Кит Скрибнер - «Гудлайф», или Идеальное похищение

• Название: «Гудлайф», или Идеальное похищение
• Автор: Кит Скрибнер
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-041173-3, 978-5-271-32975-3

«Идеальное преступление» начала XXI века…

Его задумал не лидер преступной группировки и не серийный убийца.

За ним стоит законопослушный гражданин, запутавшийся в долгах и кредитах.

Он не монстр и не безумец.

Он просто слишком буквально понял лозунг, который слышал на каждом шагу: «Ради достижения лучшей жизни — вы имеете право на все!»

На все? Ну значит на все!

И тихий обыватель планирует и осуществляет похищение президента крупной нефтеперерабатывающей компании.

Казалось бы, все продумано до тонкостей.

Казалось бы, успех гарантирован…

---

Они уводили ее мужа.

— Где Стона Браун? — резко спросил мужчина.

— Вы не за тех нас принимаете.

В доме царила напряженная, застывшая тишина. Нанни приняла душ. Выщипала пинцетом волоски с подбородка, подправила брови, подкрасила глаза и губы. Надела синие брюки от Армани, белый топ в рубчик и золотой кулон от Тиффани — все эти вещи были подарками Стоны. Он будет изможден и голоден. Захочет принять душ. Прежде чем отправиться спать, он станет настаивать, чтобы его секретарь, Мэрилин, ввела его в курс дела. Нанни надеялась, что он возьмет отпуск, хотя бы на несколько дней. Она уже договорилась с Брэдфордом Россом, чтобы тот не допускал к Стоне журналистов.

Нанни сидела в гостиной, в кресле с гнутой деревянной спинкой, и смотрела в столовую, на четверых оставшихся там мужчин. Все остальные, кроме полицейского из местного участка, дежурящего в машине у въезда в аллею, разъехались по разным местам центрального и северного Джерси. Джексон отправился передать выкуп. Четверо мужчин сидели за ее обеденным столом: двое в наушниках, двое — без. Сплетни и разговоры о спорте прекратились. Абсолютная тишина. Холодильник замолк, и тишина стала еще плотнее.

Нанни чувствовала себя освеженной. Голова была ясной — исчезли беспросветный ужас, гнетущий страх, омрачавший ее мысли, преследовавший ее, словно бессонница, последние трое суток. Она — чистая и нарядная, она готова к возвращению Стоны. Как только он войдет в дверь, она обнимет его и поцелует в заросшие щетиной щеки, а потом выкинет этих фэбээровцев вон, вместе со всем их оборудованием. А рано утром, когда Стона еще будет спать, она вызовет к ним уборщиц из фирмы «Веселые служанки» — целую дюжину уборщиц, и они все сделают быстро, чисто и тихо.

Люстра над столом была притушена. Один из мужчин громко выдохнул воздух, скрестил на груди руки и уставился в какую-то точку на стене. Зашуршала журнальная страница. Скрипнул стул.

Нанни окружало нежное облачко духов. Она взяла «Исси Мийаки», которыми всегда пользовалась, когда они уезжали в отпуск. Это был аромат Прайано, Таити, аромат открытия подземелий в замках крестоносцев на побережье Турции, отдыха в гамаке под пальмой на острове Сен-Барт. Нанни сейчас в самой лучшей своей форме. Она встретит возвратившегося мужа так, как он и не ожидает, он даже не подозревает, что именно это ему и нужно.

Один из мужчин в столовой что-то молча писал, и она чувствовала — все они чувствовали, — что где-то в другом месте происходит что-то огромное, важное и все они в этом участвуют. Казалось, они все ощущают, что их молчание, их напряженность могут каким-то образом положительно повлиять на результат и опасаются, что их обычный грубый юмор и пустая болтовня могут пустить все предприятие под откос.

А еще Нанни боялась, что ее собственные мысли могут заставить дела пойти не лучшим образом. Она была напугана переменой, произошедшей в ней, переменой, за которую она возненавидела себя. Неужели ее любовь к мужу уменьшилась с того пятничного утра? Если ты доверяешься кому-то, это делает тебя уязвимой, сказала она Джейн. Взаимоотношения строятся на целой цепи открытий. Или — обманов? Неужели ее любовь к Стоне росла с годами из-за того, чего она не знала? Неужели ее разочарование вернулось из-за того, что его могли похитить за Оуквилль? Как же ей, Нанни, примириться с ситуацией, когда ее любовь к мужу требует, чтобы она сделала все для его спасения, а ее непоколебимая лояльность к его репутации в обществе не позволяет ей сообщить фэбээровцам то, что ей известно? Ответов на эти вопросы у нее не было. Сам факт, что в этот вечер, в своей гостиной, она вообще способна задавать себе эти вопросы, вызывал у нее отвращение к себе, а поэтому и к Стоне.

Но по крайней мере, в кухне было чисто. И в спальне. Вместе с Джейн они поменяли постельное белье. Нанни перенесла тумбочку мужа в комнату для гостей — пусть проветрится — и заменила ее своей. Теплый вечерний воздух омывал их кровать.

По всему дому Нанни расставила новые свечи, продумала, какую еду сможет быстро приготовить, привела в порядок кабинет мужа, разложила его журналы…

Зазвонил телефон. Все головы резко повернулись к нему.

