Владимир Беляев - Кто тебя предал?

• Название: Кто тебя предал?
• Автор: Владимир Беляев
• Жанр: Детская проза

В повести "Кто тебя предал?" писатель выступает одновременно как автор и участник событий. Читатель увидит в зловещем образе митрополита Андрея Шептицкого, бывшего графа, бывшего драгуна, крупнейшего иерарха Ватикана, какую страшную силу и опасность представляет униатская церковь и религия вообще. Он увидит, как изуверами и мракобесами попирались самые святые чувства людей - любовь к родине и свободе, семейные связи и жажда просвещения.

Читатель узнает много хороших людей, не согнувшихся под пытками палачей и гестапо, узнает о судьбе украинской девушки Иванны Ставничей, в лихолетье гитлеровской оккупации сумевшей преодолеть духовное порабощение, влияние "крестного отца" митрополита Андрея Шептицкого и близких к нему националистов, и не только преодолеть - вступить в борьбу с ними.

Повесть написана по документальным материалам. В ней изменены лишь отдельные фамилии действующих лиц, географические названия и смещены во времени, уплотнены некоторые события, имевшие место в действительности.

---

Много лет прошло уже с тех пор, но и теперь у меня перед глазами страшное зрелище этих похорон. Казалось, что меня и всех стоящих в тот час перед гостиницей «Жорж» перебросили с улицы советского города на четыре века назад, в жуткое и жестокое средневековье.

...Среди церковников выделялся молодой священник — Роман Герета. Его цветущий вид никак не вязался с атмосферой смерти и тления. Значительно позже я узнал, какую роль играл отец Роман Герета в трагической ,исто-рии, о которой здесь пойдет речь, и сколько обманчива может быть внешность человека.

А тогда, глядя, как, потупив взгляд, скромный, внешне благопристойный молодой человек лет двадцати восьми, в хорошо сшитой реверснде, явно скучая, движется в скопище попов, я даже мысленно пожалел его и подумал: как же ты затесался среди этого старья? Тебе бы сидеть сейчас за студенческой скамьей, в политехническом институте, изучать сопротивление материалов, электрические машины, а в свободное время ловко перебрасывать через сетку на спортивной институтской площадке волейбольный мяч. А вместо того ты идешь с этими катабасами, как твои же земляки презрительно называют служителей церкви. Идешь, закованный в черную хламиду.

Тем временем катафалк остановился перед зданием Украинского треста нефтегазоразведки, и какой-то седобородый иерарх дал знак рукой следующим сзади, чтобы они подтянулись и выровняли ряды.

С не меньшим, чем я, интересом наблюдали за этой процессией солдаты и офицеры нашей воинской части, следовавшей на фронт добивать гитлеровцев, скопившихся между Вислой и Саном. О маршруте воинов говорили решительные надписи на бортах грузовиков и закамуфлированных приземистых танков: «Добьем гада Гитлера!», «Вперед, на Запад!», «Освободим народ братской Польши!» Молодые загорелые ребята в полинявших гимнастерках смотрели на церковников и их сановного мертвеца с нескрываемым удивлением.

...У гостиницы толпились пешеходы, задержанные похоронным шествием. Я оглянулся и у себя за спиной увидел заинтересовавшего меня старика в белом пыльнике. Грустным взглядом, в котором смешивались печаль, отрешенность и вместе с тем, я бы сказал, даже злоба, он внимательно рассматривал шествие, точно отыскивал в нем знакомых. И в то же время старик показался мне добрым, мягким человеком.

Молодая девушка в дубленом полушубке и пестром платке спросила старика:

— Скажите, пожалуйста, кого это хоронят? Старик в пыльнике посмотрел внимательно, точно изучая, можно ли доверять девушке, и глухо отрезал:

— Убийцу хоронят!

За спиной старика возникло лицо человека в железнодорожной фуражке, которого я видел и запомнил еще с Академической аллеи. Он прислушивался к разговору.

— Убийцу? — переспросила девушка. Старик в панаме внезапно побледнел, пошатнулся и, схватившись рукой за сердце, стал клониться назад.

— Ой. ему плохо! — вскрикнула девушка.

Я успел подхватить слабеющее тело, осторожно вывел старика из толпы эа угол гостиницы и прислонил к стене. . Тут как тут возле нас появился железнодорожник.

— Опять сердечный приступ! Я его знаю. То мой сосед. Позвольте я отведу его домой,— сказал он вкрадчивым голосом.

Было в том голосе что-то слишком приторное, услужливое и, как мне снова показалось, подозрительное. А может, не по себе делалось от его холодных, стального цвета, недобрых глаз?.. ,.

— Его не домой нужно, а в больницу,— сказал я, оглядываясь.

Неподалеку на козлах допотопного фиакра дремал пожилой возница с усами и бакенбардами, отпущенными в подражание австрийскому императору Францу-Иосифу. Осторожно подведя ослабевшего старика к вознице, я сказал:

— Послушайте, пане! Человеку вот плохо. Давайте отвезем его в ближайшую больницу. А заплачу вам я.

— Проше бардзо! — сразу стряхивая сон, проронил возница и стал отвязывать вожжи.

