Майкл Уэст - Американский пирог

• Название: Американский пирог
• Автор: Майкл Уэст
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-816-2

Их четверо — бабушка и три внучки. Они семья, пусть и не слишком удачливая. И узы родства помогают им преодолеть многое.

---

Я попыталась жить на лодке, но мне тут же стало не хватать вещей, о которых обычно я и не вспоминаю, например водопровода и романов восемнадцатого века. В доке воняло креветками и бензином. На огромном крюке возле помпы фирмы «Пемекс» висели вниз головами туши песчаных акул, а их алые кишки поблескивали на полу. Как-то раз, побежав за Сэмом через док, я поскользнулась на их крови, упала и заработала кучу синяков. В тот же вечер Сэм подыскал нам убогую комнатушку в мотеле на Маларримо-Бич. По ее кафельному полу скользили водяные клопы, а стены были выкрашены высохшей зеленой краской, ошметки которой осыпались на нас всю ночь. Проснулась я вся в зеленых хлопьях; особенно много их прилипло к волосам, подмышкам и подколенным ямкам. Матрас, на котором мы спали, скрипел всякий раз, как я поворачивалась. Утром на нашем колченогом столике красовались дымящаяся тарелка, чайник, коробка чая и пакетик фисташек — подарок от заботливой администрации. В квадратной стеклянной пепельнице кто-то забыл розовые скорлупки.

К несчастью, наш матрас оказался настоящим рассадником вшей. Проснувшись, мы стали исступленно чесаться обо все подряд: в ход шли зубочистки, скорлупки от фисташек и даже бугристые зеленые стены. Сэм порылся в рюкзаке и выудил оттуда бутылку лекарственного лосьона «Квелл». Мы принялись натираться этой жемчужной жидкостью, а Сэм убеждал меня, что могло бы быть и похуже. Живи мы в прошлом веке, до изобретения «Квелла», исчесали бы себя до полусмерти. А будь у нас другая специальность, скажем орнитология, нас бы либо пожрали каннибалы, либо скосила тропическая лихорадка, что свирепствует в Новой Гвинее — излюбленном месте гнездовья больших и малых райских птиц. Педикулез, уверял он, это всего лишь милое приключение.

Тут самолет попал в воздушную яму и нырнул на несколько футов вниз. Я взвизгнула, а пилот покосился на меня, приподняв мохнатые брови.

— Я не боюсь, — крикнула я, но при этом так ухватилась за рваную виниловую обивку сиденья, что он рассмеялся.

Теперь мы летели над пустыней, и даже в сумеречном освещении самолет отбрасывал тень на пересохшие речные русла, поросшие болотной травой и усеянные валунами. Если мы упадем и не разобьемся насмерть (что маловероятно), нам будет даже негде укрыться. Я представила себе самолет, весь искореженный и дымящийся, и пилота, бегающего вокруг него кругами, как койот. Прикрыв глаза, я стала думать об отце Сэма, мистере Эспае, о том, как он считает овец; как Дейзи, его австралийская овчарка, носится вокруг стада широкими кругами и кусает овец за ноги. Затем я подумала об Элинор, которая уже, наверное, готовится к самому худшему и собирает для похорон серебряные сережки Джо-Нелл, ее черное платье и белые кружевные перчатки. И наконец, промелькнула мысль о Сэме, который мчится в отель «Мирабель», где поджидает Нина с бутылкой текилы в руках и развратных бикини на бедрах.

Самолет угодил еще в одну воздушную яму, и глаза мои невольно открылись. Я так сильно вцепилась в сиденье, что продырявила ногтями старенький винил. Трудно сказать, за что я больше ненавидела этот самолет: за хлипкость или за то, что он нес меня в постылое место. Уехав из Теннесси, я постоянно обещала себе никогда не возвращаться туда. Когда сестры и Минерва зазывали меня на Рождество, я отговаривалась работой, уверяя их, что обязана каждую зиму ехать в Нижнюю Калифорнию из-за китов. Отчасти так оно и есть. Но все самое темное и уродливое в моей душе радовалось такому предлогу — экзотичному и загадочному с их точки зрения. Себя же я уверяла, что сотни, а то и тысячи людей уезжают от своих близких и даже не вспоминают о них.

Мне очень хотелось обвинить в своих горестях пилота, но он был ни при чем. В моей разлуке с Сэмом и китами виноват не он, а треклятая авария, в которую угодила моя сестра. Подобные неожиданные повороты происходили в моей жизни не раз; можно сказать, они-то ее и направляли; ведь с Сэмом я встретилась после того, как выкрала злополучные органы из лаборатории.

В тот день, когда меня вышвырнули из медицинского колледжа, я села на поезд и к ужину вернулась в Таллулу. Несмотря на постигший меня позор, родные были в полном восторге от моего приезда. Минерва раскрыла холодильник и извлекла оттуда куриный бульон и шоколадные пирожные с орехами. Джо-Нелл вытащила серебряные приборы с вензелями в виде буквы «П», которые мама унаследовала от своего второго мужа. Элинор приготовила мне мою старую кушетку, застелив ее накрахмаленными кружевными простынями, пахшими лимоном (бабушка перекладывала их саше).

— Не волнуйся. Будешь работать в закусочной, вместе с нами, — утешала Джо-Нелл.

— Я научу тебя печь булочки с повидлом, — вторила ей Элинор.

