Людмила Петрушевская - Номер Один, или В садах других возможностей

• Название: Номер Один, или В садах других возможностей
• Автор: Людмила Петрушевская
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Я так и думала.

- Пытаюсь достать деньги, мумичка!

- Но ты представляешь, какое лекарство!

- Это не это!- воскликнул он.- Это моя гимнастика с ним!

- Лекарство, лекарство,- рыдала она.- Но он все равно говорит, да, Алешенька? Он все равно говорит: когда папа будет со мной заниматься? Скажи, Алешенька! Это папа звонит!

Его голос, сиплый:

- Па? Па?

После плача.

- Да, мумичек.

- Ковда... (вздохнул тяжело после плача). Ковда гивнастикой будешь со мной... Я упав!

Он говорил, говорил взахлеб.

- Дай-ка маму. Пока-пока. Целую-целую (...). Че это он не спит у тебя. А как сама-то?

Помолчала.

- Знаешь, я тут упала... С лестницы тут упала... Нос разбила, вся распухла. Голова кожа распухла как подушка... Но ничего, жива! Жива осталась! Быстро приезжай! Невозможно без тебя!

- Сейчас как? Сейчас я не в силах.

Она как-то странно засмеялась. Как смеются оскорбленные и униженные.

- Лед, приложи лед! Муми! К голове!

- А, как я не догадалась, сейчас... (возня, пошла с телефоном к холодильнику) сейчас.

- С какой лестницы?

- У соседей стремянку взяла, занавеска упала... Синяки.

- Слушай, а у тебе не сломано ничего? Ты в нос говоришь...

- Да не знаю... Погоди, а что это ты столько по автомату наговорил? У тебя же денег нет? (Подозрительная).

- А... Тут автомат вообще без жетонов работает, по... поняла? Он сначала одну штучку проглотил, а потом видишь, я говорю и все! Так что сходи на рентген. Вызови мать с Алешкой посидеть и сходи.

- А, мы вчера опять с ней хорошо поговорили. Она обиделась, что я ей не звоню. А ей звонить, это на час попреков. Ты не из автомата звонишь!

- Сходи на рентген... Проверь мослы свои...

- Что ты говоришь? Что-о?

- Слушай. Если меня нет - выходи тогда замуж за моего Валеру. Он верный, хороший парень. Будет отцом.

- Как это - тебя нет? Как это? Глупости какие. Буду ждать всегда. Мы с Алешей будем ждать тебя всегда! Идиотов не предлагай. Никогда! Ты говоришь не своим голосом!

- А у тебя тоже не сво... не свой. Меня убили (заплакал). Молись.

Он повесил трубку, как будто прервали.

глава 9. Группа лёгких привидений

На перроне Валера договорился с проводницей, залег в отдельное двухместное купе спального вагона, все как полагается, уже не было того задору взять чемоданчик у лоха. Не было мыслей. У вора должны быть мысли и задор. Шутки на уме. Шутки с теми кто попадется с добром. Трали-вали.

Все на эту ночь в порядке, он лежит на чистом белье в отдельном купе, но очень болят ноги. Как если бы были побиты в самую голяшку. Он пощупал их, посмотрел. Ни синяков, ничего. А боль прогрессир-вала, увели-чвалась, боль в тех местах, за которые она держала мертвой хваткой. Спрут. Силой своих жил. И голова, что с головой?

Сел, посмотрел свои ноги. Потом руки. На сгибах следы уколов. А. Надо достать удовольствие. Ломка, ломка, что ли? А пойдешь к проводнице, она тебе такое впарит, что и не встанешь завтра, а встанешь, то без денег. Мука, такая мука, тоска.

Надо начинать ту жизнь. У меня две жены. Одну зовут Алиска, у нее мать со мной жила тоже. Двое каких-то ребят. Вонючая квартира, бабка. Да не хочу я вас! Деньги есть. Найти новую подругу, почище. И что, щипать карманы по троллейбусам? А диссер? В рюкзаке записи, какие на х записи. Она все выкинула, а-а!!!

Не может быть! Нет, не выкинула. Остановилась на старом пальто, надеюсь. Записи десяти лет!

Лысый Ящ меня караулит и Вахе я вроде бы должен. Но что, сколько... И другие меня знают, наверно, много народу меня знает. А я не знаю никого. Холодно, выворачивает наизнанку, ноги тянет. Ну и что, ну тапочки у меня дома. Ну имеет она право. Когда последний раз мы с ней спали? Или подруга ей отдала чьи-то... Да нет. Тапки обычно не отдают. Держат под вешалкой для гостей. Да купила небось сама. А на какие деньги? Нет.

Нет. Это тапки его.

А чо с ними чикаться вообще? Да замочить их! Не пустит. На цепочку закрытая сидит, как бобик. У меня все болит, пока эта баба жива. Убрать бабу, не будет болеть. И не встает... Вот, не встает у меня. Не получа-ет-ся опять!..

Холодно. Допил бутылку. Сна не было. Куда едем-то?

Весь вагон гремит, толчет тебя, месит, визг какой-то, дили-дон, болтается какое-то ведро, что ли.

