Ева Геллер - Потрясающий мужчина

• Название: Потрясающий мужчина
• Автор: Ева Геллер
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-732-8

Вместе с героиней романа Виолеттой Фабер читатели проживут год ее жизни, богатый событиями — счастливыми и не очень, — в котором переплелись взлеты и падения, радости любви и горечь измен.

Виола не замыкается в одиночестве, когда ей приходится несладко, благо у нее много родственников и друзей…

И среди них она обнаруживает потрясающего мужчину!

---

— Нет! На каждом этаже нам нужно помещение, где хранится весь инвентарь. — Хозяйка энергично постучала пальцем по комнате за лифтом. — Эту малюсенькую комнатку все равно нельзя сдавать, туда все и войдет.

— Тогда, впрочем, вместимость отеля повысится только на двенадцать с половиной процентов, — иронично заметил Руфус.

— Этот пункт мы обязательно должны обсудить потом в деталях, — сказал Бенедикт и опять обратился к своему плану. — Сначала я хотел бы обрисовать вам возможные варианты обстановки. — Он показал на комнату внизу слева: у каждой боковой стены стояло по кровати — между ними оставалось примерно семьдесят пять сантиметров свободного пространства, а между одной кроватью и душевой кабинкой был примерно один квадратный метр для стола и стула. На противоположной стороне, между кроватью и встроенным шкафом, стоял еще один стул и какой-то треугольный элемент.

— Что там еще за треугольная штука? — поинтересовалась госпожа Шнаппензип.

— Телевизор и мини-бар, — пояснил Бенедикт. — Все трехгранное и отлично вписывается в любой угол. Очень удобно.

— Треугольные холодильники? Разве такое бывает? — удивилась хозяйка.

— В одном японском журнале я видел даже круглые холодильники.

Около стола был начерчен еще один треугольник.

— А что это такое?

— Так треугольник вводится как лейтмотив всего оформления. Это корзинка для мусора.

— Вы когда-нибудь вычищали треугольную корзинку? — воскликнула госпожа Шнаппензип. — Если кто-нибудь бросил не опорожненную бутылку из-под пива, грязь прилипнет во всех трех углах!

— Это была всего лишь дизайнерская идея, — небрежно отмахнулся Бенедикт, — детали в любой момент могут быть доработаны, сейчас речь идет об общем впечатлении.

— Надеюсь, вы не ошарашите меня треугольными полотенцами, — хмыкнула госпожа Шнаппензип.

— Разумеется, нет. Сейчас речь идет всего лишь о вариантах обстановки. — Бенедикт показал на вторую комнату внизу слева. Тут снова было по кровати у боковой стены, но одна кровать стояла изголовьем к стене душевой. При этом решении освобождалось почти два квадратных метра у окна для стола и двух стульев. А трехгранный теле-холодильный элемент стоял в углу у окна. В третьей комнате двуспальная французская кровать стояла прямо под окном. «Как прикажете тогда мыть окна», — подумала я, но, разумеется, ничего не сказала. В следующей комнате для стола и стульев оставалось даже четыре квадратных метра, поскольку кровати стояли углом, одна опять под окном. Я как раз подумала, что лично я не имею ни малейшей охоты спать под углом к кому-нибудь. Вкусы, как известно, у всех разные, но тут госпожа Шнаппензип произнесла:

— А вы не задумывались, как при этом мыть окна? Нет, об этом вы явно не думали.

Бенедикт замешкался лишь на секунду и выдал:

— Покупаются современные гостиничные кровати на роликах, которые может сдвинуть даже ребенок.

Бенедикт показал на одну из комнат со стороны двора:

— Если здесь поставить французскую кровать, хватит места еще и для детской кроватки.

Госпожа Шнаппензип посмотрела на меня с упреком.

— Почему же вы не сказали ему, что это слишком тесно, чтобы стелить постели? А эти углом стоящие кровати — для них нужно вдвое больше места. Это повлечет за собой новые расходы.

Я смущенно проговорила:

— Поскольку у нас в основном пользуются спросом одноместные номера, мы могли бы поставить в большинстве комнат только по одной кровати. И места бы хватило.

К счастью, госпожа Шнаппензип похвалила мое предложение:

— Да, в качестве одноместных это были бы симпатичные комнатки.

— Тем самым вместимость отеля по сравнению с теперешней понизилась бы, — скучным голосом произнес Руфус. — На этаже вместо шестнадцати коек осталось бы десять.

— Этот пункт надо будет непременно обсудить подробнее, — сказал Бенедикт. Тем не менее госпожа Шнаппензип поморщилась:

— Не обижайтесь, но все это сильно смахивает на казарму.

Бенедикт рассмеялся, открыл свой дорогой кожаный «дипломат» и протянул ей фотографию в рамке из черного глянцевого картона:

— Поскольку я знаю, что часто трудно представить себе зримо абстрактные идеи, я принес это, чтобы вы могли составить более четкое представление.