— Говорят, в телефонной компании набирают работниц, — старалась ободрить меня Минерва.

Я даже не знала, как сказать им о своем отъезде. Начать с того, что я и понятия не имела, куда поеду, а просто точно решила, что здесь мне делать нечего. Я отучилась два года в медицинском колледже, и у меня была степень по химии. Но, поскольку в свое время я твердо решила, что буду врачом, сертификат преподавателя химии я получать не стала. Так что на тот момент, выражаясь языком малышки Джо-Нелл, мои дипломы годились лишь на оклейку сортиров. В тот же вечер я достала атлас мира и открыла карту Соединенных Штатов. Зажмурившись, я ткнула в нее наугад и увидела, что жребий пал на побережье Мендосино, которое обнаружилось в нескольких дюймах над Сан-Франциско. И я решила, что это судьба. Дикий Запад — праотец всех наших легенд, великая американская мечта.

На следующее утро Минерва и сестры толпились на крыльце и наблюдали, как я складываю пожитки в старенький отцовский «фольксваген-валиант».

— Минерва, не отпускай ее! — ревела Джо-Нелл, обливаясь слезами.

— Она и не уедет, — цедила Элинор, глядя, как я запихиваю в багажник охапку линялых джинсов, — не тут-то было. Она не решится ехать в одиночку через всю страну.

— А вот и решусь. — Я нагнулась за новой порцией джинсов.

— Хватит набивать эту чертову тачку! Посмотри на меня! — кричала Джо-Нелл.

— Ну что? — повернулась я к ней.

— Совсем еще дитятко, — промолвила Минерва. При этом она обнимала Джо-Нелл, но я-то знала, что слова адресованы мне.

— На дорогах очень опасно, — стращала Элинор. — Что, если машина сломается? Она и так-то на ладан дышит.

— Я не могу здесь остаться.

— Но почему?

Я не ответила, а только нагнулась за кучей поношенных блузок.

— Трусиха! — завопила Элинор.

— Вовсе нет! Ей просто грустно, — огрызнулась Джо-Нелл. Она пулей слетела с крыльца и бросилась мне на шею. — Ну останься! Ну, пожалуйста, останься!

Я высвободилась из ее объятий и мягко отстранилась.

— Да не реви. — Я провела пальцем по ее щеке. — Гляди, уже тушь потекла!

Она рассмеялась и отерла лицо.

— Но я серьезно. Останься!

— Послушай, ну чего вы разгалделись? — Я пожала плечами. — Ведь я вернусь.

— Правда?

— Еще бы.

— Поклянись.

— Клянусь.

Выполнять эту клятву я, естественно, не собиралась. Я планировала ехать и ехать, пока не доберусь до Мендосино или пока не сломается моя машина. И очень скоро я убедилась, насколько Запад не похож на Юг. У тамошних жителей, видимо, даже вкусовые рецепторы устроены иначе. Мне все казалось, что я попала в какую-то другую страну. В обычные сэндвичи с беконом, салатом и томатами там добавляют авокадо, а уху варят густой и невероятно вязкой. В одном из попавшихся мне по пути заведений предлагали салат из лапши и грибов шитаки под соусом васаби с лимоном. В другом кафе на вывеске значилось: «Сосиски под соусом чили — шикарнее вас не кормили!» В «Фог-Сити дайнер» я заказала омлет с халапеньо, авокадо, беконом, сыром «Монтеррей Джек» и сметаной. Мне сразу вспомнилась наша закусочная, где подают лишь булочки с глазурью и повидлом. Иногда, правда, в порыве кулинарного вдохновения сестры добавляют в глазурь шоколада и карамели. В 1979-м в нашем городском кафе появились омлеты, плоские, как камбала, а из добавок в них был лишь сыр чеддер фирмы «Крафт». Если кто-то в Таллуле и догадывался, что это ненастоящие омлеты, то помалкивал об этом. По-видимому, все радовались хотя бы экзотическому названию блюда. И в этом, и во многих других отношениях мне казалось, что я убежала от местечковой ограниченности и собственных глупых ошибок. Если бы побережье Мендосино оказалось похожим на Таллулу, я бы пустилась дальше на север, хоть на Аляску, хоть за Полярный круг.

Переехав мост Золотые Ворота, я свернула на серпантинную дорогу через гору Тамалпайс, с которой долго любовалась заливом. По радио все время крутили «Дикий мир» Кэта Стивенса. День был нежаркий и туманный. Время от времени сквозь просветы в тумане я видела океан. Казалось, что у горизонта вода перегибается и течет на небосвод, отражаясь сама в себе. Ничего подобного я в жизни не видала. Я молила судьбу, чтоб машина сломалась здесь, в округе Марин, но она продолжала упрямо пыхтеть. Пару раз я чуть не разбилась, подъезжая поближе к обочине, чтобы как следует рассмотреть залив и зеленые холмы, сбегающие к самой воде. Сан-Франциско отсюда казался грудой старых обувных коробок с торчащими посреди них небоскребами. Я даже вылезла из «валианта» и попинала его шины, мечтая, чтоб хоть одна из них спустила. Просто так остановиться или вернуться в Сан-Франциско мне даже в голову не приходило. Но машина, упрямо жужжа, преодолевала крутые повороты и юрко проскакивала мимо груженых лесовозов. Я была готова поклясться, что мы дотянем до Спокана, а то и до самой Аляски.