Поехать рвануть на Север? Его примет любой балаган, пожить там лето, собирать материалы, вести дневник, записи... Куда я денусь с этими записями, у меня образование-то... восемь, что ли, классов... Кто их опубликует... Компьютера нет. А что я знаю по-английски? Ничего, представь себе! Ниче-го! Нафиг. Предтавьте себе, как говорила Марья Михална, жуткая математичка, которая его ненавидела, добилась, что к экзаменам за девятый класс не допустили. А тут и сел в колонию. Зарезал этого... Папаню. Так и надо ему было. Не лез-зь! Скучно, скучно как. Математика - барьер, непроходимый для кого? Для нас, для удобрений. Государство расставляет сети математики, чтобы не пропустить дальше кого? Мы нужны для другого, для черной работы. А вот хей вам, мы воры.

Вылез в коридор. Потыркался в разные купе - было заперто. Выползла проводница, безмолвно смотрела, как он вертится у чужой двери.

- Вам что надо-то?

- Отвали, б,- сказал.

- Чаю?

- Водки мне.

Ага, из ее бутылки выпьешь...

- А вагон-ресторан работает?

- Да сходи, сходи,- заботливо отвечала проводница.- Пятый вагон отсюда. Может, продадут. Закрылися уже.

Пошел, шатаясь, считая тамбуры и переходы. Миновал спящий плацкартный вагон. Одна компания веселилась, пила, сбоку, завешенные простыней, трахались, он отогнул простыню, поглядел. Быстро трясется малый, встав на руки и закусив губу, под ним откинутая голова бабы, как бы ей больно, сморщилась, ноет. Хотят кончить. Интересно же. Повеселел маленько. Но его окликнули, заорали, заматерились, стал подниматься кто-то с лавки, в руке тупой ножик, быстро все веселье у них прошло. А я случайно остановился. Выругался, качнулся дальше. Долго стучал в вагон-ресторан, разнес какое-то стекло, бежал обратно.

Проводница вышла:

- Дать чаю?

- Нет, б.

Заперся, плюхнулся в постель и долго боялся. Они подмешивают и в чай. Ничего не вышло и на этот раз. Импо? Импо?

Тут же вспомнил урок прошлой ночки, спрятал пакет с деньгами в рундук под собой.

Проснулся быстро, поезд еще шел. Причесался пятерней, стал рассматривать содержимое сумок. Эти подарки как раз Алиске и Анджелке. Резиновый хрен бы подарил теще, пусть бы похохотала. Веселая была бабка, олдовая герла. Сохранила семью. Лежит на кладбище теперь. Во второй сумке были какие-то бумаги, контракты, печати, подписи. И на дне в коробке в красивой упаковке такая сложная конструкция с дырой и волосами, модель. Прилагается типа вонючий брр вазелин. Кому это покупали, себе, конечно, генералитет. Так. Сначала надо посчитать деньги. Ого! Так. Надо будет купить побольше пояс. Индия где теперь? Я с этими деньгами вообще все куплю. Квартиру куплю сегодня, чтобы больше бабку эту не слышать.

(Тонко завыл).

Как болят ноги! Как тянет в руках! Жить не хочется. Жить неохота. Как повторял всем тот веселый дядя Шиш. Друганы отрубили у него по пьяни обе лапы за долги и пустили на улицу просить, не пропадать добру. Или это у Валеры такая болячка? Скажем, облитерирующий эндартериит? А это что такое?

С трудом дожил до двенадцати дня, поезд кланялся каждому столбу, еле-еле полз.

Чай отверг, проводницу не пустил.

Приехав, осмотрелся на перроне внимательно, его тоже какие-то глаза внимательно осматривали. Кто-то уже говорил по мобильному. Валера не стал брать такси и быстро пошел куда? Домой. Куда еще? Каждый человек идет домой! У вокзала сесть в машину - и поминай как величали. Народ там известный. На троллейбусе тоже не поехал, могла возникнуть нежелательная встреча. Чего-то опасался и правильно делал.

Во дворе его увидел пацан, на скамейке гужевался рядом с... Господи! Это была та самая покойница Светка!

- Мама моя,- гордо сообщил пацан издали.- Мы ее отнесли домой... Сегодня вышла во двор!

Светка неотрывно, прикрыв лицо ладонью, смотрела на решетчатую ограду онкологической клиники. Оттуда из ворот вылезла женщина с открытым ртом, в руке сумки, другая прикрывает щеку, оглянулась по сторонам и закричала:

- Ксюшенька-а! Ксюшенька-а!

Светка спряталась за пацана, бормоча:

- Опять меня мать ищет.

- Мать?- не понял пацан.

Женщина в полосатой кофте шла прямо на них, ничего не видя, вертя головой и выпевая жалобно:

- Ксюшенька-а!

Она подошла к Светке:

- Девушка и молодые люди! Помогите мне пожалуйста

Светка сидела отвернув голову как попугай чуть ли не на сто восемьдесят градусов, смеялась.

- Тут девочка не проходила? Она здесь, я знаю, она здесь где-то от меня скрывается, а у нее операция назначена на вчера! Шестнадцать лет, не видели? Вы видели! Скажите ей ее спасут, надо только лечь! Надо лечь на стол!

Малый ответно раскрыл рот и смотрел на полосатую женщину без единой мысли на лице. Пялился как дурак.