд. Но он один. А они семьёй. И… и жалко бросать нажитое. Ещё тогда, до всего, слышал.

— Андрей, пойди молоток попроси и гвозди, забор подправим.

— Порядок, так во всём порядок, — кивнул Андрей. — Жаль, знал бы, что так пофартит, ящик бы захватил.

Они возились долго, но обиходили весь сад, подправили скамеечку, укрепили забор и даже сожгли собранный мусор. Та же женщина позвала их в дом. Андрей подмигнул Эркину, ткнув его на ходу локтем в бок. За такую-то работу им и отвалить должны… по десятке каждому, не меньше. Эркин кивнул, пряча довольную улыбку.

Их привели в кухню. Чистую, аккуратную, заполненную старой мебелью. Стол накрыт. Две тарелки густого супа, в каждой тарелке по куску мяса, две тарелки поменьше и на каждой по большому куску запеканки — здоровская штука, Женя как-то делала — и две большие кружки с дымящимся кофе, четыре куска хлеба с маслом, шесть кусочков сахара. Такое угощение стоит, конечно, дорого, но… но что же, денег им не дадут?!

— И это всё? — вырвалось у Андрея.

Женщина нахмурилась.

— Вы считаете этого мало?

Обида в её голосе взорвала Эркина. В конце концов, сколько он будет терпеть и поддакивать?

— Мэм! Спасибо за еду… Но мне надо платить за жильё, покупать одежду, покупать еду, — и вырвалось сокровенное: — У меня семья, мэм. Что я принесу домой, мэм?!

Андрей незаметно ткнул его в бок, и Эркин замолчал, уставившись в пол. Женщина растерянно переводила взгляд с одного на другого.

— Но… нет, я, конечно, понимаю… но… но иначе нельзя… не положено…

Эркин невольно вскинул глаза. Не на неё, на Андрея. Вот, значит, что! Они же слышали болтовню, что беляки теперь норовят платить жратвой, а не деньгами, но это же получается… не случайно, не сами по себе так придумали. Им… им велели. Как тогда, ещё весной, торговцам запретили продавать цветным, а кто трепыхался… Ладно, поняли.

— Ладно, — Андрей тряхнул кудрями. — Мы тоже… всё понимаем.

Эркин кивнул. Да, Андрей прав, они всё понимают. И что сейчас? Повернуться и уйти? Пусть она сама всю жратву лопает?

— Вы работали, столько сделали… поешьте… пожалуйста.

Они снова переглянулись и сели к столу. Женщина вышла, оставив их одних. Ели спокойно, равнодушно перемалывая куски, не замечая вкуса. И молчали. О чём ещё тут говорить?

Они доедали, когда в кухню вошла та же женщина и молча положила перед Андреем четыре кредитки. Так же молча Андрей отодвинул их Эркину, и уже Эркин поделил поровну и отдал Андрею его долю.

— Я понимаю, — тихо сказала женщина, — вам нелегко, но скоро всё переменится.

Андрей заинтересованно вскинул на неё глаза, и она улыбнулась.

— Что переменится, мэм? — глухо спросил Эркин.

— Вам всем не придётся заботиться о еде и ночлеге, — она улыбалась ему ласково, покровительственно. — Потерпи ещё немного, — её улыбка стала лукавой. — До Рождества. Ты хороший работник, тебе будет хорошо. Вот повернётся всё…

У Андрея отвердело лицо. Эркин взглядом остановил его и встал.

— Спасибо, мэм. Я понял.

Андрей тоже встал.

— Ясненько. Ну что ж, — он улыбнулся, и от его улыбки женщина попятилась. — Подождём до Рождества.

И снова взгляд Эркина остановил его.

На улице Андрей вздохнул.

— Значит, всё-таки на Рождество.

Эркин угрюмо кивнул. Говорить было не о чем. Их загоняют в угол, на край Оврага. Чтоб сами захотели за хозяином жить, чтоб не брыкались, когда всё повернётся.

Они ещё походили по улицам, покрутились в поисках работы. Бесполезно. Работы не было.

— Пошли опять на станцию, что ли, — предложил Андрей. — Может, на ночную прорвёмся.

Эркин вздохнул.

— Может… — и оборвал себя.

На ночную, лучше оплачиваемую работу прорваться совсем тяжело. Чуть ли не дневной заработок надо полицейскому у ворот отдать, чтобы впустил. И с подёнкой совсем хреново. И раньше если хоть Андрей выходил вперёд и как белый выторговывал плату побольше, то теперь весь город знает, что он… как цветной, ну и платят соответственно. Только что деньги отдают ему, дели мол. А платят…

Эркин снова вздохнул.

— Ничего, — улыбнулся Андрей. — Месяц остался, а там… — он залихватски выругался.

— Этот месяц ещё продержаться надо, — возразил Эркин, но улыбнулся.

Конечно, они продержатся, перекрутятся, перебьются-переколотятся. Сделают всё, чтобы никто ничего до самого дня отъезда не заподозрил. На всякий случай. Ведь никто не знает, что может случиться. Нужно затаиться и не выделяться. Ничем и никак.

— Завтра суббота. На рынке попробуем?

