Рышард Капущинский - Путешествия с Геродотом

• Название: Путешествия с Геродотом
• Автор: Рышард Капущинский
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-86793-608-2

Рышард Капущинский (1932–2007) — крупнейший польский репортер и писатель. Он объездил весь мир, был свидетелем нескольких десятков войн, переворотов и революций. Перед читателем портрет Геродота — первого великого репортера древности, написанный пером одного из крупнейших репортеров современности. Фоном для истории войн древних греков и персов Капущинский делает события политической истории XX века и свой собственный путь как журналиста и писателя.

---

Но возможно, они едут порознь, и тогда вопрос отпадает. Возможно, у Креза есть собственная емкость с водой, все равно с какой, не обязательно из той же самой реки Хо-асп. Собственно говоря, мы ничего об этом не знаем, потому что с Крезом на страницах Геродотовой «Истории» мы встретимся снова, только когда армия дойдет до широкой и спокойной Аму-Дарьи.

Кир, которому не отдалась царица Томирис, объявил ей войну. Сначала приказал строить понтонные мосты через реку, чтобы провести по ним армию. Но в то самое время, когда он был занят этими работами, к нему прибывает посланник от Томирис, передавший Киру слова, полные рассудительности и благоразумия: Оставь это, царствуй над своей державой и не завидуй тому, что мы властвуем над нашей. Но ты, конечно, не захочешь последовать этому совету, а предпочтешь действовать как угодно, но не сохранять мир. Если ты хочешь испытать свои силы с нами, тебе нет нужды строить мосты: мы отойдем от реки на расстояние трех дней пути, и ты спокойно перейдешь на нашу землю. А если предпочитаешь встретиться с нами на своей земле — сам отойди на то же самое расстояние от реки.

Услышав это, Кир собирает совет старейшин. Все единодушно советуют отступить и принять Томирис и ее армию на своей, персидской стороне реки. Лишь один не разделяет этого мнения — Крез. Он начинает философски: Пойми прежде всего вот что, — говорит он Киру, — существует круговорот человеческих дел, который не допускает, чтобы одни и те же люди всегда были счастливы. Словом, Крез прямо остерегает, что счастье может отвернуться от Кира, и тогда придется несладко. А потому советует перейти на другую сторону реки и там — поскольку он слышал, что массагетам неизвестно богатство и что они никогда не испытывали больших радостей, — зарезать стада овец, выставить чистое вино и разные яства и устроить для них великий пир. Массагеты будут есть и пить, после чего, опьянев, уснут. Персы возьмут их в рабство. Кир принимает план Креза, Томирис отступает от реки, персидские войска вступают на землю массагетов. Нарастает напряжение, обычно предшествующее большой битве. Услышав слова Креза о переменчивости фортуны, Кир — опытный, потому что уже двадцать девять лет правит Персией, — начинает понимать всю важность предстоящих событий. Он уже не так уверен в себе, как прежде, не такой дерзкий и самодовольный. Ночью у него дурное видение, а днем, беспокоясь за судьбу своего сына Камбиза, Кир отсылает его в Персию в сопровождении Креза. Кроме того, ему кажется, что против него плетутся заговоры.

Тем не менее он по-прежнему во главе армии, он должен отдавать приказы, все ждут, что он скажет, куда поведет. И Кир педантично следует советам Креза, не понимая, что таким образом неотвратимо приближается к собственной погибели. (А не сознательно ли Крез ввел Кира в заблуждение? Расставил силки, чтобы отомстить за свое поражение и испытанное унижение? Этого мы не знаем, об этом Геродот умалчивает.)

Кир оставляет самую небоеспособную часть своего войска, разных оборванцев, бродяг, немощных и больных, всякого рода — как потом говорили в ГУЛАГе — доходяг, обрекая их на верную смерть. И действительно, в столкновении с передовыми отрядами армии массагетов от них ничего не остается. Теперь, вырезав наименее ценную часть персидской армии и увидев оставленные персами яства, массагеты уселись пировать, затем они наелись досыта, напились вина и улеглись спать. Тогда пришли персы, перебили большую часть врагов, а еще больше захватили в плен. В числе пленников был и сын царицы Томирис, предводитель массагетов по имени Спаргапис.

Получив известие о судьбе сына и войска, Томирис отправляет к Киру посланца со словами: Верни моего сына и уходи подобру-поздорову из моей земли, после того как тебе нагло удалось погубить третью часть войска массагетов. Если же ты этого не сделаешь, то клянусь тебе богом солнца, владыкой массагетов, я тебя, ненасытного, сумею досыта напоить кровью.

