Людмила Петрушевская - Две сестры

• Название: Две сестры
• Автор: Людмила Петрушевская
• Жанр: Прочая детская литература

---

- Ага, шурши пакет под лавку, - угрожающе сказала Рита. - Сиди, я сбегаю в аптеку, а то стукну, позвонки в трусы посыпятся, сиди сейчас же. У меня еще остались деревянные.

Лиза сидела с Генриховной, которая еле дышала. "Зачем, бабка, врача не вызвала? Во, блин!", - говорила вслух Лиза. А сама полезла к ней в сумочку. Наверняка там, как у всех запасливых старушек, у Генриховны находилось любимое лекарство. Что-то там лежало. Лиза вынула таблетку и сунула ее Генриховне в замкнутый рот. Генриховна инстинктивно зачмокала, как младенец, проглотила и через несколько минут открыла глаза. Лиза на всякий случай отодвинулась.

- Что со мной, где я? - сказала Генриховна.

Лиза молчала. Генриховна спросила:

- Девочка, это ты мне дала лекарство?

Лиза сказала:

- А че? Я в сумке у вас ничего не брала. Нельзя, что ли? Жмуриться начали. Вы проверьте.

- Девочка, ты спасла мне жизнь. Ты не проводишь меня до дома?

- Нет, - сказала Лиза. - Я тут сестру жду.

Генриховна кивнула и продолжала сидеть. Наконец прибежала Рита. И на ходу затрещала:

- Поразительно неквалифицированные работники здравоохранения, - но потом она осеклась и произнесла: - Во, блин! Без рецепта не дают, а детям вообще... Вызывайте, говорят, "скорую"... А телефон у администратора. Говорит: "Звони из автомата, тут нечего шляться". А автомат сломатый.

- Девочки, мне не добраться до дома, - сказала Генриховна. - Меня зовут Майя Генриховна. Помогите мне, я вам что-то дам. У меня есть неношеная блузочка, крепдешиновая. Может, вам подойдет.

- Ну, - сказала Лиза утвердительно, в том смысле, что подойдет. И они повели Генриховну к ней домой.

Генриховна ни о чем не догадалась. Они вскипятили ей чай, сбегали в булочную ей и себе за хлебом. Получили чудесную кремовую блузку с оборками и воланами. И что еще лучше, увидели у Генриховны старую швейную машинку. Генриховна обещала им еще дать много чего и сказала, что позвонит родителям, чтобы они не удивлялись насчет блузки.

- А у нас нет телефона, - сказала на это Рита.

- И родителей, - ляпнула Лиза и прикусила губу.

- Они не удивятся, - подтвердила Рита.

Девочки успели домой как раз перед началом вечерней прогулки детей, которых, можно сказать, вышибала из дома сама жизнь: возвращались с работы усталые и взвинченные после долгой дороги и магазинов их мамаши. Дети мгновенно от греха, не слушая вопросов об отметках и домашних заданиях, выскакивали на улицу.

И еще один вечер прошел в шитье юбки. На ужин были хлеб и кипяток с мятой.

- Как мы так жили, я не понимаю, - бормотала Лиза, сшивая лоскутки в три часа ночи. А Рита уже спала глубоким сном. И в результате Лиза утром плакала, что это не юбка, а это лоскутное одеяло и что она такое не наденет, пусть Рита сама носит. Рита, тоже расстроенная, пришила к юбке два ряда ленточек, подумала еще и сделала подкладку из старой простыни.

- Все, можешь надевать, - сказала Рита.

Лиза, рыдая, надела юбку и посмотрелась в зеркало. Потом, всхлипывая, она надела еще и блузку Генриховны и стала вертеться то одним боком, то другим. А потом упала на кровать лицом в подушку и сказала, что в таких сандалиях больше ходить не может. Это детский сад и кошмар.

После этого они заснули и проспали до вечера, имея в шкафчике хлеб, а в мешочке четыре картофелины, одну луковицу и одну свеклу. Рита проснулась раньше и, жалея заплаканную Лизу, сварила борщ и подсушила хлеб в виде сухарей.

За дверью на лестнице до двенадцати ночи раздавался буйный хохот большой компании и звенело стекло. В семь утра, осторожно отворив свою дверь, чтобы вынести мусор, Рита наделала шуму. К ручке ее двери были привязаны за горлышко две пустые бутылки, которые громко брякнули о стенку. Это была совершенно обычная вещь. Это был привет от гуляющей молодежи. И Рита, поискав вокруг, отвязала еще три пустых бутылки на своем этаже, а четыре лежали в лифте. Бутылки эти были частично из-под лимонада, а две были водочные. Рита все собрала и унесла домой. Бутылки можно был сдать и получить деньги. Небольшие, но на один день жизни хватило бы.

Это-то как раз и был день, когда приносили пенсию. Рита легла, Лиза замотала ей голову и шею платком и шарфом. На руку Рита надела перчатку (на другую она надела варежку, так как перчатка у них была одна). Почтальонша позвонила, Лиза открыла со скорбным видом и сказала, что прабабушке плохо, у нее экзема, и все лицо и руки болят. Но расписаться она распишется. Почтальонша дала Лизе карточку. Рита расписалась в комнате. Почтальонша отсчитала деньга, крикнула в комнату: "Выздоравливайте!" - и, ничуть не удивившись, ушла. А Рита, молодец, расписалась как обычно.