Я взглянула на фотографию из-за плюшевого воротника госпожи Шнаппензип. Это была страница из шикарного журнала по архитектуре. Комната неопределенных размеров, на окне пышно задрапированные шторы с ампирным узором ракушками — ткань, стоящая не меньше четырехсот марок за метр. Покрывало сделано из той же материи, но весь узор был простеган на ватной подкладке, так что каждая ракушка была рельефной, а все покрывало имело очень дорогой вид. В углу стояло неуклюжее кресло из черной кожи, рядом — изысканным контрастом — изящный черный лакированный античный стул со спинкой в виде золотой ракушки и того же стиля столик, покоящийся на резном позолоченном дельфине! Такую мебель разве что в музее увидишь. Стены были обиты благородно мерцающими шелковыми обоями в малюсенькую ракушку, с бордюром из золотой лепнины с ракушками покрупнее. Еще на стене висела импрессионистская картина, по-своему подчеркивавшая утонченность колорита. Со специальной подсветкой. Благородно, изысканно, безупречно.

— Так могло бы выглядеть и у вас, — сказал Бенедикт.

— Это мне нравится! — воскликнула госпожа Шнаппензип.

Кому же это могло не понравиться?! Я улыбнулась Бенедикту. Только откуда набрать для тридцати комнат музейной мебели? Во всяком случае, госпожа Шнаппензип явно не подозревала, сколько стоят такие вещи.

— Ладно, давайте дальше по программе, — милостиво разрешила она.

— А вот гвоздь программы! — Бенедикт развернул следующий чертеж.

Сначала я подумала, что он по ошибке прихватил с собой чертеж своего проекта дома для престарелых, когда увидела полукруг из зубцов, направленных на меня. Фойе пересекала стена. Кое-где она доходила до потолка, местами была вдвое ниже. Стена эта начиналась у левого окна и кривой молнией шла до середины. Там был узкий проход, потом гигантская колонна, затем опять узкий проход и еще один сектор стены из зубцов вплоть до правого окна фойе. Все это напомнило мне декорации одного острого социального спектакля, который мы смотрели в школе. Перед стеной зигзагообразная структура повторялась на уровне стола. Я догадалась, что это могло быть.

— Это стойка приема? — И тут же пожалела, что задала этот вопрос. Госпожа Шнаппензип, вероятно, заметила, что я впервые вижу проекты. Но она только съязвила:

— За этой стойкой разместится человек двадцать. Ты не боишься, что тебе там будет одиноко, Руфус?

Руфус ничего не ответил.

— Эта составленная из треугольников зигзагообразная структура — лейтмотив всего оформления, — пояснил Бенедикт тоном мэтра.

— Вы не могли бы мне объяснить смысл этого лейтмотива?

— Эта структура должна повториться на фасаде. Я не делал еще конкретного проекта, потому что сначала нужно выяснить, разрешат ли местные власти такой ультрасовременный фасад в вашем, вы уж простите, милостивая сударыня, скорее мещанском районе.

— Не имеет значения, что разрешат власти. Мне не нужны бетонные зубцы.

— Это не бетонные зубцы, это белый мрамор.

— Мрамор? — удивилась госпожа Шнаппензип.

— Разумеется, мрамор. Я покажу вам сейчас вид сверху, это нагляднее. — Бенедикт придвинул к ней план первого этажа.

Негнущимся указательным пальцем она ткнула в зигзагообразную линию:

— Разве до этих углов можно добраться с пылесосом? А что с обратной стороны этой стены?

— Кухня.

— Кухня?! Чтобы на всех углах оседал жир? Вы думаете только о внешнем виде и позабыли о практической стороне жизни…

Бенедикту нечего было ответить на это.

Руфус разглядывал план, мрачно насупив брови, очевидно, пытаясь обнаружить закуток господина Хеддериха. Однако спросил он другое:

— А куда подевались туалеты?

— В подвале.

— Все важное попало в подвал! — почти истерично захохотала госпожа Шнаппензип.

— Во всех современных общественных зданиях гигиенические установки расположены в подвале. Место на первом этаже слишком ценное. Оно нам нужно для бального зала.

— Для чего нам бальный зал?

— Для создания изысканной атмосферы, — улыбнулся Бенедикт. — Но, разумеется, это многофункциональный зал: конференц-зал, ресторан, столовая и т. д. и т. п.

— Нам нужна только столовая, — сухо произнес Руфус.

— Огромное спасибо за напоминание, — расплылся в улыбке Бенедикт, — я хотел бы вам показать, как будет выглядеть ваша столовая летом. — Он протянул госпоже Шнаппензип еще одно фото из роскошного архитектурного журнала в рамочке из черного глянцевого картона: садовая терраса, с художественно вымощенным полом из серого, белого и черного булыжника, покрытая сверху стеклянной конструкцией со скошенными краями. Повсюду стояли кадки с усыпанными белыми и розовыми цветами кустами роз и белые, розовые зонтики от солнца. На белых садовых столиках с завитушками фотостилист расставил фужеры с розовым шампанским. Мечта! Госпожа Шнаппензип опять загорелась: