Уильям Нэйпир - Собирается буря

• Название: Собирается буря
• Автор: Уильям Нэйпир
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057571-8, 978-5-403-00538-8

Аттила.

Великий полководец — и безжалостный завоеватель, которого христиане именовали «бичом Божьим» и Антихристом.

Человек, объединивший дикие племена кочевников-гуннов в могущественную армию, не знавшую себе равных.

В юности Аттила по ложному навету был изгнан из родного племени, долгие годы странствовал в далеких краях, а тем временем его народ становился все слабее.

Но теперь Аттила возвращается, чтобы мечом вернуть себе то, что принадлежит ему по праву, и повести своих воинов на Запад, в богатые земли Римской империи…

Читайте вторую книгу увлекательной исторической эпопеи Уильяма Нэйпира!

---

Вскоре все они исчезли из виду за горизонтом, словно никогда и не существовали.

— Мир таков, каков есть, — сказал Аттила, — и другим не будет.

— Однако… — ответил Чанат.

Аттила дернул за поводья. Даже Чагельган, казалось, запнулся и с жалостью и с неожиданными и какими-то не лошадиными угрызениями совести оглянулся назад, в бурю.

— Мы выехали не для того, чтобы быть сиделками у несчастных в этом мире, — прорычал Аттила. — Они — не наши люди.

— Но мы могли бы найти пристанище от бури у них, — произнес Чанат. — И, вероятно, завтра…

— Чанат, — сказал Аттила, вздохнув. Каган склонил голову так низко, что подбородок коснулся груди. — От твоего царского благородства и великодушия меня выворачивает.

— Чанат таков, каков есть, — ответил старый воин, радостно улыбаясь, — и другим не будет.

Он еще раз пришпорил коня и поехал назад, в надвигающуюся бурю.

Рядом неторопливо двигался Маленькая Птичка.

— Мой господин, делающий женщин вдовами, становится сострадательным! — запел шаман своим писклявым детским голоском сквозь поднимавшийся ветер. — Но осторожнее, мой господин, осторожнее! Чем больше и мягче твое сердце, тем шире мишень для неприятельских стрел.

…Воины укрылись в деревенских лачугах, закрыв лицо плащами и низко опустив голову, защищаясь от вихрей красного песка. Но Аттила, Чанат и Орест остановились в потрепанной хижине старухи с палкой. Она провела гостей в темную хибарку, заперла дверь и бросила несколько охапок дров в огонь в центре лачуги. Скрестив ноги, Аттила, Чанат и Орест сели вокруг, окруженные дымчатой мглой, прислушались к завываниям ветра и выпили скисшего овечьего молока. Хозяйка называла его арак, передавая по кругу в треснувшей чаше.

Когда огонь разгорелся с новой силой, воины заметили, что женщина была очень старой. Однако казалась бодрой, ее живые маленькие глаза, холодные и блестящие, как у змеи, еще мерцали на измятом лице. Щеки, покрытые складками, были изрезаны глубокими морщинами, словно земля, вспаханная в темноте лунатиком. Но когда старуха сняла с головы платок, гунны увидели: она все еще заплетала свои длинные седые волосы несколькими цветными лентами, будто самодовольная молодая девушка. Они улыбнулись.

Аттила вежливо передал хозяйке чашу.

— Так, — сказал он. — Кутригуры, совершившие нападение. Сколько их?

Женщина сделала большой глоток, чмокнула губами, тонкими и поблекшими из-за старости и пустынного ветра, и улыбнулась. Затем выпила еще, поставила чашу обратно и вытерла рот уголком платка.

— Сколько? — переспросила она и развела руки в разные стороны. — Много.

Аттила понял смысл жеста. Он означал, что в языке старухи не было слова для обозначения такого большого количества.

— На каждого из нас, — не отступал каган. — Сколько?

Женщина снова взяла чашу, выпила молоко до дна и приказала Оресту наполнить еще раз из кожаного кувшина в углу. Орест взглянул на Аттилу. Тот выглядел сбитым с толку. Верный раб сделал, как велели.

— Сколько на каждого из вас? — спросила старуха. — Достаточно, — и хмыкнула. — Десять на одного.

— Тысяча.

— Наверно, двадцать.

Аттила посмотрела на Чаната.

— Наверно, двадцать тысяч, по ее словам.

Чанат изменился в лице.

— Мой господин, мы не можем…

Аттила едва заметно улыбнулся:

— Мы остаемся, как ты и хотел, храбрый Чанат. Но не беспокойся, неприятности сближают.

Старый воин нахмурился.

Каган спросил у старухи:

— Когда они вернутся? Нападавшие?

Женщина покачала головой:

— Это мы к ним ходим. Через два дня необходимо уплатить очередную дань.

Она со всей силы плюнула в огонь, костер зашипел и съежился под ее злобным взглядом.

— Два дня, — повторил Аттила. — Тогда завтра мы отправимся в путь и найдем для них тушу животного.

Старуха выглядела озадаченной.

Аттила рассмеялся.