Но жить на эти деньги могли только слабые, нищие, нетребовательные старухи, у которых ничего уже не растет: ни вес, ни рост, ни нога, а растут только редкие усики и ногти. И для стрижки их нужны только одни ножницы на всех. Старухам достаточно было подкопить за свою жизнь тряпья и носить его без стеснения.

Рита напряженно думала, что делать. Летом можно было еще прожить. Она знала несколько магазинов, около которых выставлялись ящики со сгнившими овощами и фруктами. И многие старушки выбирали себе на компот и на суп слишком дорогие для них в неиспорченном виде продукты. Так же можно было иногда посетить рынок. И богатые ленивые продавцы, преимущественно бабы, порой тешили себя тем, что дарили остатки нищим старушкам, которые, шатаясь от слабости, ходили по рядам и якобы пробовали, хороши ли сливы, кислая капуста или творог. Правда, почти всегда их гоняли от товара, как мух, крича: "Нечего тут, нечего!" Но детям этого не простили бы. Дети не могли, не имели права попрошайничать, пробовать капусту и даже продавать вязаные варежки. Таких детей немедленно бы выгнали или сдали в милицию. Но Рита была уже девочка с большим жизненным опытом. Она сама росла, росли ее дети, внуки. И она предвидела множество расходов. А Лиза как будто и не была матерью и бабкой. Она все забыла и видела только себя в зеркале, красивую, по ее собственному мнению, девочку, которую надо баловать и все ей дарить. Лиза всю жизнь была такая. И всю жизнь ее баловали. И баловал ее муж, который относился к ней как к ребенку. Но уже дети сами выросли балованные. И затем баловали своих детей, но только не старую, одинокую Лизу.

Когда наступило утро, Лиза не соизволила встать. Эту девочку пришлось долго будить. Надо было быстро завтракать и живо уходить из дому. Рита не открыла перед ней своих горьких дум. Рита предпочитала действовать, как покойная мама. Ни на что не жаловаться, ни у кого не просить помощи, но и требовать от ребенка неукоснительно хорошего поведения.

И Рита собиралась купить две щетки и зубной порошок, которого у старушек не бывает по причине отсутствия настоящих зубов. И она собиралась заставить Лизу дважды в день чистить зубы.

В дверь позвонили. Лиза побежала открывать. И Рита ничего не успела сказать, как в квартире появился рыжеватый крепкий мужчина.

- Это опять я, - сказал он. - А где хозяюшки?

Рита ответила, сильно испугавшись:

- Бабушек нет дома.

- Гм, в такую рань я думал, что застану. А можно их подождать?

- Их не будет сегодня.

- А где они?

- Они на даче.

- А вы что тут делаете?

- А мы, - ответила Рита, - тоже собираемся уезжать.

- А что вы не в школе?

- А у нас скарлатина, - быстро соврала Рита. - Карантин в школе.

- Гм, - сказал мужчина. - Так. Он пошел по квартире, осматривая потолки, трубы, краны, трогая оконные рамы с облупившейся краской.

- Гм, квартиру придется ремонтировать. Гм! Он пошел теперь смотреть балкон. Вид с балкона ему понравился.

- А зачем столько ящиков? Гм! Ну хорошо. И от метро близко. А телефона, я помню, нет?

- Нет.

Девочки раздраженно следили за ним. Наконец Рита сказала:

- Дяденька, мы уходим.

- Уходите, уходите.

- А вы как же?

- А я пока побуду. Скарлатиной я болел, я не боюсь. Мне надо дождаться ваших бабушек. Мне они срочно нужны.

- А они же уехали на лето! - воскликнула Рита.

- Они же не приедут сюда, - пискнула глупенькая Лиза.

- Ну и ничего. Я поживу. У меня есть время.

- А что вам надо-то?

- А что? Я хочу к ним прописаться опекуном.

- Зачем? - спросила глупая Лиза.

- Как зачем? Я пропишусь, и квартира не пропадет.

- Что значит не пропадет? - сказала Рита.

- То и значит. Одна уже при смерти. Мне сказала на почте почтальонша. Вторая тоже на ладан дышит.

- Глупости. Как это на ладан?! - воскликнула Лиза. - Что вы бормочете, молодой человек! Причем вы здесь?

- Я первый пришел.

- Откуда у вас такие сведения? - спросила Рита. Щеки ее горели.

- Откуда, откуда... Я же знаю. Я пришел по адресу. Дали добрые люди.

- Ну что, - сказала Рита. - Придется вызывать Светиного мужа и ее брата.

- А вы-то сами здесь никто, - сказал человек. - И не прописаны. Это не ваша квартира. А последнее слово за той, которая еще жива.

- Да не пропишет она вас. Она прописывает как раз нас, своих внучек, правнучек. Мужчина сказал: