Сергей Рафалович - Пленная Воля

• Название: Пленная Воля
• Автор: Сергей Рафалович
• Издательство: «Мнемозина»
• Жанр: Поэзия
• Год: 2011

Сергей Львович Рафалович (1875–1944) опубликовал за свою жизнь столько книг, прежде всего поэтических, что всякий раз пишущие о нем критики и мемуаристы путались, начиная вести хронологический отсчет.

По справедливому замечанию М. Л. Гаспарова. Рафалович был «автором стихов, уверенно поспевавших за модой». В самом деле, испытывая близость к поэтам-символистам, он охотно печатался рядом с акмеистами, писал интересные статьи о русском футуризме. Тем не менее, несмотря на обилие поэтической продукции, из которой можно отобрать сборник хороших, тонких, мастерски исполненных вещей, Рафалович не вошел практически ни в одну антологию Серебряного века и Русского Зарубежья. Настоящее издание устраняет это досадное недоразумение: в него включены избранные стихотворения и поэмы из 13 прижизненных книг поэта.

---

Камень

Все, что сердце испытало,
Чем горело, что сожгло,
В нем золой и пеплом стало,
Мертвым грузом залегло;

И безжизненная сила,
Точно в каменных тисках,
Равнодушно задушила
Жизни трепетный размах.

Все угасло, все остыло,
Затвердело, как гранит,
И в груди, где сердце было,
Глыба каменная спит,

И пучине молниеносной,
В мир стремящей божество,
Грань воздвигла мощью косной
Безразличья своего.

И напрасно б жизнь дала мне
Вновь и скорбь, и гнев, и страсть:
Не взойдет на мертвом камне,
Что в сердца должно упасть.

Пес

Пес мой славный, пес мой верный,
Я в глаза твои смотрю,
Слышу сердца трепет мерный
И как с равным говорю.

Ты мне мил и ты мне жалок,
Ты, пред кем все дни равны,
Друг, познавший крепость палок
И не знающий вины.

И за то, что ты безволен,
Власти нашей не ценя,
И со мною всем доволен,
И несчастен без меня,

Мнится мне, что я обязан
Охранить твой чуткий сон,
Что твоей любовью связан,
В бездну душ я увлечен,

Что, склонясь к пучине древней,
Где двоится каждый лик,
Дух мой спящею царевной
К ложу зыбкому приник…

Гаснет светлое сознанье,
Меркнут яркие мечты,
Человеческое знанье,
Божье «я», земное «ты»,

И меж мною и тобою
Вдруг не стало ничего,
Точно благостной судьбою
Слиты тварь и божество;

И отныне, друг мой верный,
Мне даны твои глаза,
Знаю сердцем трепет мерный
Верноподданного пса;

Знаю всю твою науку,
К жестам псиным я привык:
Чтоб лизнуть чужую руку,
Жадно высунул язык;

И когда от ласки млею
Иль смиряюсь пред хлыстом,
Уж помахивать умею
Отрастающим хвостом.

Бог

Создан волею чужою
Неизвестного творца,
Я не вижу пред собою
Ни начала, ни конца;

Не могу осилить гнета
Мне неведомых затей,
И живу, не зная счета
Сочетаньям быстрых дней.

Но объемлю острым взором,
Прозорливою душой
Все, что мчится в беге скором
Мне навстречу иль со мной.

И за видимостью краткой
Угасающих картин
К безднам вечною загадкой
Увлекаюсь я один.

И один пред вечной тайной
Совершений мировых,
В мире прихотью случайной
Мыслю мертвых и живых;

Мыслю все, как я желаю,
И — неведомый творец —
Прихотливо сочетаю
И начало и конец;

Все связую, что бессвязно,
Без усилья цепи рву,
Труд дарю улыбкой праздной,
Грезу подвигом зову;

И, чужие спутав нити,
Я ловлю, как чародей,
В сеть придуманных событий
Мною созданных людей.

Женщина

Ослабела как на луке
Мощной воли тетива,
И бессильно виснут руки,
Меркнут яркие слова,

И того, что ныне стало
Милым сердцу иль уму,
Мне в покорности усталой
Не добыть уж самому.

Я в углу сложил доспехи
— Панцырь, щит и ржавый меч, —
И стою, считая вехи
По пути возможных встреч.

И проникнут мягкой грустью,
Грустной жалостью к себе,
Как река теку я к устью,
Покоряяся судьбе.

