Олег Мороз - Ельцин. Лебедь. Хасавюрт

• Название: Ельцин. Лебедь. Хасавюрт
• Автор: Олег Мороз
• Издательство: ИПЦ "Маска"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91146-779-1

8 декабря 1991 года подписанием Беловежского соглашения был оформлен распад Советского Союза. Пожалуй, одним из наиболее тяжелых последствий этого распада стала чеченская война. Она началась 11 декабря 1994 года после того, как президент Ельцин подписал указ «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики», в соответствии с которым на территорию «взбунтовавшейся» северокавказской автономной республики вошли федеральные войска.

И полилась кровь. Стали превращаться в руины чеченские города и села. В обратном направлении, в Россию, пошел поток грузов с присвоенным каждому зловещим обозначением «груз 200». И чем больше было этих «грузов», тем мощнее поднималась общественная волна протестов, требований закончить эту кровавую войну.

Но всякую войну легче начать, чем закончить. Тем не менее, Борис Ельцин, приняв в начале 1996 года решение идти на второй президентский срок и понимая, что с тяжким чеченским бременем на плечах ему выборы не выиграть, пообещал народу положить конец бессмысленному кровопролитию. И выполнил обещание. В августе 1996 года были заключены Хасавюртовские соглашения, а затем, в мае 1997-го, Московский договор между Россией и Чечней.

Большую помощь в прекращении чеченской войны Ельцину оказал генерал Александр Лебедь, занимавший в ту пору должность помощника президента и секретаря Совета безопасности России.

Спустя три года Путин, воспользовавшись взрывами домов в Москве и Волгодонске, а также вторжением отряда Басаева в Дагестан, разорвал мирные договоренности между Москвой и Грозным, начал вторую чеченскую войну.

В основе этой книги — две другие работы автора: «Красные больше не вернутся (2007) и «Почему он выбрал Путина (2009).

---

Кстати, а как обстоит дело с фальсификацией (опять-таки, будем корректны, предполагаемой) в пользу Зюганова? Разве тут статистика ничего не говорит? По мнению, Михайлова, признаки такой фальсификации были «более характерны» для первого тура и менее выражены во втором. Чем объяснить такой спад активности прокоммунистических фальсификаторов? Возможно, тем, что по итогам первого тура (как ни старались, догнать Ельцина им так и не удалось) к ним пришло понимание, что дело это безнадежное, так что и стараться нечего.

Вот так обстоит дело с «проигрышем» Ельцина и «победой» Зюганова на выборах 1996 года.

Выборы в Чечне

Одна из самых высоких явок во втором туре была отмечена в Чечне. На бумаге. 75 процентов (средняя по России, напомню, — около 69). Как обстояло дело в реальности, можно опять-таки судить по свидетельствам журналистов, побывавших 3 июля в ряде населенных пунктов мятежной республики. В частности, — по отчету тех же сотрудников «Московских новостей» и телепрограммы «Взгляд».

Начать с того, что каждый из них (всего их было трое) беспрепятственно проголосовал на чеченской территории по четыре раза (мог бы и больше, желание москвичей опустить бюллетень в урну повсюду, где удавалось эти урны обнаружить, только приветствовалось). В Москве журналисты запаслись открепительными талонами, но никто у них, вручая им бюллетень, эти талоны не спрашивал.

В Грозном корреспонденты нашли пять избирательных участков. Характерная деталь: везде «количество членов избирательных комиссий и охраняющих их милиционеров заметно превышало число желающих проголосовать».

Обнаружить хоть один избирательный участок где-либо за пределами Грозного оказалось непросто. Столичные гости проехали Шали, Новые Атаги, Алхазурово, Гойское, Комсомольское, Гехи, Гехи-Чу. Нигде никаких признаков выборной деятельности.

Единственное место для голосования вне чеченской столицы журналистам удалось в этот день отыскать в Урус-Мартане.

«В местной школе, — пишут авторы, — нас встретила избирательная комиссия — пятеро мужиков с автоматами.

— Выборы были?

— Были, уже закончились, идет подсчет результатов.

— Почему так рано? (Время 16–00).

— А с утра уже все проголосовали.

— И какая явка?

— 98 процентов».

Все ясно.

На территории, не контролируемой российскими войсками и называемой Чеченской Республикой Ичкерия, искать избирательные участки, естественно, и вовсе не имело смысла…

Единственная категория избирателей, которая в Чечне реально (не на бумаге) проголосовала, — российские военные.

«В таком случае, — говорилось в статье-отчете, — результаты голосования в Чечне позволят социологам судить о настроениях в российской армии. Но делать выводы о политических симпатиях и антипатиях населения Чечни, видимо, рано. Это будет возможно после того, как здесь состоятся действительно свободные, цивилизованные выборы. А это может произойти только без участия избирателей в погонах».

Откровенная, бесхитростная, почти не замаскированная инсценировка второго тура выборов президента России в Чечне — так же, как и первого, — грубая фальсификация его результатов наводили на мысль, что весь процесс чеченского примирения рассматривается в Кремле как нечто несерьезное, годящееся разве что для предвыборной пропагандистской кампании Ельцина.