Приподняв старика, я усадил его на мягкое, лоснящееся сиденье, пропахшее кожей и лошадиным потом. Полу-обпимая моего подопечного, я уселся рядом с ним. Извозчик дернул вожжи, и фаэтон мягко покатился кривыми улочками по направлению к улице Шайнохи. Резиновые шины и обмякшие рессоры скрадывали неровность мостовой.

— Ладный австрийский фиакр, цо? — полуоборачиваясь, похвалил свой выезд возница.— Лучше всякой так-сувки. Люкс!

После блокадной зимы в осажденном Ленинграде я обычно не расстаюсь с валидолом. Сейчас я, почти насильно разжав зубы старика, засунул таблетку валидола в его холодные губы.

— Разжевывайте скорее!

Лекарство начало действовать быстро. Старик открыл глаза и прошептал:

— Не надо, ради бога, в больницу. Хватит с меня этой больничной пытки. Везите домой, на Замарстиновскую...

Фаэтон выехал на улицу Коперника и пересек ее почти перед самым носом у черного катафалка в венках и пышных хризантемах.

Вот виновник моего горя и несчастий! — прошептал старик.— Но и его наказала карающая десница всевышнего правосудия...

"ДРАГУН"

Уже в первый свой приезд во Львов я заинтересовался владыкой униатской церкви, как и самой ее историей.

Какая сложная игра велась здесь, на западных землях Украины, почти на протяжении столетия, начиная с «весны народов» 1848 года, основательно пошатнувшей троны многих государств, и в том числе святейшего папы римского — Ватикана!

Габсбурги, Гогенцоллерны, австрийские бароны и польские магнаты люто ненавидели славянский Восток, к власти над которым вместе с ними рвалась католическая церковь. Разжигая украинский буржуазный национализм, верные слуги папы — отцы иезуиты — издавна стремились вслед за Галицией оторвать и всю Украину от России.

Ополячившийся род украинских магнатов Шептицких дал папству целую плеяду митрополитов и епископов, заседавших в палатах напротив собора святого Юра во Львове. Они-то и помогали набросить на шею галицких украинцев ненавистное им ярмо унии.

Ватикан в конце XIX века, когда Галиция входила в состав Австро-Венгерской монархии, начал подыскивать кандидатуру «бархатного диктатора», который смог бы, не вызывая возмущения в народе, тонко и умно подчинить себе верующих галичан. Приближенные к папе римскому давние друзья семьи Шептицких — кардинал граф Ледуховский («черный папа» — генерал монашеского ордена иезуитов) и кардинал Чацкий — подсказали его, графа Андрея Шептицкого, кандидатуру.

Еще в студенческие времена Андрей Шептицкий прославился своей нетерпимостью ко всему прогрессивному. Его избрали председателем реакционнейшего общества «Филарет» в Кракове, которое боролось с прогрессивным студенческим кружком «Читальня Академицка».

Отнюдь не простая любознательность аристократа, для которого были открыты все столицы мира, а советы иезуитов, чуть ли не с колыбели воспитывавших молодого графа, погнали его в свое время, после того как из офицера австро-венгерской армии он стал епископом греко-католической церкви, в далекую и снежную Россию и в Надднепрянскую Украину.

Хитрая ватиканская лиса Чацкий, кардиналы-иезуиты Ледуховский, Гергенретер и Францелин наставляли будущего «князя церкви», что именно ему надо изучать в России и на Украине. Между прочим, религиозная разведка отлично сочеталась с разведывательными планами генерального штаба той самой австрийской армии, под черно-желтыми знаменами которой некогда служил «Драгун» — Андрей Шептицкий. Под кличкой «Драгун» Шептицкий, еще будучи военным, был занесен в шпионскую картотеку австрийской разведки.

Через аристократические салоны Москвы и Киева, через кельи древних монастырей в Хирове и Добромиле, длинными коридорами конгрегации Ватикана в Риме проследовал молодой граф к самому папе Льву XIII. Тот с вершины ватиканского холма давно наблюдал за славным отпрыском графского рода, тесно связанного с папским престолом.

На первой же аудиенции, узнав, что молодой граф задумал стать монахом ордена василиан, папа римский прижал его к своей груди и сказал: «Орден василиан должен выполнить великую миссию на Востоке». Для этого орден надо превратить в воинствующий авангард, который поможет выполнить далеко идущие планы Ватикана. Он должен постоянно, всеми средствами разжигать украинский буржуазный национализм, вызывая ненависть к русскому народу, стремясь оторвать Украину от России. Перед отъездом из Рима Шептицкий пишет на пергаменте молитву. Он поручает господу богу свою семью » излагает жизненное кредо своего рода: «Пускай за эту веру гибнут, как святой Иосафат, и подобно тому как святая Екатерина работала и воевала для твоего наместника папы римского, так и мы будем завоевывать для него владения над Востоком».

Разными путями пошли к выполнению этой цели он и его родной брат Станислав. Граф Станислав Шептицкий открыто принял в свои руки от польской магнатерии тот самый меч, на котором еще отпечаталась кровь украинских повстанцев. Будучи военным атташе Австро-Венгрии, прикомандированным к русской армии, Станислав Шептицкий вел шпионаж против России во время русско-японской войны 1905 года. В 1919 году после распада Австро-Венгрии и образования буржуазной Польши он стал одним из близких польскому маршалу Пилсудскому генералов и его первым военным министром.