Владимир Беляев - Кто тебя предал?

• Название: Кто тебя предал?
• Автор: Владимир Беляев
• Жанр: Детская проза

В повести "Кто тебя предал?" писатель выступает одновременно как автор и участник событий. Читатель увидит в зловещем образе митрополита Андрея Шептицкого, бывшего графа, бывшего драгуна, крупнейшего иерарха Ватикана, какую страшную силу и опасность представляет униатская церковь и религия вообще. Он увидит, как изуверами и мракобесами попирались самые святые чувства людей - любовь к родине и свободе, семейные связи и жажда просвещения.

Читатель узнает много хороших людей, не согнувшихся под пытками палачей и гестапо, узнает о судьбе украинской девушки Иванны Ставничей, в лихолетье гитлеровской оккупации сумевшей преодолеть духовное порабощение, влияние "крестного отца" митрополита Андрея Шептицкого и близких к нему националистов, и не только преодолеть - вступить в борьбу с ними.

Повесть написана по документальным материалам. В ней изменены лишь отдельные фамилии действующих лиц, географические названия и смещены во времени, уплотнены некоторые события, имевшие место в действительности.

---

 — Благодарю вас, пане меценас[19]! Только пойдемте вместе. Надо будет записать ваши показания...

 Когда они втроем дошли до каменной ограды монастырского сада и Щирба, вынув ключ, воткнул его в скважину узкой двери, Гудим-Левкович обеспокоился:

 — Позвольте, это же сад митрополита, а не комиссариат полиции! Куда вы меня ведете?

 — Веду куда надо,— спокойно ответил Щирба, открывая калитку и пропуская в нее первым Журженко с поднятыми руками.— У нас здесь особый пост полиции. Мы охраняем покои его эксцеленции и вылавливаем среди прихожан подозрительных, вроде этого типа.

 По его знаку Гудим-Левкович перешагнул порог калитки и, подождав, пока Щирба закрыл ее, мелкими шажками просеменил за капитаном. Как только Щирба откинул первую тачку, обнажая потаенную дверцу, ведущую в подземелье, Гудим-Левкович запричитал:

 — Послушайте, я не пойду туда!

 — Я вам уже объяснил: у нас здесь свой тайный пост. Для таких доверенных конфидентов, как вы, пане адвокат!

 — Откуда вы знаете, что я адвокат? — уже не па шутку встревожился Гудим-Левкович, глядя на Щирбу узенькими глазами.

 — Ну кто же из местных людей, от Турки до Сокаля, не знает пана адвоката Гудим-Левковича? — сказал, улыбаясь, полицай и дал знак Журженко, чтобы тот опустил руки.— Ваши блестящие речи в защиту украинских националистов надолго запали в души молодежи.

 Тем временем Журженко открыл вход в стене, обнажая черное отверстие, ведущее под землю.

 — Куда вы меня ведете? Я буду кричать! — срывающимся голосом пискнул адвокат.

 — К добрым людям веду.— Крепко схватив адвоката за руку, Щирба подтолкнул его к дыре.— К настоящим украинским патриотам! Вы доложите им об этом вражеском агенте и получите благодарность!

 — Почему сюда? Я не хочу! — упираясь ногами в тачку, взмолился Гудим-Левкович.

 — Закрой морду! Ну! — приказал Щирба и перевел ствол пистолета на Гудим-Левковича.— Если еще пискнешь, ляжешь здесь же трупом. Давай вперед! — И он толкнул адвоката в темное отверстие.

 Шум карбидных ламп и примусов, темные силуэты раненых, лежащих под стенами на соломе, мрачные своды подземелья — вся эта непривычная обстановка, в которую попал Гудим-Левкович, окончательно парализовала его волю.

 На прямой вопрос Садаклия: «Какова ваша кличка в зондердинсте?» — адвокат покорно ответил:

 — «Щель».

 Ни Садаклий, ни Журженко не рассчитывали на столь быстрое признание. Только страх мог заставить галиц-кого политика, привыкшего всю жизнь хитрить, изворачиваться, обманывать, «расколоться» столь быстро.

 — Понятно, значит, вы играли роль той самой щели, сквозь которую немцы пытались шпионить за настоящими патриотами?—уточнил Садаклий, выкладывая содержимое бумажника адвоката.

 — Так точно! — ответил Гудим-Левкович.

 — У кого вы на связи? — спросил Садаклий, быстро пробегая какое-то письмо на немецком языке.

 — У гауптштурмфюрера Энгеля.

 — Где с ним встречаетесь? Адрес конспиративной квартиры?

 — По средам в пять вечера. На Фюртенштрассе. восемьдесят пять, в квартире лейтенанта украинской полиции Филиппа Вавринюка. Он мне сдал ее до осени.

 — Телефон там есть? — спросил Садаклий.

 — Так точно! Два семнадцать пятьдесят четыре...

 — Одно место встречи? — спросил Садаклий.

 — Нет, зачем,— поправился адвокат.— Иногда я прихожу на Майенштрассе, десять.