И ВСЕ ЖЕ ЕЛЬЦИН ВЫПОЛНИЛ СВОЕ ПРЕДВЫБОРНОЕ ОБЕЩАНИЕ УСТАНОВИТЬ МИР В ЧЕЧНЕ

Перемирие, не продержавшееся ни дня

И все же, несмотря на явную инсценировку и грубую фальсификацию выборов в Чечне, движение к миру там продолжалось — и во время избирательной кампании, и после ее окончания. Хотя движение это шло неровно, с провалами, срывами, отступлениями.

Переговоры, начатые в конце мая в Москве на встрече Ельцина и Яндарбиева, продолжались на более низком уровне в Ингушетии и в самой Чечне. Шли они с переменным успехом…

10 июня в Назрани были подписаны два протокола. В первом содержалась договоренность по «военному блоку» вопросов. Согласно ей, в республике должны быть прекращены все боевые действия, не только войсковые, но и «спецоперации» (чтобы не было возможности прятаться за терминами), запрещено «незаконное ношение оружия» (надо полагать, — разоружены боевики), до 17 июля ликвидированы блокпосты на выезде из населенных пунктов, до конца августа выведены все федеральные силы из Чечни.

Подписанию этого документа предшествовало решение политического вопроса, на чем особо настаивала «ичкерийская» сторона, — договорились, что выборы во все органы власти, в том числе и в парламент Чечни, будут проводиться лишь после вывода федеральных войск из республики.

Во втором протоколе, подписанном 10 июня, содержалась договоренность об освобождении пленных и вообще всех, кто насильственно удерживается той и другой стороной.

Увы, мина под эти договоренности была подложена уже на следующий день. 11 июня во время поездки в Воронеж Черномырдин, поддерживая позицию завгаевского правительства, заявил, что окончательное решение о проведении или переносе выборов в чеченский парламент, намеченных на 16 июня, будет принимать Верховный Совет республики, а выборы президента России на территории Чечни состоятся в этот день «в любом случае». И те, и другие выборы в самом деле «провели» в назначенный срок. Иными словами, федеральная сторона сразу же нарушила один из главных пунктов достигнутого соглашения.

В общем, прекращения огня не удалось достигнуть и на этот раз.

Политолог Эмиль Паин написал в одной из своих статей: «Назрановские соглашения были нарушены федеральными силами сразу после назначения Александра Лебедя секретарем Совета безопасности». В действительности генерал вряд ли был в этом повинен. Его назначение состоялось лишь 18 июня, вопросами Чечни он начал заниматься не ранее чем через неделю после этого, а первые сообщения о срыве назрановских договоренностей и возобновлении вооруженного конфликта начали поступать практически сразу же после их подписания. При этом, как водится, каждая из сторон обвиняла в нарушении соглашений другую.

Тем не менее, Ельцин упорно продолжал двигаться к намеченной цели. 25 июня — за неделю до второго тура выборов и за день до того, как у него резко ухудшилось здоровье (случился пятый за год инфаркт), — он подписал очень важный Указ № 985. Этот указ предусматривал поэтапный, но весьма быстрый — до 1 сентября — вывод федеральных войск из Чечни в места постоянной дислокации. На постоянной основе в республике оставалась лишь часть их: 205-я мотострелковая бригада численностью восемь тысяч человек и 101-я бригада внутренних войск — четыре тысячи «штыков». При этом была поставлена задача заменить солдат-призывников контрактниками.

Мир почти сорван

Однако в начале августа случилось событие, которого российские власти никак не ожидали. Считалось (и докладывалось наверх), что противник разгромлен, подавлен, деморализован, ни к каким активным действиям более не способен. Между тем, неожиданно 6-го числа (опять 6-го!) на рассвете несколько довольно многочисленных групп боевиков, не встретив особого сопротивления, с разных сторон вошли в Грозный, прорвались к центру и заблокировали комплекс правительственных зданий.

Сами «ичкерийцы» объясняли налет на Грозный (тогда еще их объяснения могли свободно достигать общероссийской аудитории) вынужденными и оборонительными мотивами: дескать, российская сторона не выполняет московские и назрановские соглашения — не выводит из Чечни свои войска.

Несколько суток боевики держали центр города в жестокой осаде. Ее удалось ликвидировать лишь в середине дня 11 августа. Вопреки обычным бодряческим заявлениям о «контроле» над ситуацией эта ситуация была провальной: федералы понесли большие потери, так что — неслыханное дело! — Ельцин вынужден был объявить 10 августа днем траура.

В своем заявлении, которое было распространено вечером 9-го, президент признал, что власти «допустили грубые просчеты в оценке обстановки и силы боевиков».

«Вместе с тем, — говорилось в заявлении, — даже в этой сложной ситуации продолжаю настаивать на том, что нет другого пути решения конфликта в Чечне, кроме начатых мною в Москве 27 мая этого года мирных переговоров».

В дело вступает Лебедь

Где-то с 10 августа решающая роль в деле решения чеченской проблемы стала переходить к недавно назначенному секретарю Совета безопасности Александру Лебедю. В этот день он обозначил свою принципиальную позицию: основой чеченского урегулирования должно стать немедленное прекращение боевых действий. Причем не «бумажное», а реальное. Естественно, такая позиция вызвала ярость в рядах «партии войны», и эту ярость генерал вскоре почувствовал.