— Палмер, — ответил один из мужчин, и Нанни показалось, что она расслышала голос Стоны на том конце провода, а по лицу Палмера расплылась широкая улыбка. — Нашли! — сказал он сидевшим за столом мужчинам, и значит, это действительно был голос Стоны! — Джексон в порядке, — добавил он.

Нанни не могла сдержать радость, ее переполняло чувство облегчения, смех рвался из груди — она и правда рассмеялась. Она бросилась к четырем улыбавшимся мужчинам. Она протянула руки к телефонной трубке в руке Палмера, она спешила поздравить мужа с возвращением.

Кухня была ярко освещена. Весь дом тоже. Ярче, чем при дневном свете. Во дворе установили прожекторы: фэбээровцы обыскивали мастерскую, осматривали мусорные баки. Все очень молодые, совсем мальчишки; подстегивают себя кофе — слишком много кофеина, на самом-то деле; стараются, надеются сержантские нашивки поскорее заработать. Лестница прогибается — шестеро топают наверх, шестеро сбегают вниз.

Малкольм ждал их в воскресной рубашке, шерстяных брюках и в ботинках. Он разбудил Дот и сказал ей, что постель надо застелить и спокойно сидеть на диване, ждать Тиффани. Сам он сидел на своем месте на кухне, положив сложенные руки на стол. Дейв Томкинс разглядывал фотографию Тиффани в рамке — Малкольм принес ее из гостиной. Потом Дейв сел на место Тиффани и сложил ладони, как человек, читающий молитву. Было далеко за полночь.

— Ну и выросла же она, — сказал Дейв.

— Ей бы надо есть побольше.

— Из нее выйдет потрясающая женщина.

— Поумней нас с тобой, вместе взятых.

Коллекцию оружия, которой Малкольм так гордился, разоряют руки фэбээровских зазнаек, парни — чуть старше Брука. Всё уносят — жилетный пистолет Шаттока. Старый ричмондский карабин — на спусковой скобе болтается ярлык для вещдоков.

Удлинитель, который Малкольм использовал для трюка с маринованными огурцами, отправился в прозрачный пластиковый мешок для вещдоков. Пытки электричеством, очевидно, подумал фэбээровский агент. Малкольм чуть не плюнул от злости.

Один из них притопал из подвала с пластиковым пакетом из дисконтной скобяной лавки. Он держал в руках Малкольмовы рулоны клейкой ленты, торговый чек и три пустые картонные катушки. Дэйзи встала на верхней ступеньке подвальной лестницы и принялась лаять, так что Малкольму пришлось позвать ее обратно. Она протиснулась между перекладинами его стула и зарычала, когда полицейский притащил снизу собачий контейнер и с грохотом поволок его через кухню.

— Чертовская жара стоит у нас последние три дня, — сказал Дейв.

— Раннее лето. Нехорошо. Комаров будет много.

— А как твой рыбачий домик?

— Не был там… в это лето будет уже три года как. Крышу надо бы поправить. Совсем прохудилась.

— Там сейчас, наверно, еще одна группа ребят роется.

— Не хочешь колы, Дейв? Достать тебе?

— Да нет. Все нормально. Я уже…

— А может, кофе? Я скажу Дот, она…

— Да нет, спасибо. Правда не надо.

— Дот! — обернувшись, крикнул Малкольм в гостиную. — Сделай-ка кофе для…

— Нет, Малкольм. Спасибо. — И погромче: — Спасибо, Дот. Не надо!

Звонкие удары донеслись из подвала — кто-то стучал по котлу. «Алло! Нефтепромышленник! Ты там?!» — И смех. Они очень старались его найти, но чувство юмора не теряли.

В крытом переходе между досками пола просачивались лучи света от фонарей. Господи Боже, они же были подогнаны в шпунт! Пол рассохся, доски разошлись, до смерти ему никак не успеть привести этот дом в порядок.

— Я вам не говорил? Сынишка Стива Роско женился, — сказал Дейв Томкинс.

— Неужели?

— На Джордж-озере свадьбу играли. В середине апреля. Хорошо получилось. И девчушка хорошая. Из Патерсона.

— Да что ты?!

Наверху грохала по полу мебель. Шкафы и секретеры отодвигались от стен, переворачивались набок кровати, приподнимались ковры. Столько возможностей спрятать в доме человека. Малкольм достал ингалятор.

Один из агентов осматривал кухонные шкафчики так, как это делают все копы: он все трогал руками. Ему не важно было, что это — бокалы и рюмки. Его руки ползали по стеклу, щупали, дотрагивались до краев, бокалы позвякивали. Некоторые он наклонял. Потом снова ставил прямо.

Другой возился под кухонной раковиной с разводным ключом — снимал с трубы сифон, чтобы отдать в лабораторию, проверить, нет ли биологических улик: следов крови или волос похищенного. Раковинами нельзя будет пользоваться, пока Малкольм не поставит новые сифоны.

Тот агент, что возился со шкафчиками, перешел к морозилке: искал оружие. Потом открыл холодильник, где, выстроившись рядком, стояли оставшиеся четыре баночки «Эншуэ», постыдные, как памперсы для взрослого. Дейв Томкинс увидел баночки, взглянул на Малкольма, потом перевел взгляд на подставку для салфеток, взялся пальцами за уголок пачки, вроде он вообще ничего не заметил. А Малкольм вспомнил враждебность сотен людей, которых ему пришлось обыскивать за многие годы службы. Автомобили, дома, конторы, яхты, чемоданы, сумки, карманы — вовсе не так важно, что именно. Люди были против вторжения.