Феликс Кандель - Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. С начала девятнадцатого века до конца Первой мировой войны

• Название: Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. С начала девятнадцатого века до конца Первой мировой войны
• Автор: Феликс Кандель
• Издательство: Мосты культуры / Гешарим
• Жанр: История
• Год: 1999
• ISBN: 5-93273-118-4

---

Британских политиков сбивал с толку антисионизм видных английских евреев‚ некоторых это даже раздражало‚ и Вейцману приходилось постоянно им объяснять: "Сионизм не предназначен для тех‚ кто отошел от еврейства. Он предназначен для масс‚ которые хотят жить по собственной воле‚ и эти массы имеют право требовать признания Палестины их Национальным очагом... Некоторые евреи и неевреи не понимают главного: что бы ни произошло‚ мы будем в Палестине".

5

В марте 1917 года Соединенные штаты Америки вступили в войну на стороне стран Антанты. Летом того года делегация английских сионистов встретилась с Артуром Бальфуром‚ и он попросил подготовить проект правительственной декларации в поддержку сионистской идеи. В июне 1917 проект был составлен; в нем говорилось‚ что правительство Великобритании "выражает свое согласие с принципом признания Палестины национальным очагом еврейского народа".

Кабинет министров собирался утвердить декларацию‚ но неожиданно этот вопрос сняли с повестки дня. Сделал это Эдвин Монтегю – министр–еврей в британском правительстве‚ называвший сионизм "порочным политическим учением". Удивительное дело: Великобритания была готова передать Эрец Исраэль еврейскому народу‚ и в то же время‚ как отметил Вейцман‚ "богатое‚ самодовольное и самоуверенное меньшинство того же самого народа восстало против этого естественного требования и прилагало яростные усилия‚ чтобы стремление большинства не осуществилось". /"Стремление евреев к государственности вызывает у меня ужас‚ – заявлял Монтегю. – Если я его поддержу‚ то как англичанин и патриот должен буду подать в отставку"./

Но эту идею поддерживал Бальфур‚ министр иностранных дел Великобритании: "Евреям следует отвести такое место‚ которое вернуло бы их миру. Несправедливо‚ чтобы у великого народа не было своей родины". Эту идею одобрял и Ллойд–Джордж‚ тогдашний премьер–министр‚ который сказал Вейцману в те решающие дни: "Я знаю‚ что эта декларация обрадует одну группу евреев и вызовет неудовольствие другой. Но я решил поддержать вашу группу‚ потому что она стоит за великую идею".

Четвертого октября 1917 года состоялось очередное заседание правительства; оно вновь рассматривало декларацию‚ предложенную сионистами‚ и снова Монтегю выступил против ее принятия. Вейцман вспоминал: "Он не сказал ничего нового‚ но страстность‚ с которой он отстаивал свои взгляды‚ его непримиримая враждебность к сионизму ошеломили членов кабинета". В результате этого кабинет министров изменил текст декларации. В первом ее варианте правительство Великобритании признавало Палестину "национальным очагом еврейского народа"; во втором варианте декларации появилось существенное изменение: упоминалось лишь о благожелательном отношении "к идее создания" национального очага. Текст измененной декларациии разослали четырем сионистам и четырем антисионистам‚ "чтобы получить письменное изложение взглядов представителей еврейских лидеров".

Второго ноября 1917 года‚ после заключительного обсуждения в кабинете министров‚ лорд Бальфур опубликовал письмо‚ вошедшее в историю под названием "Декларация Бальфура". Ее окончательный текст таков: "Правительство Его Величества благосклонно относится к восстановлению в Палестине национального очага еврейского народа и приложит все усилия к облегчению достижения этой цели. Вполне понятно‚ что не должно быть предпринято ничего‚ что может повредить гражданским и религиозным интересам нееврейских общин в Палестине‚ а также правам и политическому статусу‚ которыми обладают евреи в какой–либо другой стране".

Пока шло заседание кабинета министров‚ Хаим Вейцман ожидал поблизости‚ в соседней комнате; наконец‚ чиновник вынес ему долгожданный документ и сказал: "Поздравляю с мальчиком!" Вейцман вспоминал впоследствии: "Что греха таить – не очень-то мне понравился сначала этот "мальчик". Не такого я ожидал. И всё же я знал‚ что это великое событие".

6

Англичане использовали декларацию Бальфура в пропагандистских целях‚ чтобы привлечь на свою сторону евреев воюющих стран. Декларацию издавали миллионными тиражами; листовки с ее текстом сбрасывали с самолетов над Австрией и Германией. Это напугало турецкие власти; они заявили‚ что намерены снять ограничения на въезд евреев в Палестину‚ пообещали в будущем еврейскую автономию‚ – но Османская империя уже проигрывала ту войну.