* * *

Следующий день был затишьем после бури. Высокое плоскогорье казалось сморщенным и промытым струями песка, и походило на шкуру паршивой дикой собаки. Оно производило впечатление еще более заброшенного места, чем обычно. Аттила взял четверых воинов — Ореста, Чаната, Есукая и Гьюху. Маленький отряд медленно поехал на восток, к низменности и реке, где кутригуры разбили лагерь. Было очень холодно.

Гунны спустились с высокого каменного плато на плоскую равнину с серой травой, в которой встречались пирамиды из булыжников, будто твердые пни деревьев из какого-то давно исчезнувшего леса. Пронизывающий ветер завывал среди них, и розово-серый отблеск рассвета стал просто холодной полоской в небе на далеком горизонте. Воины проехали сквозь длинные шевелящиеся тени, мерцающие и танцующие в траве, и с трудом пробирались сквозь горы камней, памятные знаки безымянных кочевников, украшенные и увешанные цветными клоками шерсти, лопатками овец и черепами птиц, скалы со странными выбитыми рисунками, завитками, рубчиками и причудливыми узорами, словно в них попали древние морские раковины.

Затем с правой стороны появились остроконечные горы из темно-серого глинистого сланца, с последними желто-фиолетовыми вьюнками и викой, еще тянущейся к жизни из щелей, куда проникали теплые лучи солнца. Высоко на склонах гунны увидели колонну двугорбых верблюдов, идущих вправо и жующих жвачку. Всадники остановились и стали наблюдать за этими созданиями. Их большие мягкие ноги бесшумно ступали по ровному камню, животные были полны аристократической меланхолии, обветренным благородством среди ветра и каменных глыб.

Отряд прошел через покинутое пастбище и спустился в узкий ров со зловещими высокими стенами из глинистого сланца, темными и блестящими от воды, а оттуда в широкую и глубокую долину. Там располагалась река, а на берегу стоял лагерь. Большего встречать еще не доводилось.

Воины подождали до сумерек, когда зимнее солнце почти касается темной полоски земли, и его кроваво-красный свет разливается на горизонте. Гунны сделали для лошадей кляпы из толстой веревки, связанной вокруг морды, а узлы запрятали в рот. Животные сильно трясли головами и сердито раздували ноздри, но бесшумно, что и было необходимо. Затем всадники пустили коней рысью и погнали вокруг местности, где находился лагерь, под прикрытием низкого холма, возникшего в результате давнего сильного наводнения и возвышавшегося над долиной.

Они спешились и залезли на вершину.

Лагерь расположился на расстоянии приблизительно в три или четыре сотни шагов. В нем насчитывалось, должно быть, более тысячи палаток. Ветер утих, и гунны слышали вдалеке крики и ржание лошадей. Среди палаток прогуливались мужчины, мерцали костры, взад и вперед бегали дети, женщины готовили пищу или ухаживали за больными. Некоторые несли воду из реки в огромных кувшинах коромыслом. На многих копьях в разных краях лагеря висели черные кожаные щиты. Позади, в сумраке, находился загон, где стояли тысячи лошадей.

На небе над этим громадным поселением светила одна-единственная звезда, одна блуждающая планета — безмолвно движущийся Меркурий. Внизу реки беспокойно, хотя и почти бесшумно, порхали черно-белые тени. Это были чибисы, поднимавшиеся в воздух над темнеющими берегами.

Рядом снова послышался шелест крыльев. Есукай потревожил стаю куропаток, и они наконец вспорхнули, так же неохотно покидая свои теплые гнезда, как заяц нору. Во мраке раздался громкий шум, когда птицы полетели вдоль холма в безопасное место. Но стремительный Есукай уже успел приложить стрелу к луку, перекатился на спину и, все еще вращаясь, пустил стрелу в парящую куропатку. Орест сердито зашипел на него, но было уже слишком поздно. Молодой воин точно расценил свои силы, стрела попала в цель. Убитая птица упала с неба, и ослепительно-белое горло и нижние крылья ярко сверкнули в последних лучах солнечного света на западе.

Есукай ухмыльнулся.

Орест взглянул вниз, на лагерь. К тому времени Аттила уже наблюдал.

В сумерках возле лагеря стоял и смотрел на них одинокий воин.

Гунны не могли издалека разглядеть лицо, но враг был плотного телосложения, в черной или темной одежде. Он нерешительно прошел несколько ярдов в том направлении, где находились Аттила с отрядом, сузив глаза. Неприятель слышал, как вспорхнули куропатки, и повернулся в тот момент, когда одна из птиц падала, блеснув в небе. Отойдя немного от лагеря, воин остановился, некоторое время понаблюдал, затем направился обратно к палаткам.

Орест вздохнул и склонил голову, схватив ее руками.

Аттила продолжал смотреть.

Воин исчез из виду, скрывшись за широкой низкой палаткой, и через пару минут появился вновь, ведя коня.

Аттила взглянул на Ореста. Орест — на Аттилу.

Оба посмотрели на Есукая.