 — На квартиру к гауптштурмфюреру Кнорру? — сказал Садаклий, посмотрев в глаза Гудим-Левковичу. Тот съежился под этим взглядом:

 — Да...

 — Кнорр курирует теперь в зондердинсте вопросы церкви, не так ли? — спросил Садаклий.

 — Да, он хорошо ориентируется в церковных делах! — согласился Гудим-Левкович.

 — И вхож к митрополиту?

 — Разумеется.

 — Кнорр присутствует на встречах с Энгелем на Майенштрассе. десять? — спросил Садаклий.

 — Как правило — всегда.

 — Он давал вам задания освещать церковные дела?

 — Непосредственно от Кнорра я получил два задания,— ответил Гудим-Левкович,

 — Какие именно?

 — Он просил меня составить список священняков-москвофилов, тех, кто. относится с симпатией к Советской России.

 — А второе задание? — спросил Садаклий.

 — Я получил его вчера,— сказал Гудим-Левкович.— Гауптштурмфюрер распорядился собрать информацию об отношении униатского духовенства Львова к казни Иванны Ставничей...

 — Так... так...— постукивая пальцами по деревянному ящику с наклейками, задумчиво протянул Садаклий.— А с какого же года вы стали сотрудником польской охранки — дефензивы? — быстро спросил Садаклий.

 — Нет... Нет... Честное слово, нет! — засуетился Гудим-Левкович.— С поляками я не сотрудничал. Христом-богом клянусь! — И он впопыхах перекрестился.— Чего нет, того нет. Мои патриотические убеждения украинского деятеля не позволяли...

 — Но ваши патриотические убеждения «украинского деятеля» позволили вам стать тайным агентом немецкого СД,— вмешался Журженко.

 — Погодите, Иван Тихонович! — остановил его Садаклий.— Надо еще кое-что выяснить.— Он аккуратно сложил письмо, запрятал его обратно в конверт с золотым тиснением и спросил: — Значит, вам знакома жизнь капитула, раз Кнорр давал вам подобные поручения.

 — Видите ли, я пять лет был внештатным юрисконсультом митрополита,— разъяснил Гудим-Левкович.— Я вел спорные дела по его имению в Прилбичах, судился с лесопромышленниками в Карпатах. Там ведь большие лесные угодья капитула. Митрополит меня хорошо знает. И священников у меня знакомых очень много.

 — Почему выбор митрополита пал именно на вас?

 — Меня порекомендовал ему мой старый сослуживец по австрийской армии, управляющий имениями митрополита инженер Андрей Мельник.

 — Так называемый «вождь» украинских националистов?— улыбнувшись, спросил Садаклий.

 Адвокат, не уловив оттенка иронии в голосе своего следователя, поспешно сказал:

 — Один из вождей! Один из вождей! Ведь сейчас на этот пост претендует Степан Бандера. После известного путча молодых...

 — Ответьте мне прямо, пане меценас,— величая Гудима-Левковича по-местному, как принято в Галиции называть адвокатов, и отчеканивая каждое слово, спросил Садаклий,— отец Теодозий вызвал Иванну в Кравчицы по наущению митрополита?

 — Я думаю... его эксцеленция посоветовал это сделать...

 — И одновременно сообщил в гестапо, что письмо отправлено? — спросил Садаклий.

 — Вот этого я не знаю... Ей-богу, не знаю... С митрополитом я давно не виделся. Вот крест святой! — Адвокат снова осенил себя крестным знамением и взглянул на своды подземелья, как бы побаиваясь, не подслушал ли его слова кто-либо из каноников.

 — Где находится отец Теодозий? — спросил Садаклий.

 — Его эксцеленция поступил с ним очень милостиво. Вместо того чтобы направить отца Теодозия за его кощунственные выкрики по адресу немецких властей в тюрьму, митрополит объявил его умалишенным. Отца Теодозия отвезли в психиатрическую лечебницу на Кульпарков. Он находится там под присмотром отца Николы Яросевича.

 — Кто такой Яросевич?

 — Священник в каплице святого Иосифа. Он и живет там, на территории лечебницы,— сказал Гудим-Левкович, видимо желая расположить к себе следователя.

 — А что значит это приглашение? — взмахнув письмом, спросил Садаклий.— Откуда вы знаете штурмбан-фюрера Дитца?

 — О. я его знаю еще по австро-венгерской армии! — охотно признался Гудим-Ловкович.— Он ведь из-под Львова. Мы вместе с ним служили в «украинской галицкой армии», вместе с ним Киев ходили брать в девятнадцатом, да большевики надавали нам по шее.

 — И Ганса Коха знаете? — спросил Садаклий.

 — Ну разумеется! Он разведкой в «украинской галицкой армии» ведал. Его даже на переговоры с Деникиным командование посылало! — сказал адвокат.

 — Поэтому, прибыв с немецкими войсками во Львов. он поселился в палатах митрополита? Не так ли?

 — Совершенно верно! Ведь капитан Ганс Кох является одновременно и профессором теологии. Они старые друзья с митрополитом.

 — Куда же и по какому поводу приглашает вас штурмбанфюрер Дитц? — спросил Садаклий.