За восемь месяцев до принятия декларации Бальфура произошла в России февральская революция‚ отменившая ограничительные антиеврейские законы бывшей Российской империи. Весь мир находился под впечатлением той революции‚ и кое–кто стал утверждать‚ что у российских евреев теперь пропадет интерес к сионизму. Они освободились. Они больше не нуждаются в убежище вне России‚ в далекой и заброшенной Палестине. "Эти рассуждения поверхностны и ошибочны‚ – возражал Хаим Вейцман. – Страдания русского еврейства никогда не были главной движущей силой сионизма. Этой силой было и остается недолимое национальное стремление еврейства иметь собственный дом... Свободное русское еврейство мощнее‚ чем когда–либо‚ поддержит стремления сионистской организации".

Так оно и произошло на самом деле – подъем сионистского движения в России после февральской революции. Молодежь организовывалась в группы‚ чтобы в скором времени отправиться в Эрец Исраэль; от одного к другому передавали слухи о том‚ что в Иерусалиме уже сформировано еврейское правительство. После опубликования декларации Бальфура в Москве собрались на митинг более трех тысяч человек. По улицам Киева прошла гигантская манифестация с бело–голубыми знаменами. В Петрограде‚ по сообщению газеты‚ "публика переполнила театр‚ стоят в проходах‚ толпятся у стен – энтузиазм царит небывалый".

В Одессе более ста тысяч человек вышли на улицы города: играли оркестры‚ развевались флаги‚ демонстранты проходили мимо здания английского консульства и кричали "ура" в честь англичан. "Я не верил своим глазам‚ – вспоминал впоследствии вице–консул. – Я хорошо знал евреев Одессы. Это были в большинстве своем спокойные‚ интеллигентные‚ несколько скептически настроенные люди. Я никогда не подумал бы‚ что они способны на такое бурное выражение чувств‚ на такую горячую веру. Для меня декларация Бальфура ничем не отличалась от других дипломатических документов‚ которые в изобилии выпускал Лондон. Для них это были трубные звуки самого освободителя–Мессии".

Среди восторженных возгласов того времени‚ прославлявших англичан‚ прозвучали и трезвые голоса‚ которые иначе оценивали события. Давид Бен–Гурион записал в дневнике: "Свершилось великое чудо"‚ но в то же время он говорил: "Англия не вернула нам Эрец Исраэль. Англия не в силах ее возвратить... Лишь в муках труда и творчества можно завоевать землю‚ лишь неустанной работой по ее строительству и заселению".

О том же говорил и Владимир Жаботинский: "Декларацией Бальфура мы обязаны и Герцлю‚ и Ротшильду‚ и Пинскеру; в еще большей мере первым пионерам... от Метулы на севере до Рухамы на юге. Я уж не говорю о том‚ что еще важнее: о Книге‚ святой для всего мира‚ научившей весь мир связывать еврейский народ с Иерусалимом... Декларация Бальфура не приз; даже на бумаге не дают родины Ивану‚ Сидору или Петру. Обещать родину можно только в ответ на соборный голос массы – в ответ на движение".

***

Хаим Вейцман описал свое детство в автобиографической книге "В поисках пути": "Городок‚ где я родился‚ Мотоль /или Мотеле‚ как его любовно называли евреи/‚ стоял – да‚ возможно‚ еще и сейчас стоит – на берегу небольшой речки‚ в болотистой местности‚ занимавшей большую часть Минской и соседних белорусских губерний‚ на плоской‚ открытой равнине‚ угрюмой и однообразной... Весной и осенью всё вокруг превращалось в море грязи; зимой здесь царствовали лед и снег‚ летом неизменно висело облако пыли. И повсюду на этой равнине‚ в сотнях городков и местечек‚ жили евреи‚ жили уже давно – крохотные еврейские островки в чужом океане. Среди них было немало моей родни... Отец мой был сплавщиком. Он отправлялся в самый далекий и глухой лес‚ километров за двадцать–двадцать пять от дома. Единственной ниточкой‚ связывавшей его с домом‚ была санная дорога‚ да и ту могло в любой момент занести снегом... Работа была тяжелая и изнурительная‚ но отец‚ в общем–то‚ любил ее – возможно‚ потому‚ что она требовала немалого искусства. Он сам помечал предназначенные для вырубки деревья‚ сам наблюдал за их перевозкой к реке... Мать в те годы... постоянно была беременна или кормила очередного младенца... Она родила отцу пятнадцать детей‚ из которых трое умерли в младенчестве‚ а остальные благополучно выросли. Она не воспринимала это как тяжкое бремя: ей хотелось иметь много детей‚ и рожала она их с большой радостью с семнадцати до сорока шести лет... Отец очень беспокоился о будущем своих детей и поэтому старался дать нам наилучшее образование. Нас у него было двенадцать‚ и с его помощью /а также благодаря тому‚ что мы помогали друг другу/ девять из нас закончили университет – дело по тем временам неслыханное... Помню отца стоящим в синагоге и ведущим молитву. Голос его до сих пор звучит в моей памяти‚ когда мне грустно или одиноко. И нередко несколько знакомых тактов старой синагогальной мелодии воскрешают в моей душе далекие картины‚ казалось бы‚ навсегда забытого прошлого".