Нил Гейман - Череп Шерлока Холмса

• Название: Череп Шерлока Холмса
• Автор: Нил Гейман
• Издательство: ФОРУМ
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-91134-028-3

Холмс в России? Ничего удивительного — ведь, судя по записям доктора Ватсона, он ездил сюда с визитом «в связи с делом Трепова». А значит — именно в этой загадочной заснеженной стране великий сыщик оставил свой след.

В сборнике, посвященном 120-летию появления великого сыщика на мировой арене, русские фантасты познакомят вас со своими версиями «Холмсианы», а блистательный Нил Гейман — с «небьюловским» рассказом «Этюд в изумрудных тонах».

Составитель выносит благодарность журналу «Реальность фантастики» (Киев) и лично Борису Сидюку за помощь в приобретении прав на публикацию рассказа Нила Геймана, а также литературным агентам Нила Геймана и самому писателю.

---

— Я потрясен, — сказал хозяин кабинета, когда мы втроем уселись около низкого столика, на котором не было ничего, кроме нескольких проспектов с изображениями парусников и пароходов.

— Мы работали вместе больше двадцати лет, — продолжал мистер Баренбойм. — Смерть Джорджа была… Она была просто невозможна!

— Должна существовать веская причина, — сказал Холмс. — Такой человек, как Джордж Уиплоу, не мог свести счеты с жизнью без чрезвычайных оснований.

— Да, да, — пробормотал Баренбойм, — я не вижу никаких оснований. Никаких, мистер Холмс.

— Смерть жены, которую он любил?

— Прошло три года, мистер Холмс! Джордж был очень подавлен, верно. Но я считал, что он справился. Вот уже год, как Джордж перестал упоминать имя Энн в каждом разговоре… Я просто не могу поверить, мистер Холмс! Я… Когда пришел сержант и сказал, что Джордж найден мертвым, я был уверен, что его убили. Инспектор Харпер утверждает, что Джордж сделал это сам, и коронер присоединился к этому мнению. Они профессионалы, но ведь и профессионал может ошибиться… Мистер Холмс, вы тоже считаете, что… Джордж выстрелил в себя сам?

— Все говорит именно об этом, — кивнул Холмс. — Инспектор Харпер знает свое дело, мистер Баренбойм. Думаю, что, если и существует какая-то иная причина для самоубийства Уиплоу, кроме смерти жены, то знать ее можете или вы, или мистер Говард.

Баренбойм сделал отстраняющий жест рукой.

— Мне иные причины неизвестны, — сказал он резко. — Что касается Патрика…

Он оборвал фразу и принялся нервно перелистывать лежавшие на столе проспекты, будто искал там какое-то изображение.

— Да, — мягко проговорил Холмс, — вы начали говорить о Патрике. Он может знать о причине самоубийства больше вас?

Баренбойм справился с волнением и посмотрел Холмсу в глаза.

— Не думаю, мистер Холмс. Патрик никогда особенно не любил отчима, и я его в этом не обвиняю. У Патрика своя цель в жизни. Жизнь Джорджа проходила здесь, в этих стенах, он не мыслил себя без своих кораблей, без фрахта, без споров с капитанами, без всей этой нервной суеты, что зовется морским бизнесом. А Патрик иной… Он добрый малый, но море для него — просто вода, где плавают пароходы и приносят прибыль, из которой и ему что-то перепадает.

— Что же интересует его на самом деле? — спросил Холмс, разглядывая висевшие на стенах картины с изображением морских пейзажей и старинных галеонов. Похоже, он был совершенно равнодушен к интересам молодого Говарда, и вопрос он задал только для того, чтобы поддержать беседу.

— Лошади, мистер Холмс! — воскликнул Баренбойм.

— У него есть конюшни? — удивился Холмс. — Признаться, я не заметил ни одной в Чичестере.

— Он играет на скачках, мистер Холмс. Ипподром — его стихия. Жокеи — его лучшие друзья. Он честный человек, мистер Холмс, и он, насколько я знаю, никогда не попадал в истории, которые довольно часты в той среде. Но…

Баренбойм помолчал. Молчал и Холмс, не сводя глаз с картины, на которой были изображены, по-моему, сами владельцы Южной пароходной компании, стоявшие на борту какого-то судна.

— Но я плохо представляю, — продолжал Баренбойм, вздохнув, — как пойдут дела компании, когда Патрик сядет вон в то кресло, где всегда сидел Джордж.

— Патрик наследует отчиму? — осведомился Холмс.

— Да, полностью.

— И завещание вступает в силу немедленно? — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Конечно, — кивнул Баренбойм. — Есть один нюанс, но он несуществен…

— Да, да? Вы сказали о нюансе.

— Патрик должен полностью войти в курс дел компании. Это естественное требование, оно оговорено в завещании Джорджа. Думаю, когда оба мы оправимся от этого страшного события… Патрику придется, конечно, меньше внимания уделять своим былым привязанностям.