Андрей кивнул.

— Придётся. Со станцией совсем глухо. В воскресенье в церковь эту чёртову переться…

— Перетерпим, — хмыкнул Эркин. — Не самое тяжкое.

— Кто бы спорил.

Было уже совсем темно, когда они разошлись.

Женя шла медленно. Рассел опять пошёл её провожать. И даже не спросил, как обычно, её разрешения, а просто догнал на улице — она и на десять шагов не успела отойти от конторы — и пошёл рядом. Молча. И Женя теперь тянула время, чтобы Эркин успел прийти домой, чтобы опять не столкнуться у калитки. Дважды не везёт.

— Джен, — Женя вздрогнула: так неожиданно заговорил Рассел. — Я хочу, чтобы вы меня поняли. Вы вполне вправе сами определять свою жизнь. Но… но я хотел бы, чтобы ваш выбор был… осознанным.

— Что-то очень туманно, Рассел.

— Джен, — в голосе Рассела прозвучала такая боль, что Женя удивлённо вскинула на него глаза. — Когда не знаешь правды, всей правды… то можно совершить чудовищные ошибки. Не желая того. Я знаю… вам это будет неприятно, даже больно. Думаю, очень больно. Но… но это правда. Даже, — Рассел криво усмехнулся, — я бы сказал, голая правда.

— Рассел, — Женя весело покачала головой, — Чем больше вы объясняете, тем меньше я понимаю.

Они уже подходили к её дому, и разговор надо было заканчивать, такой непонятный и совсем не нужный. Женя остановилась и подала Расселу руку.

— Мы уже пришли. Спасибо за…

— Джен, — перебил он её. — Прошу, умоляю понять меня… — и прежде чем она успела сказать, что ничего не понимает, достал из кармана и протянул ей небольшую книгу.

— Что это? — удивилась Женя.

— Это? Прочитайте её, Джен. Внимательно, не торопясь. Сегодня у нас пятница. Во вторник вы мне её вернёте.

— Во вторник Хэллоуин, — напомнила Женя, беря книгу.

— Да, я и забыл, — Рассел невесело улыбнулся. — Хорошо, тогда… тогда в понедельник. Я встречу вас. После работы, — Женя недоумевающе кивнула. — И ещё, Джен. Я прошу вас ни с кем это… эту книгу не обсуждать. Прочитайте её. Клянусь, я отвечу на все ваши вопросы. Но… но только это должно остаться между нами.

— Хорошо, — кивнула Женя.

Она попыталась засунуть в сумочку, но книга не влезала.

— Хорошо, Рассел, — Женя успокаивающе улыбнулась. — Обещаю её прочитать внимательно и тщательно.

— Да, Джен. Я… я отметил там несколько мест, обратите на них особое внимание.

— Хорошо, — Женя засмеялась. — Думаю, за субботу и воскресенье я её изучу. И обещаю хранить всё это в тайне.

— Я вам верю, Джен.

Рассел вежливо снял шляпу, склонил голову.

— Спасибо за доверие. До свидания.

— До свидания, Джен.

Рассел ещё постоял, провожая Женю взглядом. Посмотрел, как она вошла в калитку. Вот стукнула её дверь. Что ж… что бы он ни услышал от неё в понедельник, он не жалеет о сделанном. У него не было иного выхода. Да и не поверила бы она его словам, а фотографиям, строгому академическому тексту… И потом это — правда. У правды есть интересная особенность. Она не нуждается в особых доказательствах. В отличие от прямой лжи, умолчаний и иносказаний.

Он надел шляпу и, повернувшись, пошёл по улице. Домой? А не всё ли равно куда? Джен… сентиментальная, жаждущая оберегать и заботиться, одержимая, как все женщины, мечтой о семье, доме, любящем мужчине рядом… Люди могут простить многое, но не разрушение своих иллюзий. Джен не простит, возненавидит. Пусть. Он сделал всё, что мог, и пусть другой на его месте попробует сделать больше.

Занятый своими мыслями, Рассел не заметил стоящего в густой тени человека в рабской куртке. Правда, куртка, сливаясь с тенью, делала мужчину практически невидимым.

Эркин дождался, когда шаги беляка затихнут, прислушался ещё раз и уже спокойно пошёл домой. Ну, не отстаёт от Жени сволочь белая. Ладно. Месяц остался, нарываться нет смысла. Да и днём сволочь не посмеет пристать, а так поздно Женя дважды в неделю возвращается. Во вторник и пятницу. Прикрою.

Его разбудил шум дождя. Стук капель по жестяному козырьку над окном неприятно напомнил выстрелы. Чак, не открывая глаз, прислушался, плотнее натянул на плечи одеяло. Теперь зарядит надолго. А может, и нет. Когда-то он умел по шуму дождя определять: надолго тот или нет. Ещё в имении, до всего. А потом это стало ненужно, вот и забыл. Руки ломит. Опять идти к этим… поганцам. Разминать мышцы. До чего же умелые сволочи. Спальники. По мордам же видно, а что им ни скажи, молчат. Обложить попробовал, так они к счёту накинули. За руки как за полный заплатил. Устроились гады и знать ничего не желают.