И в бессилии отрадном
Я мечтаю на заре
О владыке беспощадном,
О царе-богатыре,

Кто придет, блестя очами,
И решителен и смел,
С крепким луком за плечами
И с колчаном острых стрел,

И добыть меня захочет,
— Что захочет, то свершит, —
Лук натянет, меч отточит,
И небрежно вскинет щит,

Всех повергнет, всех рассеет,
И в борьбе ценя борьбу,
Изнасиловать сумеет
Покоренную рабу.

И мечтать мне так отрадно
О чужой и злой любви,
Об очах горящих жадно,
Об огне в чужой крови,

И так сладко покориться
И победы не желать,
Не чужой любви добиться,
Но чужой добычей стать.

Цветок

В недрах влажных, где творится
Поколений длинный ряд,
Где сливаются все лица
И безличен их обряд,

Жизни прошлой, жизни пышной
Семя новое гниет
И незримо и неслышно
Мглу пронзит и расцветет,

И чем ярче пламя было,
На котором мир сгорел,
И чем больше бездна скрыла
Мертвых чувств и мертвых дел,

И чем времена ненастней
И бурливее струя, —
Тем нежнее, тем прекрасней,
Тем роскошней буду я.

Посреди цветов случайных
Неслучайно я взойду,
Воплотив два дара тайных:
Аромат и красоту;

Все усилья презирая
Утонченною душой,
Я склоню, благоухая,
Перед бурей венчик свой;

И надменно безоружен
В блеске дня, во тьме ночей,
Буду я земле ненужен, —
Чем ненужней — тем милей.

«Лунным светом осияна…»

Лунным светом осиянна,
Целомудренно-тиха,
Ночь, стыдливая Сусанна,
Тайно жаждет жениха.

И земля на брачном ложе
Разметавшись в полусне,
С лаской девственно-пригожей
Улыбается луне.

Всюду ложь мечты обманной
И желанье верить лжи…
Вот мелькнут в дали туманной
И царица и пажи…

Я служу ей, рыцарь верный,
Неизменно, много лет,
Для любви моей безмерной
На земле желаний нет.

Мне не страшен подвиг трудный,
Безответность дорога;
Сладострастья трепет блудный
Ненавижу, как врага.

Ей молюсь я, как Мадонне,
И, поверив до конца,
Вижу: там, где мгла бездонней,
Два сливаются лица.

Вижу: снова чуждым взглядом,
В полумраке, у огня,
Где два кресла дремлют рядом,
Вы встречаете меня…

Мысль тревожная двоится…
И пока на вас смотрю,
Жаждет рыцарь, чтоб царица
Предпочла его царю.

«На скамьях унылых сквера…»

На скамьях унылых сквера
Пары вытянулись в ряд…
Небо серо, платье серо,
Речь тускла, и бледен взгляд.

Вдоль реки, где мгла струится
И дневной спадает жар,
Протянулась вереница
Повторяющихся пар.

За заводом, в травке хилой,
Где скрипя прошли возы,
Над болотистой могилой
Льнут к косынкам картузы.

В каждой хате, в каждом доме,
Раздвигая темноту,
На коврах иль на соломе
Вижу бледную чету…

В мыслях тайных явь творится:
И нежданный гость теперь
Незамеченный стучится
К вам в незапертую дверь.

«Звуков резких сочетанье…»

Звуков резких сочетанье,
Скрип наточенных ножей,
И жеванье, и глотанье,
И невнятный гул речей.

Звон посуды, залпы пробок,
Струн назойливый напев,
Нежный шепот и бок о бок
Смех и брань визгливых дев.

Пахнет дичью, пахнет мясом,
Сыром, фруктами, вином,
Пахнет гуще с каждым часом
И едой и табаком.

Пахнет женскими духами,
И цветами, и весной,
И смазными сапогами,
И навозом за стеной.

Блещут вольтовые дуги
В белых круглых фонарях
И злословят на досуге
Об алеющих зарях,

Оскорбляют звезды сплетней,
Дерзким вызовом — луну,
Шипом хриплым — ночи летней
Оскверняя тишину.

Так все ярко, так все шумно,
Без стыда обнажено,
Безнадежно и бездумно,
И безвкусно, как вино,

Так бесцветно-ограничен
Неба бледного простор,
Так уныло-безразличен
Звезд чуть видных тусклый взор,

Так спокойно все забыто,
Что сердца гнетет нуждой,
Так кругом все сыто, сыто
И любовью и едой…

Эти люди мне не судьи:
Не понять им, для чего
В самоцельном многолюдье
Миру нужно Божество,

И каким незримым чудом,
Претворяя в жертву грех,
Человек, восстав над блудом,
Восстает один для всех…

В мутной луже пьяных оргий
Чистый светоч душ угас.
Но сквозь пьяные восторги
Чист, как он, я мыслю вас.

Памяти Толстого