— А до того времени, когда вы сочтете, что молодой Говард готов занять место мистера Уиплоу…

— До того времени финансами распоряжаюсь я. Впрочем, не думаю, что это продлится долго. Патрик сказал мне вчера, что с понедельника начнет вникать в дела. Он умный парень, мистер Холмс, и я думаю, что, действительно, занявшись контрактами и спорными проблемами фрахта, со временем он станет хорошим компаньоном.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Холмс. — Молодой Говард произвел на меня приятное впечатление. Немного эмоционален, но это привилегия молодости. По-моему, я так и не убедил его, что никто не мог убить мистера Уиплоу. Он остался при своем мнении вопреки очевидным фактам.

Баренбойм нахмурился.

— Вы говорите, что Патрик… — начал он с оттенком недоумения в голосе. — Впрочем, конечно…

— Вы хотели что-то сказать, мистер Баренбойм?

— Нет, мистер Холмс. Я просто думаю, что нам обоим трудно смириться с мыслью, что Джорджа больше нет…

— Вы не возражаете, мистер Баренбойм, — сказал Холмс поднимаясь, — если мы с доктором Ватсоном посетим вас еще раз сегодня вечером? В семь часов, если вы не против.

— О, конечно… У вас есть какие-то вопросы?

— Вопросы, мистер Баренбойм? Нет, но надеюсь, к вечеру у меня будут кое-какие ответы. Я имею в виду причину самоубийства мистера Уиплоу.

Мы оставили Баренбойма в глубокой задумчивости.

— Ватсон, — сказал Холмс, когда мы вышли на шумную площадь, — если не ошибаюсь, вон там видна вывеска почтового отделения? Пойдемте, мне нужно дать телеграмму.

Мой друг быстро набросал текст, и я сумел лишь увидеть, что адресована телеграмма инспектору Лестрейду, Скотланд-Ярд.

— Думаю, что ответ от моего адресата поступит в течение дня, — обратился Холмс к телеграфисту. — Я зайду за ним к шести часам.

— Хорошо, сэр. Мы работаем до семи.

— А теперь, Ватсон, — обратился ко мне Холмс, — мы можем, наконец, исполнить давнюю мою мечту и побродить по набережной. Вам не кажется, что морской воздух благотворен для организма?

— Ваше счастье, Холмс, — заметил я, — что нет обычного для Портсмута южного ветра. Иначе вы были бы иного мнения о достоинствах прогулки.

Холмс рассмеялся и, взяв меня под руку, увлек к каменному парапету, над которым с дикими воплями кружились чайки.

После вчерашнего дождя и довольно прохладного утра погода, пожалуй, действительно разгулялась. Солнце излучало мягкое весеннее тепло, а редкие облака не были способны уронить на землю ни единой капли влаги.

— Чего вы ждете, Холмс? — не выдержал я, когда после Двухчасовой прогулки по набережной мы заняли столик в ресторане. — Если вам все ясно в деле Уиплоу, почему бы не вернуться в Лондон поездом в три сорок?

— Мне все ясно в деле Уиплоу, дорогой Ватсон, — ответил Холмс. — И именно поэтому мы не можем пока вернуться в Лондон.

— Я не понимаю вашей логики!

— Потерпите, Ватсон. Это куриное крылышко, по-моему, слишком жесткое, вы не находите?

Крылышко было даже чересчур разваренным, но вступать в спор мне не хотелось.

Я думал, что после обеда мы продолжим прогулку — надо же было как-то убить время до шести! — но Холмс неожиданно для меня кликнул кэб.

— Сколько возьмешь до Чичестера, приятель? — спросил он кэбмена.

— Три шиллинга, сэр, — ответил громила-кучер и, заметив недовольство на лице Холмса, добавил: — Мне еще обратно возвращаться, сэр, а дорога не близкая.

— Поехали, Ватсон, — сказал Холмс. — Думаю, что другой кэбмен потребует четыре и начнет жаловаться на плохое состояние дорог.

— И будет прав, — пробормотал я, вспоминая вчерашнюю тряску. — Мы возвращаемся в имение Уиплоу, Холмс? Зачем?

— По глупости, дорогой Ватсон. Я должен был еще вчера обо всем догадаться и задать садовнику Генри один-единственный вопрос. Если будете писать об этом деле, Ватсон, упомяните, что Холмс был слеп, как курица.

— К тому же, — добавил он, — я хочу и мистера Говарда пригласить на встречу в конторе Баренбойма. Ему наверняка будет любопытно услышать, о чем мы станем говорить.

— Вы в чем-то подозреваете Баренбойма, Холмс? — наконец догадался я, сложив все прежние недоговорки и вспомнив заданные Холмсом вопросы.

— А кого же еще, Ватсон? Кого же еще? Если бы не славный мистер Баренбойм, нам не довелось бы заняться этим делом!

Произнеся эту загадочную фразу, Холмс погрузился в глубокое раздумье и молчал, пока мы не подъехали к тополиной аллее.

— Любезный, — обратился Холмс к кучеру, — вот ваши три шиллинга, и вы можете заработать еще два, если подождете здесь полчаса. Возможно, нам придется возвращаться в Портсмут.

Глина на аллее не успела подсохнуть, и мои туфли, пока мы добирались до домика садовника, приобрели ужасный вид. Холмс постучал в маленькое окошко и, когда на пороге появился садовник, тихим голосом что-то ему сказал. Генри бросил на Холмса удивленный взгляд и что-то пробормотал. Я не расслышал ни слова, но, видимо, ответ полностью удовлетворил любознательность моего друга.