Это сильные и зловещие слова; впрочем, Кир не обращает на них внимания. Упоенный победой, он радуется, что вывел Томирис в поле, отомстил ей за то, что она отвергла его домогательства. Царица пока не знает, какое горе у нее: когда хмель выветрился из головы ее сына Спаргаписа, он, осознав свое бедственное положение, попросил Кира освободить его от оков. Лишь только царевич был освобожден и смог владеть руками, он умертвил себя.

Начинается смертельная и кровавая оргия.

Видя, что Кир не внял ее словам, Томирис собрала свою армию и напала на персов. Геродот: Эта битва, как я считаю, была самой жестокой из всех битв между варварами… Сначала обе армии осыпали друг друга стрелами, а когда стрел не стало, в дело пошли копья и кинжалы. Поначалу силы были равными, постепенно, однако, удача перешла на сторону массагетов. Большая часть персидской армии погибает. Среди погибших и Кир.

Последующее напоминает греческую трагедию. Поле усеяно трупами солдат обеих армий. На побоище выходит Томирис с пустым мехом для вина. Ходит от одного убитого к другому и собирает кровь со свежих еще ран, заполняя ею мех. Царица, верно, вся была в крови. Жарко, окровавленными руками она отирает лицо. Все ее лицо в крови. Смотрит по сторонам, ищет труп Кира. Когда его нашли, царица велела всунуть его голову в мех. Затем, издеваясь над покойником, стала приговаривать так: «Хотя я осталась в живых и одолела тебя в битве, ты все же погубил меня, так как ты хитростью захватил моего сына. Поэтому-то вот теперь я, как и грозила тебе, напою тебя кровью».

Так кончается эта битва.

Так погибает Кир.

В живых на сцене остается только преисполненная отчаяния и ненависти Томирис.

Геродот ничего не комментирует, он по репортерской обязанности лишь добавляет несколько сведений о неизвестных грекам обычаях массагетов: Когда массагет почувствует влечение к какой-нибудь женщине, то вешает свой колчан на ее кибитке и затем спокойно сообщается с этой женщиной. Никакого предела для жизни человека они не устанавливают. Но если кто у них доживет до глубокой старости, то все родственники собираются и закалывают старика в жертву, а мясо варят вместе с мясом других жертвенных животных и поедают. Так умереть для них — величайшее блаженство. Скончавшегося же от какого-нибудь недуга они не поедают, но предают земле. При этом считается несчастьем, что покойника по его возрасту нельзя принести в жертву.

О происхождении богов

Оставим Томирис на покрытом трупами поле битвы. Томирис побежденную, но вместе с тем победившую, в отчаянии, но и торжествующую, Томирис — эту несгибаемую пламенную Антигону азиатских степей; я ставлю Геродота на полку, после чего начинаю просматривать последние сообщения с телетайпной ленты, которые корреспонденты «Рейтер» и «Франс-пресс» прислали из Китая, Индонезии, Сингапура и Вьетнама. Из них мы узнаем, что вьетнамские партизаны вступили в очередной бой с войсками Нго Динь Зьема (результат столкновения и количество жертв неизвестны); что Мао Цзэдун объявил новую кампанию: нет больше политики ста цветов, теперь во главу угла ставится перевоспитание интеллигенции, то есть тех, кто умет читать и писать (разве мог кто подумать, что это помешает в жизни), насильно сошлют в деревню, где, паша землю или копая оросительные каналы, они избавятся от либеральных стоцветочных иллюзий и познают настоящую пролетарско-крестьянскую жизнь; что президент Индонезии Сукарно, один из идеологов новой политики панча-шила[15], потребовал от голландцев покинуть его страну, их недавнюю колонию. Кое-что из этих сообщений узнать можно, но мне в них всегда не хватало контекста и чего-то такого, что можно назвать локальным колоритом. Легче всего мне представить профессоров пекинского университета, как они едут в грузовике, съежившиеся от холода, едут, сами не зная куда, и взоры их застит туман.

Да, Азия полна событий, и сотрудница, доставляющая в редакционные комнаты новостные распечатки, все подносит и подносит их мне и кладет на стол. Но со временем я замечаю, что мое внимание больше привлекает другой континент — Африка. В Африке, как и в Азии, тоже неспокойно: восстания, мятежи, перевороты и беспорядки. Но поскольку к Европе этот континент расположен ближе (единственная граница между ними морская — Средиземное море), голоса оттуда слышатся гораздо отчетливее.

Африка сыграла большую роль в мировой истории, изменив иерархию в мире. Новому Свету она помогла обогнать Старый и взять над ним верх — благодаря тому, что, предоставляя свою рабочую силу (а длилось это более трехсот лет), она умножала его изобилие и мощь. Потом отдавший много поколений самых лучших, самых сильных и выносливых людей, обезлюдевший и истощенный континент стал легкой добычей европейских колонизаторов. И вот теперь он пробуждается от летаргического сна и собирает силы, чтобы добиться независимости.